Статус-Кво (СИ) - Лимова Александра. Страница 12
На вкус оказалось просто божественно. Просто божественно! Я аж зажмурилась от удовольствия, оторвав презренный взгляд от отбивных с рисом, выбранных Лисовским, с кратким сомнением смотрящим в свою тарелку. Таки аристократишка, привыкший к высокой кухне, непонятно из каких побуждений зашедший со мной в эту забегаловку. Тролль был разбужен и посажен на мой трон.
Я поглащала пищу богов с треском за ушами и восторженным причмокиванием, что раздражало Лисовского и прямо меня подстегивало дальше это делать. Набив желудок, я задумчиво смотрела на другой прилавок, где были представлены всякие сомнительные вещи, вроде кишок быков, ушей козочек, размолотых до консистенции фарша, обжаренных в кляре и нанизанных на шпажки. Мы сначала туда пошли, как перешагнули порог забегаловки и оба солидарно отвернулись, когда прочитали чем именно потчивают гостей там.
Злорадно гоготнувший тролль в моей голове поделился хорошей мыслью, и я, громко заявив, что не наелась, двинула в ту сторону. Выбирала долго – ассортимент ужасал, но воспоминание сомневающегося взгляда Лисовского на рис и отбивную подстегивало. Оглянулась – снова роется в телефоне, утратив интерес ко всему происходящему. И хорошо.
Выбрала корни лотоса - самое безобидное и наиболее похожее по внешнему виду на то, что было избрано мной в качестве орудия мести.
Ужасающе остро. Я с отчаянием думала, как буду потом плакать в туалете, когда сия адская трапеза минует все этапы переваривавшая и заставит меня страдать на своем выходе. Однако, желание подгадить снова заставляло меня натурально изображать восторг и блаженство. Как и рассчитывала, взгляды Лисовского отрывались от телефона на мое блюдо, объявившее приговор моей пятой точке. Но ох уж это женское коварство…
Запихнув в себя последний кусочек со шпажки я сказала, что повару нужно ставить памятник при жизни и пошла за дополнительной порцией.
Три шпажки орудия мести и одна с лотосом. Господи, лишь бы не перепутать, они же так похожи, эти шарики в кляре…
Плюхнулась на стул и поймав взгляд Лисовского, взяла шпажку с лотосом (я искренее на это надеюсь, потому что острота была прежней и мешала определить вкус) восторженно пролепетала, влюбленным взглядом глядя на небольшие шарики на шпажке:
- Это тофу. Обожаю тофу, но такого я еще не пробовала! Лисовской, ты просто попробуй! Просто попробуй! И как у этого заведения еще нет мишленовской звезды! – я придвинула к нему плошку, изображая наслаждение, когда стягивала зубами шарик перченного до дурноты лотоса.
О, расчет оказался все же верным. Лисовский заинтересованно глядя на шпажки, протянул руку и взял одну. Пара секунд, пережевывает, и его задумчивое лицо становится очень подозрительным, при взгляде на мою ехидно скалящуюся морду.
- Я не хочу знать, что это на самом деле. Понятно? – холодно бросил мне, замораживая взглядом
- Я ела лотос, а ты козлиные кокошки. – Гадливо произнесла я и заржала глядя на надменное лицо, тут же позеленевшее и глядящее на меня с почти ненавистью.
Когда мы шли до отеля, угорала я еще очень долго, хотя старалась скрыть и не особенно сильно хрюкать от смеха заглушаемого ладонями, прижатыми к своему рту, потому что уничижительный взгляд Лисовского как-то сбавлял все веселье.
В отеле пробыла до вечера, хотелось пошататься по магазинам, но с учетом перенапряжения в подготовке к переговорам и наслаждения в забегаловке, эмоциональный фон был истощен и достаточной мотивации не обнаружилось. Поэтому я мирно продрыхла до вечера, потом подготовка к выходу: душ, укладка, выбор гардероба… почему-то кожаная юбка, узко стягивающая бедра и чуть более свободная ближе к колену. Черная, строгая блузка, умеряющая секс черной кожи, минимальный макияж, тонкий капрон чулок и лодочки на шпильке.
Под локоток с Киром к картежу, и я чувствовала серебристый взгляд на своих бедрах. Грело самолюбие. Очень.
Ресторан был на втором этаже беснующегося клуба. Китайцы общались с нами все равно на деловой ноте, несмотря на расслабляющий полумрак шикарного интерьера, изысканной кухни, приглушенного ненавязчивого фона музыки. Пили мало, говорили много и уважительно.
