КК 9 (СИ) - Котова Ирина Владимировна. Страница 50

— Обдумайте это. Продолжим после обеда, господа, — он направился к выходу. Но у самой двери остановился, повернулся. — Ульсен, приготовь доклад о положении дел в Дармоншире.

— Дармоншире, мой король? — удивленно прорычал генерал.

— Да, — нетерпеливо рыкнул Демьян и закрыл за собой дверь.

Он спешил во внутренний двор, и каменные варронты, слившиеся со стенами, обычно сонные и медлительные, удивленно ворочали тяжелыми головами вслед сыну Хозяина Лесов, ощущая несвойственные ему волнение и страх. Демьян перед дверями перехватил женское платье из рук дожидающегося его слуги, приказал накрыть в их с Полиной покоях обед и вышел под погодный купол.

Он очень надеялся, что обед не придется есть одному.

Медведица спала так же сладко, как и час назад. Но уши подрагивали, и по телу пробегала дрожь, и дыхание было поверхностным. Она вот-вот должна была проснуться. Но обернется ли?

Часы показали полдень.

— Полина, — позвал Демьян. — Полюш, просыпайся.

Медведица зашевелилась, заворчала, поворачиваясь на живот и потягиваясь. Открыла сонные звериные глаза.

— Обернись, — попросил его величество, поглаживая короткую шерстку у ее носа. Она зевнула, и Демьян рычаще повторил: — Обернись, Полина. Пожалуйста.

Медведица лениво тявкнула, игриво перехватив-прикусив его ладонь, перекатилась через голову — и превратилась в обнаженную его жену. Потерла голубые глаза, подняла взгляд — и с визгом, от которого с елей вспорхнула стайка птиц, а к дальней стене всполошно понеслись зайцы и кабанята, прыгнула к Бермонту на шею, обхватив руками и ногами и, конечно, уронив его в траву:

— Демьян, Демьян.

Он смеялся от облегчения и уходящего страха, сжимая ее и щурясь от полуденного солнца, бьющего в глаза, — а Полина то целовала его, то в шутку кусала и сама же хихикала от своего баловства. Прижалась губами к его губам — и он охотно ответил на ее поцелуй, а затем, увлекшись, перевернулся вместе с ней, прижал к траве, не переставая целовать, — пока не почувствовал, как она напряглась, и не отпустил ее. Глаза ее были испуганными — но паника в них вспыхнула и погасла, и Полина, вздохнув, тут же снова обняла его, притянула к себе, заставив прижаться лбом ко лбу.

— Ты всех победил? — спросила она счастливым шепотом. — И вернулся ко мне?

— Да, Полюш, — сказал он, блаженно улыбаясь и чувствуя, как теплеет от ее радости у него на душе. Сел, прижимая ее к себе. Забытое платье лежало на траве, и Демьян, покосившись на него, уткнулся носом Полине в шею и расслабленно задышал.

— А почему больницей пахнет? — подозрительно принюхалась притихшая было Поля. — Демьян.

— Поцарапался во время боя, — усмехнулся Бермонт, ласково водя губами ей по шее, по волосам. — Не волнуйся. Подлечили меня уже, Полина. Ты знаешь, что три дня спала?

— Да? — она удивленно посмотрела по сторонам, словно могла найти подтверждение количеству прошедшего времени. — Почему?

— Моя вина, — тихо сказал он, и зависло в воздухе непроизнесенное виноватое "опять". — Я не успел вколоть иглу до полудня. Тайкахе помог, слава богам.

— Не успел, потому что был ранен? — уточнила Полина. Глаза ее стали серьезными, взрослыми — и сама она превратилась вдруг из смешливой девчонки в сильную дочь Красного.

— Какая разница, Поля. Не успел. Очень виноват перед тобой.

— Большая, — твердо сказала она. — Если для того, чтобы вколоть иглу, тебе нужно было во время боя отвлечься, то правильно, что ты этого не сделал. Лучше бы я осталась медведицей, чем ты бы погиб, Демьян.

— Ты все время меня оправдываешь, Поля, — проговорил он серьезно. — А должна бы сердиться.

— Я и сержусь тому, что ты позволил себя ранить, — ответила она, задрав подбородок. И тут же улыбнулась широко, счастливо, запустила пальцы в его волосы и наставительно потеребила их: — Но я так рада, что ты здесь и цел, что не буду ворчать, как положено жене. Ты ведь расскажешь мне, что там было?

