Сенатор (СИ) - Машошин Александр Валерьевич. Страница 3

Внезапно мысли мои на мгновение замерли. Должно быть, от удивления. Потому что я неожиданно понял, что знаю, что и как. Рывком подвинув поудобнее клавиатуру, я принялся лихорадочно записывать, пока не прошло озарение. Да, помоги мне, помоги, пожалуйста, а уж я тут не ударю в грязь лицом, обещаю! Ораторов я слушал краем уха, стараясь не отвлекаться от того, что пишу, позволял себе только быстрые пометки, когда слышал нечто заслуживающее внимания. К перерыву я набросал тезисы того, что нужно сказать, если предоставят слово в дебатах, а какие поправки внести письменно. Перевёл дух и ошалело уставился на окошко с заметками. Я не мог понять, где заканчивается то, что делала настоящая Падме, и где начинаются моё. Что же получается? Все её знания и опыт остались здесь, в голове, и я могу ими воспользоваться? На мгновение мне стало жутковато. Как бы то ни было, это очень сильно мне поможет, главное, научиться заглядывать в её "архивы" по желанию. Разберёмся, в общем.

К концу сессионного дня сил у меня осталось лишь на то, чтобы не уснуть под душем. Повалившись на кровать, я закрыл глаза... и, как мне показалось, буквально в следующее же мгновение меня разбудила Дорме. На дворе было утро. И вновь заседания, дебаты, споры и склоки, голосования. Какой-то водоворот, честное слово. Крутит, затягивает, и единственное, что я успевал делать - барахтаться, оставаясь на плаву. Слушал, вникал, голосовал, несколько раз выступил на темы, подсказанные памятью Падме, провёл пару приватных бесед с другими сенаторами, надо сказать, довольно успешно, ни один из них, в том числе, женщины, не заподозрили подмены.

Так продолжалось до того момента, когда я, наконец, втянулся в работу сенатора и стал способен замечать вокруг себя что-то ещё. Стыдно было признаться в этом даже себе, но быть Падме начинало нравиться мне всё больше и больше. Ну, за исключением некоторых физиологических неудобств, к которым я понемногу привыкал. Тело молодой женщины было таким лёгким, подвижным, гибким - просто восторг. Я уже пару раз убедился в этом на тренировках. Как известно, кандидатки на пост королевы и должности фрейлин на Набу обязательно проходят военную подготовку. Чтобы не терять навыков, Падме с помощницами не реже одного раза в галактическую неделю летали на ближайший полигон пострелять и побегать на полосе препятствий. Ну, и спарринг, конечно, без оглядки на то, кто начальник, а кто помощница. Пытаясь блокировать соперницу или, наоборот, выскользнуть из захвата, мы проделывали такие акробатические трюки, о каких в неуклюжем мужском теле я и мечтать не мог. В поединках с Дорме мы были примерно на равных, Сабе я проигрывал чаще. Ничего, зато есть, к чему стремиться. Надо, пожалуй, тренироваться активнее, в ближайших событиях мне физическая форма пригодится не раз... А какое удовольствие было после полигона, ну, или просто в конце нудного дня в сенате, вернуться к себе, включить душ и вволю понежиться под его струями! После чего забраться в тёплую ванну и полежать, блаженствуя, часик. Ещё мне очень нравилось, как звучит мой голос: одно дело слышать его со стороны, и совсем другое - "от первого лица". Купаясь или переодеваясь, я часто напевал что-нибудь себе под нос, но старался, чтобы не слышали девчонки, они же обязательно спросят, что за песни и на каком языке, как тогда прикажете выкручиваться?

-- Я так рада, что ты, наконец, пришла в себя, -- призналась как-то вечером Дорме. -- Больно было смотреть на тебя в таком развинченном состоянии. Я уж думала, придётся к врачам обращаться.

-- А уж как я рада, что справилась! -- улыбнулся я в ответ. -- И что врачи не понадобились, тоже.

