Я родилась пятидесятилетней. Книга вторая (СИ) - Веселая Мария. Страница 80

— И тебе спокойной ночи, милая…

Я улыбнулась. Его мысли витали очень далеко…

Поднимаясь к себе, я устало снимала тяжёлые серьги. Длинный подол платья путался в босых ногах, а сложная причёска давила на голову. Я чувствовала себя Золушкой, которая сбежала с бала, потому что быть красивой долго — слишком утомительно.

Эдвард уже ждал меня в спальне. Медленно подойдя ко мне, застывшей у двери, он осторожным движением коснулся моих губ. Я вздрогнула.

— Тебе больно? — обеспокоенно спросил мой Тутти. В его глазах забота и вина.

Я покачала головой:

— Они просто стали очень чувствительными.

Вампир смотрел на меня и, кажется, не решался поверить. Положив серьги на комод, я повернулась спиной к Эдварду:

— Пожалуйста, помоги расстегнуть…

Я почувствовала, как Эдвард застыл на несколько мучительно долгих мгновений. Не было слышно даже дыхания. А потом рядом с моей шеей расстегнулась первая робкая жемчужная пуговка. Моё сердце забилось быстрее. Холодное частое дыхание пускало мурашки, касаясь разгорячённой собственной смелостью кожи. Я спиной ощущала, как взгляд Эдварда следует за каждым новым сантиметром, за каждой косточкой позвоночника… Тридцать пуговиц. До самых бёдер. Маленькое ли это испытание для мужской воли?

Вздрогнула от победы и поражения, когда холодные нежные губы коснулись спины между лопаток. Руки ослабли, не желая держать тяжёлую ткань, украшенную перламутровыми камнями. И моё платье упало к ногам, а меня подхватили сильные руки…

Он не смотрел на меня… С закрытыми глазами донёс до кровати. Укрыл одеялом. И отошёл к окну.

— Не делай так больше, Белла, — в его строгом голосе слышалась усталость.

Мне стало стыдно за свою слабость, и, наконец смутившись, я начала искать ночную рубашку под подушкой. Одевшись, я, не оборачиваясь, сбежала в ванну и долго умывалась холодной водой. Заходила в комнату робко, неуверенно, но спальня уже опустела.

Моё платье аккуратно висело на плечиках, а окно прикрыто. Подойдя к нему, я распахнула его пошире.

Сделаю вид, что не понимаю намёков и скажу парню в лоб:

«Пожалуйста, возвращайся, я не могу нормально спать без тебя», — набрала я сообщение и отправила на выученный наизусть номер.

Я хотела дождаться его, но глаза слипались. Ночь давно вступила в свои права, а я с замиранием сердца отслеживала шорохи, слышала, как папа выключил телевизор и поднялся к себе, на улице проезжали редкие машины — наверное, школьники возвращались домой… Меня сковало оцепенение. Холодный воздух вызывал неприятные ощущения, которые казались насмешкой после его прикосновений, однако я не собиралась закрывать окно.

Уже проваливаясь в объятья сна, почувствовала, как мои плечи укрывает второе одеяло.

— Глупая, — услышала я, а, может быть, мне приснилось. — Я не могу дышать без боли, когда тебя нет рядом.

Спалось мне сегодня сладко.

Эдвард

Вечер был прекрасен ровно на столько, на сколько отвратительной мне показалась ночь.

Белла звала его. Тутти. Не знаю, чего мне стоило вытерпеть это. Её сонные улыбки, её ласковый голос, который звал не меня… Но апофеозом ночи стало признание в любви! Убью… Узнаю, найду, прикопаю заживо… Нет, полуживым… Уничтожу… Щенок Квон был забыт, хотя на месте неизвестного Тутти я представлял что-то похожее. Хотя какая разница? Он всё равно труп…

Утром Беллу разбудил шум отъезжающей машины отца. Ревность с новой силой запустила свои острые когти в душу, побуждая тут же потребовать объяснений, но я хотел успокоиться, прежде чем задавать эти явно личные вопросы. Я не должен показать свои намерения. А ещё я пытался убедить себя, что не стоит портить воспоминания о вчерашнем вечере ещё и разговором о каком-то чёртовом Тутти. Белла не могла врать, когда признавалась мне в любви. Я видел вчера, она говорит это искренне…

«Но во сне тоже не врут, чёрт возьми!» — ощерилась острыми зубами ревность.