— Конечно, — сказал он, блаженствуя от движений ее пальцев и чувствуя себя совсем разнежившимся медведем.

— Правда, не знаю, как я восприму информацию на слух. Я уже привыкла к твоим письмам, — рассмеялась она. Смеялась Полина заразительно — и он залюбовался ею, искренней, брызжущей энергией, обнаженной.

— Ты не успеешь отвыкнуть, Поля, — не удержался, воровато ткнулся носом ей в грудь и все же потянулся за платьем, пока жена снова не закаменела от паники.

— Ты опять пойдешь воевать? — посерьезнела Пол, натягивая на себя одежду.

— Да, Поля. Надо. — Демьян встал, подавая ей руку.

— Куда?

— Сначала на обед, — усмехнулся он. — Хочу насмотреться на тебя и наговориться. А потом ты уйдешь в сон, а я буду решать. Но одно из направлений я точно знаю. Там живет твоя сестра Марина, которая тоже должна доколоть себе иглы, чтобы ты жила. Я обязан обеспечить ей прикрытие.

Пол подошла и крепко обняла его.

— Спасибо, — шепнула она горячо ему на ухо.

— Это только ради тебя, Пол. Не благодари. Мы закрытая страна, и берманы некомфортно себя чувствуют среди других людей, но пора и мне побыть хоть немного мужем и защитником.

— Все равно. Это моя сестра. Спасибо, Демьян.

ГЛАВА 2

Первое апреля по времени Туры, Лортах, Алина

Принцесса Алина проснулась оттого, что ее куда-то несли. По закрытым векам то скользили тени, то ударяли солнечные лучи, слышался звук шагов, шелест пышных крон и крики птиц, а она чувствовала себя словно оглушенной и неспособной ясно мыслить. Приоткрыла глаза — профессор держал ее на руках, и его плечо под щекой было мокрым, как и ее волосы. И она вся была горячая и разморенная.

Пятая Рудлог прижалась крепче, зажмурилась и вздохнула — тут же накатили воспоминания обо всем, что произошло во время погони и после, в твердыне. В груди заворочался холодный режущий ком — горечь и страх с острыми краями.

Она сглотнула. Нет, только не думать. Не хватало еще снова тяготить лорда Макса слезами.

Все, что случилось на берегу родника, всплывало в голове обрывками — так больно ей тогда было. Мелькали в голове уверенные действия Тротта, его тревога, и непривычная ласковость, и то, как холод ее тела вдруг сменялся жаром. Но Алина бы не поклялась, что это ей не привиделось.

После чудесного излечения, в полудреме, принцесса продолжала чувствовать крепкие объятия лорда Макса, а потом и осторожные его касания. Он смачивал ей губы, легко касался головы и ребер, которые наконец-то не болели, кажется, заматывал ей грудь — Алина как сквозь туман вспомнила, что сорочка ее вся была изорвана. Затем она совсем заснула, а профессор, видимо, решил не ждать и понес ее прочь от превращенной в прах твердыни. Сколько же он шел?

Принцесса еще раз втянула носом воздух — пахло мужским потом, мхом, разогретой на солнце корой и смолой. От разнообразия живых запахов, от тепла тела рядом холодный ком в груди замер и перестал ощущаться. Посмотрела на красноватые лучи солнца, наискосок падающие сквозь папоротниковые листья. Вечер… а из твердыни они спаслись до полудня.

— Проснулись? — прозвучал над ее ухом голос Тротта.

— Почти, — сонно и смущенно пробормотала Алинка и подняла на него глаза. Инляндец выглядел уставшим: под глазами залегли тени и губы были сухими. — Профессор, вы целый день так меня несли? Зачем? Надо было разбудить.

Тротт остановился и аккуратно опустил ее на землю, прижимая к себе одной рукой. Заросший, полураздетый — только в полотняных, заляпанных кровью штанах и обуви. Принцесса посмотрела на себя — не пригрезилось: остатки его разодранной кнутом рубахи пошли на то, чтобы перемотать ей грудь и стянуть разорванные штаны полосой ткани наподобие кушака.

— Я пытался, — усмехнулся он незло. — Стойте, дайте я посмотрю. — Пальцы легко прошлись по ее голове и ребрам. От руки его шел холодок, отдающий покалыванием в местах бывших ушибов. — Вы отказывались просыпаться, а нам нужно было уйти подальше. Не беспокойтесь, я делал остановки, да и вы совсем легкая. Ну и пару раз пришлось вынужденно останавливаться, натыкался на лорхов.