Сколько же прошло дней с тех пор, как я попал сюда? Десять? Двенадцать? А, нет, тринадцать, сегодня четырнадцатый. Битва при Кристофсисе в самом разгаре, наши уже одолели эскадру паукообразного адмирала Тренча и прорвались на планету. Через два или три дня Бэйл Органа вернётся на Корусант. Ой! Чуть не забыл! Скоро нужно будет идти на переговоры с хаттом Зиро. Не помешает подготовиться, там, помнится, вся ситуация висела на волоске. И, наверное, пора бы всерьёз подумать, что делать дальше. Как-то вечером я уже пытался проанализировать ситуацию и ни до чего хорошего не додумался. За время Войны Клонов Падме Амидала сделала очень много полезного и ценного, но в главном - наполеоновском замысле по уничтожению Ордена джедаев - служила лишь игрушкой Палпатина, инструментом для манипуляции Скайуокером. Извини, сестрёнка, это факт. Могу ли я что-то изменить? Безусловно, могу. Один раз. Потому что мой главный и единственный козырь - знание событий. Стоит вмешаться в их ход, и я лишаюсь всякого преимущества. В то время как у Палпатина наверняка есть запасные планы на все случаи жизни, стратег он гениальный, глупо это отрицать. И как ни трепыхайся, придётся мне, всё равно, умереть при родах в клинике на Полис Масса, а может, и раньше, если он сочтёт меня опасным. Нет, как-то неправильно я рассуждал. Давайте ещё раз, с самого начала. Я выключил сушку в душевой, прошёл в спальню, сел на кровать и принялся не спеша расчёсывать щёткой длинные волосы. За этим процессом, как я заметил, очень неплохо думалось. Итак, у меня есть одна, только одна возможность что-то сделать. Бить так, чтобы Дарт Сидиус уже не поднялся. Так-так. Когда в поединке можно нанести эффективный удар? Во-первых, когда способен пробить защиту. Не годится, я намного слабее. Ещё есть вариант, когда противник просто не успеет защититься. Например... Да, как сегодня Сабе начала атаку, вложила в удар всю массу тела и получила от меня встречный мимо бьющей руки. В последний момент! Вот оно! Надо бить прямо в день переворота, когда события будут запущены, и остановить их не получится! Ай! От радости я забыл придерживать волосы выше щётки и больно дёрнул спутавшиеся пряди. Вот ещё один намёк, что торопиться нельзя. Палпатин - сит, мои контрмеры он почует заблаговременно. Не исключено, что ещё на стадии подготовки, уловит движение Силы, линии сойдутся, и конец мне. Всё равно, в этом что-то есть. Привычным движением я бросил щётку на стул рядом с ночнушкой, забрался под покрывало. Разберём, что именно он сделал... сделает в тот день. Убьёт четырёх магистров, переманит Скайуокера, отдаст Приказ 66. Что-то ещё. Да! Предъявит в Сенате фальшивую запись, выглядящую как покушение джедаев на его священную персону. А я буду сидеть и грызть ногти от бессилия. Как поступить? Мысли почему-то вновь возвращались к теме поединков, боя. Я вспомнил, как одна очень хорошо известная мне джедайка сражалась на планете Такобо с двумя Инквизиторами. Они видели рисунок боя, контролировали намерения друг друга, и... Не заметили свидетеля, того писателя-бродягу. Потому что он не представлял угрозы их жизни. Я тихонько ахнул. Точно! Вот это может получиться! Отправить видео боя в Голонет прямой трансляцией. Там будут слова Винду об аресте и сенатском суде. Пусть Сидиус после этого попробует прикинуться невинной овечкой. Падме... Не знаю, где ты сейчас и можешь ли меня слышать, но у меня появилась реальная идея! Вернее, не просто идея, а метод решения. Пусть пока неясно, как удержать Скайуокера от падения на Тёмную сторону и не допустить Приказа 66, я был уверен, что, рассуждая аналогичным образом, можно справиться и с этой задачей.

Баталии, отнюдь не политические

Известие о похищении наследника Джаббы не застало меня врасплох. Я был готов отправиться на переговоры к Зиро. Гораздо больше тревожила встреча с Палпатином. Вдруг он распознает, что в теле Падме скрыта другая личность?? Меня так трясло, что я едва обратил внимание, во что одели и как причесали меня фрейлины.

-- Да что с тобой опять, подружка? -- забеспокоилась Дорме.

-- Не-не-не, н-ничего, -- слабо помахал рукой я.

-- Сейчас никуда не поедешь, и всё! -- разозлилась девушка. -- А канцлеру я позвоню и скажу, что ты больна.

-- Не вздумай!! -- воскликнул я. -- Хорошо-хорошо. Скажу. Я кое-что узнала. Очень важное. Компрометирующее. И боюсь себя выдать. Палпатин слишком хорошо меня знает, и он жуть какой наблюдательный.