Открыв глаза, мисс Свон первым увидела меня, сидящего на её кровати. Возможно, мой пристальный мрачный взгляд слегка мешал её сну? Нацепив на лицо маску, я поприветствовал свою Белоснежку как можно ласковее:

— Доброе утро.

— Ты обиделся вчера? — мы произнесли эти фразы хором, и я слегка нахмурился, потому что ласки в моём тоне было столько же, сколько во фразе: я тебя сейчас съем…

— Вчера был самый волшебный вечер в моей жизни, Белла, — тихо и честно ответил я на её вопрос.

«А сегодняшняя ночь — одна из самых паршивых», — мне пришлось мысленно признать очевидное, однако внутренние выводы никак не затронули мой внешний вид.

Я наклонился и нежно пропустил через пальцы тёмные волосы, которые после вчерашнего до сих пор немного вились.

— Но раньше ты была куда осторожней в своих жестах.

И словах во сне…

Так… Нужно успокоиться.

Я вновь вспомнил умопомрачительно смелые поцелуи в машине и будто бы случайно сброшенное вечернее платье… В её действиях неприятно было признавать опыт…

Если она так целовала этого Тутти, то он дважды труп.

Либо моё лицо всё же потеряло своё видимое благодушие, либо в моих словах Белла услышала что-то для себя неприятное, но я вдруг заметил, как поменялось её лицо, прежде чем Белла успела спрятаться под тёплым одеялом.

— Что ты делаешь, душа моя?

Неужели она собирается снова заснуть? У нас же, вроде, были другие планы на этот день… У моей ревности — так точно.

— Именно так маленькие наивные девочки обычно прячутся от злых и хладнокровных монстров, которые не ценят порывы этих девочек! — воинственно проворчала маленькая наивная вчерашняя соблазнительница.

Накрыться с головой я ей не позволил, аккуратно закатал в рулетик, спеленав по рукам и ногам, посадил на свои колени и крепко обнял со спины. Мой тяжёлый вздох случайно сдул несколько прядок девочке прямо на лицо. Сейчас пытать или пусть позавтракает?

— Кушать хочешь?

— Нет!

Чувствую, это ответ ради отказа. Ладно, её живот не любит молча сносить голодовку. Если что, я услышу его пожелания.

— Тогда поговорим о Тутти, Белла.

Рулончик из одеяла и девушки подозрительно вздрогнул при этих словах, что подтвердило мои самые нехорошие предчувствия…

Он трижды труп.

— Вы с ним встречались раньше? Он из Финикса, верно? — вопросы вырывались из меня с нехорошим рычанием, а перед глазами так и стояло её нежное спящее лицо и признание:

«Я люблю тебя, мой Тутти!»

— Ты зря ревнуешь, Эдвард, — маленькая ладошка смело и аккуратно высвободилась из плена одеял и коснулась моей щеки. — Это такой пустяк… Не нервничай, я тебе всё объясню.

Я не видел в этой ситуации ничего пустякового. Этот Тутти периодически заходит в её сны, как к себе домой. Она несколько раз даже назвала меня вслух этим паршивым именем! Она сказала, что любит его! Она считает его своим!

— Освободи меня и я покажу тебе нашу фотографию…

Ах, у них есть даже совместные снимки! Я вскипел, грубо выпуская Беллу из объятий и скидывая со своих коленей на кровать.

Сжал зубы с такой силой, что они едва не выкрошились. Боюсь, это фото не выживет, когда я его увижу…

Белла медленно, как гусеничка из кокона, с трудом выпуталась из одеяла. Не в силах сидеть от нервного напряжения, я начал ходить по комнате. Белла хотела подойти к столу, но глядя на мои метания, боялась сделать лишний шаг. Кажется, она даже не могла заметить мои перемещения.

«Она испугалась за него, — подумал я, заглянув ей в лицо. — Белла поняла, что я хочу его убить».

Ладно, даже если она не покажет фото, я найду этого парня, который, насколько я знаю, даже ни разу не позвонил девушке за всё время, что она здесь. Сколько может быть парней в Финиксе с таким дурацким именем? Обойду всех. В конце концов я телепат, чёрт возьми! Я узнаю эту историю, даже если она мне ничего сейчас не расскажет.

Глаза Беллы внезапно похолодели:

— А ну, сел и успокоился! — гаркнула она во всю силу своего выразительного голоса.