КК 9 (СИ) - Котова Ирина Владимировна. Страница 49

Его величество слушал старческое ворчание шамана без гнева, почтительно, как слушал бы отца или деда. Тайкахе был вне титулов, а уж в Бермонте и вовсе оставался единственным, кто мог бы пожурить короля без оглядок на статус. И Демьян ценил это. И помнил, как после смерти отца растерянным девятнадцатилетним мальчишкой пришел за советом к Тайкахе. И вышел из яранги, не успев сказать ни слова.

"Придешь после боев", — пробурчал шаман, не вставая с места.

И Демьян пришел второй раз, победив всех линдморов, подтвердив свое право на трон и доказав, что клан Бермонт по-прежнему сильнее остальных. Пришел уже почувствовавшим вкус власти и крови побежденных. Тайкахе встретил его на входе и поклонился, как сыну Хозяина Лесов и своему королю.

С тех пор Демьян пусть редко, раз в несколько лет, но навещал старого шамана. Тайкахе к силам своим взывал редко, прямых советов не давал, часто разговаривал на отвлеченные темы, а то и вовсе сидел напротив и попыхивал трубкой, но всегда король выходил от него с созревшим решением.

— О Михаиле слышал, да и видел кое-что, — все так же ворчливо отозвался Тайкахе, затыкая свои баночки пробками. Его величество покрутил плечами — после шамановых притираний тело казалось наполненным силой и резвостью, как у малого медвежонка.

— Расскажешь? — полюбопытствовал Демьян, бросая взгляд на старающегося выглядеть невозмутимым и незаметным Хиля.

— Ох, медвежий сын, и зачем тебе пересказы слушать, когда ты у самого спросить можешь, — запричитал Тайкахе, хитро блеснув черными узкими глазами. — Приходи к его яблоне с детьми, если война кончится и жену вытащишь. Медвежатам тоже полезно прадеда послушать будет, и ему уважение приятно. Ну, пора мне, — он притопнул, заплясали пестрые лоскуты и кусочки меха на одеждах, мелькнул красный тряпочный браслет на запястье.

— Куда ты? — Демьян встал, прислушался к себе — больше не шатало, тело было послушным. — Не поел, не отдохнул. Будь моим гостем, Тайкахе. Сейчас меня выпишут, вместе в замок поедем.

— Нет, медвежий сын, — покачал головой Тайкахе. — Благодарю, но некогда мне прохлаждаться. У тебя своя забота, у меня своя. В тайге и людям, и зверям, и духам помощь нужна, не люблю надолго их оставлять. Скажи жене своей, пусть приезжает ко мне летом, как спать перестанет. Я люблю ее, рад буду. А теперь пора, пора…

Демьян вернулся в замок, когда до полудня оставалось еще более двух часов, и, приказав собрать военное совещание, направился во внутренний двор. Полина, растянувшись на боку и вытянув вперед лапы, мирно спала у своей любимой ели на берегу пруда и не отреагировала ни на его появление, ни на поглаживание по холке, ни на низкое рычание с просьбой проснуться.

Демьян еще погладил ее, — на душе было тяжело, — пощекотал ее толстенькую шею и встал. Нужно было успокоить матушку и засвидетельствовать ей свое почтение. Да и дела не могли ждать.

Но леди Редьяла уже ждала его на выходе из внутреннего двора, деликатно давая возможность побыть рядом с женой. Невозмутимая и величественная, как всегда, матушка окинула его внимательным взглядом и почти незаметно с облегчением вздохнула.

— Я горжусь своим сыном и королем Бермонта, — сказала она торжественно, протягивая ему руки. Он склонился, поцеловал их. — И отец бы гордился тобой, Демьян. Мне рассказали, как ты сражался, и отец наверняка с гордостью наблюдал за тобой из небесных чертогов Великого Бера.

Демьян склонил голову, принимая похвалу, и обнял матушку.

— Спасибо, что приглядывала за Полиной, — проговорил он. Леди Редьяла стиснула его с такой силой, что стало ясно, какие переживания скрываются за ее спокойствием и невозмутимостью.

— Она не требует присмотра, — немного укоризненно сказала она. — У тебя хорошая жена, Демьян. Ответственная. Люди за это время еще больше полюбили ее. Она посещала больницы, военные части…

— Полина мне писала, — улыбнулся он. — Для нее это забава.

