Королевство пепла (ЛП) - Маас Сара. Страница 140
— Наследница Мэлы, — выдохнула Ирэн.
Элида и Лоркан остановились на равнине.
Ветер оттолкнул больше дрейфующего тумана, очистив землю где была Аэлина.
И там, где маячила эта могучая, смертоносная волна, куда навлекла смерть смерть, ничего не осталось.
Три месяца она пела тьме и огню, а они пели в ответ.
В течение трех месяцев она зарывалась так глубоко в свою силу, грабила неизведанные глубины. В то время как Маэва и Каирн работали над ней, она углублялась. Никогда не давая им знать, что она добывает, что она собирает, день за днем.
Смертельный удар. Один, чтобы стереть темную королеву с земли навсегда.
Она держала эту силу в себе даже после того, как была освобождена от оков. Она изо всех сил пыталась подавить ее в эти недели, напряжение было огромным. Иногда было легче говорить. В некоторые дни чванливое высокомерие было ее ключом к игнорированию.
Но когда она увидела эту волну, когда она увидела, как Элида и Лоркан вместе выбрали смерть, когда она увидела армию, которая может спасти Террасен, она поняла. Она чувствовала огонь, спящий под этим городом, и знала, что они пришли сюда по причине.
Она пришла сюда по этой причине.
Река все еще текла от плотины, безобидная и маленькая, устремившаяся к озеру.
Ничего более.
Аэлина подняла пылающую руку перед ней, когда благословенная, охлаждающая пустота наконец наполнила ее.
Медленно, начиная с кончиков пальцев, свечение угасло.
Как будто она была сделана заново, выкована обратно в ее тело.
Вернулась в Аэлину.
Ясность, острая и кристально чистая, наполнила ее тело. Как будто она могла видеть снова, дышать снова.
Дюйм за дюймом золотое сияние исчезало в коже и кости. В женщине.
Белохвостый ястреб уже взлетел ввысь.
Но когда последние лучи исчезли, исчезнув сквозь пальцы, Аэлина упала на колени.
Упала на колени в полной тишине мира и свернулась на боку.
У нее было смутное чувство сильных, знакомых рук, поднявших ее. Лежания на широкой пернатой спине, все еще в этих руках.
Взлетевший в небе последний туман рассеялся на солнце.
А потом настала сладкая тьма.
Глава 62
Крошанки не разбежались, кто куда. Вместе с отрядом Тринадцать они полетели на юго-запад, к внешней стороне Клыков. Там находился еще один секретный лагерь. В этом оставаться больше не возможно — он скомпрометирован. Теперь они будут находится дальше от Террасена, но зато ближе к Морату.
Дорин подумал, что утешение это небольшое.
Вечером Крошанки отыскали место для ночлега. Виверны могли и дольше летать, а вот ведьмы на метлах — уставали. Из последних сил они летели, пока темнота не ослепила их. К этому моменту разведчики Теней и Крошанок указали на безопасное место.
На земле и в небе установили часовых. Ночью следовало быть особенно бдительными — если две оставшиеся в живых Матроны захотят отомстить, то более удобного случая не найти. И с целью запутывания Астерина и несколько Крошанок целый день прокладывали ложные следы.
Ночь оказалась слишком холодной, настолько, что отряд не торопился разбивать лагерь. Все понимали, что огонь разводить слишком опасно. Но и не развести его — опасно, так как отряд находился на грани замерзания. Поэтому Гленнис вырвала священное пламя из стеклянного шара, в который поместила его на время путешествия, и зажгла очаг. Другие последовали ее примеру. После этого пришлось разбивать лагерь, чтобы скрыть от посторонних глаз. И все же Дорин не мог отделаться от мысли, что Железнозубые ведьмы нашли их не благодаря огню.
В отряде не обсуждали, куда держат путь, и не говорили о своих целях. Не поднимали вопрос: надо ли им теперь держаться вместе или стоит разойтись.
Манона не подталкивала никого на союз, понимая, что предложить она может лишь участие в войне. Возможно, поэтому она не потребовала отчета об их утренней отлучке.
«Уже завтра», — подумал Дорин, ныряя в свою постель и согревая ее внутренним огнем. Завтра им придется нелегко. Безумно уставший, и не смотря на внутреннюю магию, продрогший, Дорин с наслаждением опустил голову на припасы, используемые им в качестве подушки.
Он уже почти заснул, когда почувствовал дуновение ветерка, залетевшего в палатку под распахнутый полог. Он знал, кто это был, даже не открывая глаз. Девушка села рядом с его постелью, и когда он все-таки открыл глаза, то увидел, что Манона села, подняв колени. Скрестив руки, она вглядывалась в темный угол палатки. От короны со звездами исходило легкое сияние, освещая пространство вокруг девушки.
— Ты не обязана носить ее все время, — подсказал он. — Нам разрешено их снимать.
Золотого цвета глаза скользнули по его лицу.
— Я никогда не видела на тебе корону.
— Ну, последние несколько месяцев королевские украшения для меня недоступны, — молодой человек сел. — Впрочем, я их не люблю. Слишком уж давят на голову.
Манона слегка улыбнулась:
— Это не так уж и тяжело.
— Трудно поверить, видя эти живые звезды на твоей голове, — хотя истинный вес этой короны определяется совестью людей, носящих ее.
— Так ты теперь говоришь со мной? — она приблизилась к королю совсем не изящно.
— Я говорил с тобой и раньше.
— Это потому, что я теперь королева?
— Ты и раньше была королевой.
Золотые глаза сузились, выискивая в его лице нужные ей ответы. Дорин молчал, спокойно ожидая. Манона расслабилась, ее дыхание стало ровным, а поза — вольной.
— Я надеялась почувствовать удовлетворение, когда бабушка убежала… — она взяла секундную паузу, сообщившую Дорину больше, чем слова. — Когда ты убил отца, что почувствовал?
— Ярость и ненависть, — как бы не ужасно звучали слова, но Дорин не собирался отказываться от этой правды.
В задумчивости Манона прикусила нижнюю губу. Из под красивой губы проглядывали ровные белые зубки.
— Как ты думаешь, я должна была ее убить?
— Кто-то скажет да. Но ты ее унизила, — размышляя, сказал он. — А это может сильно ослабить Железнозубых. В то время, как ее смерть могла бы их сплотить.
— Но ведь я убила Матрону Желтоногую.
— Ты убила ее, взамен пощадив ведьму Синекровных, да еще и бабушка твоя сбежала. Это должно деморализовать противников. Только представь, если бы ты убила их всех… да даже если только свою бабушку и Матрону Желтоногую, все равно их смерти можно было бы выставить благородными жертвами.