Королевство пепла (ЛП) - Маас Сара. Страница 218

Едва глядя, Эдион ударил своим древним щитом. Визг и угасающий крик были единственным подтверждением того, что негодяй солдат рухнул на землю.

Рольф мрачно улыбнулся, когда Эдион остановился, вес его доспехов напоминал тысячу камней. Над головой Крошанки и Железнозубые медленно летели обратно через городские стены, красные накидки свисали с метел, кожаные крылья бились нерегулярно. Эдион смотрел на небо, пока не увидел виверну без всадника, которую он искал каждый день, каждую ночь.

Увидев его тоже, Лисандра накренилась и начала медленно и мучительно спускаться к городской стене.

Так много мертвых. Все больше и больше с каждым днем. Эти погибшие угнетали каждый его шаг. Он ничего не мог сделать, чтобы все это исправить, на самом деле.

— Лучники вышли из игры, — сказал Эдион Рольфу в знак приветствия, когда Лисандра подошла ближе, на крыльях и груди смешалась ее кровь и кровь других. — Стрел больше нет.

Рольф дернул подбородком на воину-микенца все еще скрывающему свое огненное копье и при этом что-то бормоча.

Лисандра приземлилась, мгновенно превратившись, и сразу же оказалась рядом с Эдионом, спрятавшись под его щитом. Мягкий, быстрый поцелуй был их единственным приветствием. Единственное, чего он с нетерпением ждал каждую ночь.

Иногда, после того, как их раны перевязали и они что-то съели, ему удавалось получить больше, чем это. Часто они не удосуживались умыться, прежде чем найти затененную нишу. Она ничто иное, как само совершенство. Тихие звуки, которые она издавала, когда он облизывал ее горло, когда его руки медленно, так медленно исследовали каждый ее дюйм… Позволяя ей задавать темп, показывая ему и говоря ему, как далеко она хочет зайти. Пока они окончательно не соединятся.

Что-то, ради чего они оба должны выжить — это была их невысказанная клятва.

Она пахла кровью Валгов, но Эдион все еще продолжал целовать висок Лисандры, прежде чем оглянулся на Рольфа. Лорд Пиратов мрачно улыбнулся.

Хорошо понимая, что это будут последние дни. Часы.

Воин-микенец снова направил свое огненное копье, и задержавшийся Валг упал в темноту, став чуть больше, чем расплавленные кости и развевающаяся ткань.

— Это последнее, — тихо сказал Рольф.

Эдиону понадобилось одно мгновение, чтобы понять, что он не имел в виду последнего солдата на этот вечер.

Воительница-микенка опустила свое огненное копье с тяжелым металлическим стуком.

— Огонь закончился, — сказал Рольф.

…

Темнота опустилась на Оринф, настолько густая, что даже пламя замка казалось вялым.

На крепостных стенах замка Дэрроу молчал, а рядом с ним Эванджелина наблюдала со стен, как с небес идут несметные линии солдат.

Костяные барабаны начали бить.

На мгновение показалось, что вражеская армия на равнине была одним массивным, растущим зверем, готовым пожрать их.

Большую часть дней они бьют только от рассвета до заката, грохот битвы перекрывает их шум. То, что они начали заново, когда солнце исчезло… Ее живот сжался.

— Завтра, — пробормотал лорд Слоан с того места, где стоял рядом с Дэрроу. — Или послезавтра. Тогда все произойдет.

Не победа. Эванджелина уже сейчас это знала.

Дэрроу ничего не сказал, и лорд Слоан похлопал его по плечу, прежде чем войти внутрь.

— Что произойдет в конце? — осмелилась спросить Дэрроу Эванджелина.

Старик посмотрел на весь город, на поле битвы, которое было полно такой ужасной тьмы.

— Либо мы сдаемся, — сказал он хриплым голосом, — и Эраван делает из нас всех рабов, либо мы сражаемся, пока все не станем падалью.

Такие грубые, грубые слова. И все же ей нравилось в нем то, что он ничего не смягчал для нее.

— Кто решит, что мы будем делать?

Его серые глаза изучающе посмотрели на ее лицо.

— Это падет на нас, Лордов Террасена.

Эванджелина кивнула. Вражеские костры вспыхнули, их пламя словно отражало ритм их костяных барабанов.

— Что бы вы решили? — вопрос Дэрроу был тихим, робким.

Она обдумывала это. Никто никогда не спрашивал ее об этом.

— Мне бы очень хотелось жить в Караверре, — призналась Эванджелина. Она знала, что он не признал эту территорию, но теперь это не имело никакого значения, не так ли? — Муртаг показал мне землю — реки и горы рядом, леса и холмы. — в ее груди пульсировала боль. — Я видела сады у дома, и мне бы хотелось бы увидеть их весной. — у нее сжалось горло. — Мне бы хотелось, чтобы оно стало моим домом. Чтобы… чтобы весь Террасен продолжал быть моим домом.

Дэрроу ничего не сказал, и Эванджелина положила руку на камни замка, пристально глядя на запад, словно она могла видеть весь путь до Альсбрука и небольшой территории в ее тени. Караверра.

— Это то, что Террасен всегда значил для меня, ты знаешь, — продолжала Эванджелина, больше разговаривая сама с собой. — Как только Аэлина освободила Лисандру и предложила нам присоединиться к ее двору, Террасен всегда подразумевался, как дом. Место, где… где люди, которые причиняют нам боль, не смогут жить. Где каждый, независимо от того, кем он является, откуда он и какой у него титул, может жить в мире. Где весной можно растить сад, а летом купаться в реках. У меня никогда не было такой вещи раньше. Я имею в виду дом. И мне бы хотелось, чтобы он был в Караверре, хотя Террасен уже мой дом. Поэтому я бы выбрала бой. До самого конца. За мой дом, новый дом. Я выбираю битву.

Дэрроу так долго молчал, что она взглянула на него.

Она никогда не видела его глаз такими грустными, как будто вес всех его лет сейчас навалился на него.

Затем он только сказал:

— Пойдем со мной.

Она последовала за ним по зубчатым стенам в тепло замка, по разным извилистым коридорам, вплоть до Большого зала, где накрывали слишком маленький ужин. Один из их последних.

Никто не удосужился поднять взгляд от своих тарелок, когда Эванджелина и Дэрроу прошли между длинными столами, забитыми истощенными и ранеными солдатами.

Дэрроу тоже не смотрел на них, когда подошел к очереди людей, ожидающих еды. Вплоть до Эдиона и Лисандры, их руки обвились вокруг друг друга, пока они ждали своей очереди. Как и должно было быть с самого начала — они оба вместе.

Эдион, чувствуя приближение Дэрроу, обернулся. Генерал выглядел измученным.

Он знал. Это завтра или послезавтра будет их последним. Лисандра слегка улыбнулась Эванджелине, и Эванджелина знала, что она тоже это осознает. Постарается найти способ сберечь ее до самого конца.