Леди Редьяла с сомнением покачала головой.

— Нрав у нее легкий, но к таким вещам она подходит серьезно. Но что случилось, что она перестала просыпаться?

Его величество потер лоб, поморщившись от чувства вины и злости на себя.

— Не успел вовремя вколоть иглу, матушка. Тайкахе обещал, что это поправимо и Полина снова проснется. Может, я неплохой король и боец, — проговорил он глухо, — но пока что муж из меня получается никакой. Плохой я ей муж, вот что случилось.

— Только она считает иначе, — мягко сказала леди Редьяла. — Любит тебя, Демьян. Боги, как она тебя обожает. Нам, берманам, странна и чужда такая яркость чувств, но я бы приняла твою жену только за ее любовь к тебе. Видел бы ты, как горят ее глаза, когда она слушает о твоем детстве и юности или смотрит на портреты. А уж после того, что случилось на свадьбе и позже, я на нее молиться готова. У тебя достойная и хорошая жена, сын. И она понимает, что ты прежде всего правитель, несешь ответственость перед страной и не можешь все время быть рядом.

— Ты утешаешь меня как мать, — снова улыбнулся Демьян.

— Конечно, — величественно кивнула леди Редьяла. — Как мать короля и как жена короля.

Военные при появлении его величества встали, поклонились — и Демьян, поглядывая на тяжелые деревянные часы на каменной стене, велел занимать места и начал совещание. Отчеты зачитывались один за другим, подчиненные докладывали о потерях среди своих и количестве пленных, а Демьян внимательно слушал, задавал вопросы, отдавал распоряжения и при этом следил за стрелкой часов.

Пока король находился в лечебном виталистическом сне, пленных рассортировали и разместили в разных линдах. В замке шли допросы командиров иномирян — Демьяну кратко доложили о результатах и положили перед ним увесистую папку с подробной информацией.

Вокруг закрытого королем прохода в другой мир собирали павших бермонтцев, людей и берманов, и отправляли в родные места, чтобы уже там предать огню. Трупы врагов сжигали прямо на склоне, оперативно, чтобы предупредить появление нежити: и так в стране каждый день отмечались случаи поднятия кладбищ и нападений на людей, и только самоотверженная работа служителей Триединого позволяла сдерживать нашествие восставших тварей. По окрестностям долины отлавливали и уничтожали инсектоидов, и это стало огромной проблемой, потому что разбежалось их очень много и уже приходили сообщения о том, что они появлялись у хуторов и окрестных городков, резали стада и нападали на граждан.

От внутренних проблем перешли к делам у соседей. В Йеллоувине, вопреки видениям Тайкахе, проход еще не открылся, и откроется ли, можно было только гадать. В Блакории военные продолжали удерживать северо-восток страны, но все же отступали перед полчищами врагов, пусть медленно. В Рудлоге отсутствовала королева, и куда она делась, пока было непонятно, на Севере и Юге шли кровопролитные бои.

— Можно ожидать, — говорил докладчик, — что первой из наших соседей падет Блакория. При нынешней расстановке сил в течение месяца-двух. И как только это произойдет, отряды иномирян из Блакории направятся на помощь к своим на Севере Рудлога, потому что в Инляндии усиление не требуется…

— А захватив Север, либо попробуют снова ударить по нам, чтобы не оставлять нас в тылу, либо двинутся на Иоаннесбург и захватив его, силами двух армий наверняка нападут на нас, — подытожил Демьян. — Благодарю за подробный доклад, Ульсен. Послушайте теперь меня. Видящий Тайкахе узрел, что на земле Бермонта не будет больше переходов в другой мир.

Военные возбужденно загудели.

— Но всегда остается вероятность ошибки, — продолжил Бермонт, — поэтому нельзя расслабляться. Нужно решать, что делать дальше. Окапываться ли и укреплять оборону Бермонта, помня, что если одолеют соседей, нам не выстоять при всей нашей силе и доблести. Или идти на помощь соседям, чтобы уничтожить на их территории тех, кто хочет прийти к нам — и при этом рисковать тем, что здесь может открыться проход, а часть армии будет за границей… — он взглянул на стену. Часы показывали без пятнадцати двенадцать, и Демьян встал.