Вино по моим венам, виски под кожей у мужчин. Расслабляло. Сильно. Их тоже расслабляло. Они еще и наслаждались удачей с повышением порога допустимого распила бабла с тендера, это тоже заметно. По расслабленному взгляду Кира, рыскающему по залу в поисках своей жертвы на сегодня.
Склоняюсь к его уху, тихо направляю на ту, что приметила:
- Брюнетка с голубыми глазами. На три часа. Палит тебя, Кир, поза открытая, полуразвернутая, взгляды из-под ресниц и прочая поебота на привлечение…
Брат заинтересованно посмотрел в указанном направлении и кинул благодарный взгляд на меня. Алкоголь лился, Кир соблазнял, я наслаждалась. Чувствовала участившиеся взгляды серых глаз. Не могла не ответить. Томление в крови вспыхивало и с каждым разом подкреплялось. Олежа, как и всякий раз на наших бухих вечерах, начал подкатывать яйки. Это раздражало сильнее, чем обычно. Пара слов на ухо брату и тот одним взглядом обрубил любые поползновения опечалившегося Олежи, тут же обратившего взор на одну из Легроимовского зверья. Кажется, она секретарем референтом хреначила на переговорах.
Пара часов, и Кир все-таки снял ту брюнетку. Ободряюще потрепав меня по щечке, отчалил. Как и Олежа с Легроимовской. Отпросившейся взглядом у вожака. Это повеселило. Он настолько… влиятелен? Настолько, что требуется одобрение на разовые пьяные потрахушки?.. Впрочем, мы же из разных прайдов. Перевернуть ситуацию – у папы бы тоже отпрашивались, только он бы сразу башку снес с плеч…
Я откинулась на спинку дивана, играя плеском вина в бокале и отвечающая какую-то лабуду о русских традициях на вежливый интерес китайца, сидящего напротив. Между мной и Лисовским было около полутора метров на диване и мне хотелось его сократить.
Я с трудом сосредотачивалась на вопросах китайского товарища, говорящего с характерным акцентом на английском и… чувствовала. Чувствовала взгляд. Металлом с его глаз под кожу, в вены, оседая в них тяжестью, вызывающий отзвук и желание… того вечера.
Не могу. Глотаю алкоголь, прошу еще. Пью. И тяжелее. Нет расслабления. Вообще нет.
Я знаю, он смотрит. Жжет. Серый взгляд долбит в висках пополам с отдаленными битами с нижнего этажа, его взгляд шепчет в моей крови, дурманит и зовет.
Кожаная юбка кончиками пальцев так незаметно и так намеренно поднята до грани, обнажающей кружево чулок в двадцать ден.
Его взгляд напитывает жалящим теплом силиконовые грани, удерживающие тонкий капрон на коже ног.
Его это заводит – эхо взгляда в крови напитывается тяжестью и пьянит еще сильнее. Я уже давно и бескомпромиссно отравлена… и не хочу ничего с этим делать. В мозгу в ответ на уязвленно вскрикнувшую гордость, долбит хитрое и упоительное оправдание, на мгновение признанное мной просто гениальным: «нам нужен телефон этого ледяного ублюдка, нам нужен его телефон! Мы удалим запись! Продолжай его соблазнять! Нам нужен… его телефон! На войне все средства хороши! Продолжай!..»
Продолжаю с желанием. Дразнящее движение пальцев медленно, нарочно медленно оправляющих ткань юбки. А его взгляд все еще обжигает. Чувствую. Ощущаю кожей, нутром и тяжестью в венах, так реально, как будто-то бы это действительно были его прикосновения, запускающие безумие в помрачённый разум. В котором так и бились остатки женского соблазнительно коварства. Соблазненного. Павшего уже давно.
Тотал эрор – поворот моей головы и перекрест наших взглядов. Ошибка четыреста четыре, страница не найдена…
Его глаза, стальные вроде бы, да только метал плавленый… Горячий, обжигающий.
Деланно спокойно смотрю на него, но чувствую, как в моем взгляде прорывается голод, который утолить мог только он, ибо поднял слишком высокую планку. Тем проклятым вечером…
Его краткий указывающий взгляд на свою руку, в которой блестит металл ключей. Он выбил нам площадку. Снова перекрест наших взглядов и его едва заметный кивок в сторону выхода.