Королевство пепла (ЛП) - Маас Сара. Страница 204
Рован запечатал Знаки судьбы, проведя ногой по ледяной земле.
Точно тогда, когда Аэлина сложила руку в кулак, запечатав три Ключа в своем теле, а другая рука сжала руку Дорина.
Это должно было сработать. Должно, именно поэтому их пути пересеклись, поэтому Аэлина и Дорин дважды встретились именно в этом месте. Он не мог принять никакой другой путь. Он не мог позволить ей уйти иначе.
Рован не дышал. Он не был уверен, что Шаол рядом с ним тоже.
Но в то время как Аэлина и Дорин все еще стояли там, высоко подняв головы, несмотря на то, что он чувствовал их страх, их лица стали пусты. Пусты.
Не было вспышки света.
Не было вспышки силы.
Аэлина и Дорин просто стояли, взявшись за руки, и смотрели вперед.
Пустые. Невидящие. Замороженные.
Ушедшие.
Здесь, но ушедшие. Как будто их тела были пустыми сосудами.
— Что случилось? — вздохнул Шаол.
Рука Аэлины упала в том месте, где она держала ее вытянутой, и безвольно повисла с ее стороны. Показывая эту открытую рану. Черные осколки в ней.
Что-то в груди Рована, запутанное и существенное, начало напрягаться. Очень туго.
Связь мэйтов.
Рован шагнул вперед, положив руку на грудь.
Нет. Связь мэйтов корчилась, словно в муках, в ужасе. Он остановился, имя Аэлины застыло на его губах.
Рован упал на колени, когда три Ключа в руке Аэлины растворились в ее крови.
Как роса на солнце.
Глава 94
Как это было раньше, так было и сейчас.
Начало, конец и вечность, поток света, жизни, которая текла между ними, две половины родословной.
Туман закружился, скрывая прочную почву под ними. Возможно, иллюзия — чтобы их умы могли перенести то, где они сейчас стояли. Место, которое не было местом, в камере многих дверей. Больше дверей, чем они могли рассчитывать. Некоторые сделаны из воздуха, некоторые из стекла, некоторые из пламени, золота и света.
Новый мир за пределами каждого; новый мир, манящий их.
Но они остались там, на перекрестке всех дорог.
В телах, которые не были их телами, они стояли среди всех этих дверей, их сила изливалась, объединяясь перед ними. Смешивание и слияние, шар света, творения, парящий в воздухе.
Каждый тлеющий уголек, который тек из них в растущую сферу перед ними, в форму Замка, не возвращался. И не возвратится.
И не восполнится. Никогда.
Все больше и больше, отрываясь от них с каждым вздохом. Создание и разрушение.
Сфера закрутилась, ее края искривились, сжимаясь. Формируясь в выбранную ими форму, вещь из золота и серебра. Замок, который запечатает все эти бесконечные двери навсегда.
Несмотря на то, что они отдали свою магию, формирование Замка требовало большего.
И стало больно.
Она была Aэлиной, и все же она не была ею.
Она была Aэлиной, и все же она была бесконечна; она была всем миром, она была…
Она была Аэлиной.
Она была Аэлиной.
И, впустив ключи в нее, они вошли в настоящий Замок. Шаг, или мысль, или желание, позволяющее им получить доступ к любому миру, который они пожелают. Любой возможности.
Дверь задержалась позади них. Дверь, пахнущая сосной и снегом.
Медленно, Замок формировался, свет превращался в металл — в золото и серебро.
Дорин тяжело дышал, его челюсти крепко сжались, когда они давали, давали и давали свою силу ему. Которая не возвращалась снова.
Это была агония. Такая агония, которую она никогда не знала.
Она была Аэлиной. Она была Аэлиной, а не тем, что она положила в ее руку, а не тем местом, которое существовало без причины. Она была Аэлиной; Она была Aэлиной; и она пришла сюда, чтобы что-то сделать, пришла сюда, обещая что-то сделать…
Она боролась со своим нарастающим криком, когда ее сила уходила, словно сдирая кожу с ее костей. Точно, как Каирн делал это, восхищаясь. Она пережила его. Вырвалась из лап Маэвы. Она пережила их обоих. Сделала это. Чтобы приехать сюда.
Но она была не права.
Она не могла этого вынести. Не могла пережить это, эту потерю, боль и растущее безумие, когда новая истина стала ясна: они не покинут это место. Все равно ничего не останется. Они растворятся, туман растворится в тумане вокруг них.
…
Это была агония, которую Дорин никогда не знал. Распутывая нить за нитью.
Элена сказала, что форма Замка не имеет значения. Это могли быть птицы, меч или цветок для всего этого места, для этих ворот, о которых нужно позаботиться. Но их умы, то, что осталось от них, когда они истощались, выбрали ту форму, которую они знали, ту, которая имела больше всего смысла. Глаз Элианы, рожденной свыше — Замок снова.
Аэлина начала кричать. Кричать и кричать.
Его магия вырвалась из этого священного, совершенного места внутри него.
Сделав это, они умрут. Это убьет их обоих. Они пришли сюда отчаянно надеясь, что оба уйдут.
И если они не остановятся, если они не остановят это, то оно и не остановится.
Он пытался пошевелить головой. Пытался сказать ей. Остановись.
Его магия вырвалась из него, Замок пил его силу, которую нельзя обуздать. Ненасытный голод, который их поглотил.
Остановись. Он пытался говорить. Пытался отступить.
Аэлина теперь рыдала — рыдала сквозь сжатые зубы.
Скоро. Вскоре замок захватит все. И это окончательное уничтожение будет самым жестоким и болезненным из всех.
Могут ли боги заставить их смотреть, как они заберут душу Элианы? Будет ли у него даже шанс, возможность попытаться помочь ей, как он и обещал Гэвину? Он знал ответ.
Остановись.
Остановись.
— Остановись.
Дорин услышал слова и на мгновение не узнал говорящего.
Пока человек не появился из одного из этих невозможных, но еще возможных дверных проемов. Человек, который выглядел так, словно был сделан из плоти и крови, какими они были, и все же мерцал по краям.