Черная кровь (СИ) - Зарецкая Анастасия. Страница 41
Монеты, движимые вирой, спрятались в прилавок, будто отказывались становиться свидетелями этого не слишком приятного разговора, и Энринна развернулась к полкам с травами, не желая продолжить беседу. Мирэлия, поняв это, вышла из лавки, и дверь за ней захлопнулась с громким звуком.
Энринна ненавидела, когда ей указывали на ошибки.
Ненавидела себя за то, что их совершила.
Но, действительно, считала, что жалеть ее не нужно. Потому что в жалости нет никакого смысла, кроме поддержания самолюбия.
Надолго остаться в тишине ей не дали, и меньше, чем через грио, в лавке появился новый покупатель.
***
Телль сидела на стуле с высокой спинкой, откинувшись на нее, и медленно пила вино, держа в правой руке стеклянный бокал с тонкой ножкой черного цвета. Вино было кислым, настроение — плохим, а голову забивали раздумья, именно поэтому она не обращала на вкус никакого внимания.
Мыслей в голове действительно обитало множество.
Телль поставила вино на столик, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вино только путало мысли и мешало сосредоточиться. А сосредоточиться было нужно…
Вокруг все шумели и веселились, зато причина этого смеха сидела, замерев, и думала.
Итак, ей уже исполняется семнадцать. Это, в общем-то, все и отмечают… Вон, набрали уже всякой всячины на неизвестное количество энге, как бы Телль хватило за все это заплатить… Впрочем, мама дала достаточно — нет, очень много — денег с собой, поэтому об этом можно было не беспокоиться.
Жаль, домой пойти не получится. Все же жаждут веселья, праздника, зрелищ и хлеба, а если уйдет виновница торжества, то хлеба уж точно не будет. Насчет зрелищ неизвестно.
Но Телль не хотелось находиться тут!
Впрочем, деваться все равно было некуда… Эти курицы ведь просто так не отстанут…
Телль качнула головой, не открывая глаз, а потом подумала, что она отвлеклась и стала размышлять совершенно о другом.
Итак, ей исполняется аж семнадцать. Месяц назад она переехала в этот город вместе с родителями, и сейчас они живут в богатом особняке и приличном районе. И за этот месяц она успела обзавестись подругами, большая часть из которых, впрочем, ей до чертиков противна. Но общаться с ними надо было хотя бы по той причине, что так у нее будет больше связей.
Телль — будущий маг. Она должна поступить в элитное учебное заведение уже в следующем году. Правда, в какое, пока не решила — вариантов много, ведь родители протолкнут ее в любое из заведений, только если она это захочет.
Она красива — у нее черные густые волосы, достигающие сейчас лопаток, большие серые глаза с черными ресницами, светлая кожа, родинка над губой, длинные ноги и изящная, уже почти сформировавшаяся фигура. Сейчас на ней надет брючный костюм персикового цвета, который отлично это подчеркивает. Телль легко находит язык с окружающими, умеет мило улыбаться и также мило врать, чтобы собеседник ни о чем не догадался. Её родители — богатые и почитаемые, и помогают ей по любому вопросу.
Она почти идеальна.
И совершенно не знает, что делать дальше.
Ей... как бы сказать… немного скучно. Именно скучно. Ей скучно в своей идеальности!
Телль открыла глаза и вновь принялась за вино. Вино она пила года уже три или четыре, и родители совершенно не противились этого. Они вообще не были против чего-либо. И если бы сейчас она объявила, что выходит замуж, они, наверное, и слова бы не сказали.
Телль позволяли слишком многое. Ещё бы — она ведь была такой долгожданной и единственной дочерью. Ее родителям, наверное, просто было скучно общаться друг с другом. Потому что они и сами по себе — что скрывать — скучные. Вечно работающая мать и вечно больной отец.
Вино в бокале закончилось, и к недовольно поморщившейся Телль тут же подбежала подавальщица с новой бутылкой вина. Оно, все такое же кислое и противное, вновь оказалось в ее бокале, и Телль кивнула, впрочем, с недовольством.
Ей ничего тут не нравилось.
Все было слишком дешево и отдавало деревенщиной. Там, откуда она приехала, городские заведения себе такого не позволяли.
Телль, пригубив вино, но так и не выпив его, встала из-за стола. Это не осталось незамеченным — к ней тут же подбежала ее новая типа подружка, имя которой она даже не помнила, и воскликнула:
— Здорово тут! Мне очень нравится. Спасибо, что пригласила.
— Тебе незачем меня благодарить, — она улыбнулась уголками губ.
«Бесишь, бесишь, бесишь! Ух, деревенщица. Ещё и лыбится, показывая свои далеко не идеальные зубы».
— Ты такая хорошая, — добавила она.
— Да ладно тебе, — Телль застенчиво опустила глаза.
«Как будто я сама этого не знаю».
— А долго ещё будет?
— Праздник? Ох, знаешь, я уже немного устала, хотя мне очень приятно с вами общаться. Думаю, что пойду домой. Вы, если хотите, можете веселиться и без меня…
В глазах ее собеседницы появилась настороженность.
Ну конечно, если уйдет Телль, то вместе с ней уйдут и деньги.
Порой Телль это нервировало. Предполагать даже было глупо, что эти курицы общаются с ней ради нее самой. Нет. Им нужны были ее, вернее, ее родителей, деньги. Бесплатное вино и бесплатная закуска — разве это не предел мечтаний?
Но оставаться одна Телль не могла. Ей все равно хотелось постоянно чувствовать, что ее кто-то окружает, что она кому-то нужна.
К сожалению, поговорить с кем-либо «по душам» она не решалась.
У неё никогда не было настолько близких людей.
Нет, она, конечно, пыталась их найти, когда считалась совсем ещё маленькой наивной девочкой. И когда подросла — тоже. И даже встретила пару ровесниц, общаться с которыми было более-менее нормально. И Телль, наверное, даже могла назвать их своими хорошими приятельницами.
Но не подругами, верно?
Сейчас Телль убеждала себя, что отлично может обходиться одна.
Но все равно она чувствовала себя одиноко. Но признаваться в этом никому не собиралась. Перед собой она это таила в первую очередь.
В любом случае — кормить этих куриц она больше была не намерена!
— Да, — произнесла вдруг Телль. — Я ухожу. Сколько с нас?
В глазах ее новой знакомой появилось разочарование, но Телль не обратила на это никакого внимания.
***
Он сильно изменился за эти годы. И, хотя никто из магов, его окружающих, это не заметил, она увидела бы сразу.
Он стал более жестким, более скрытым в себе. И сейчас он ни за что не принялся бы помогать глупой молодой вире, которая выпила кровь маленькой девочки, чтобы не умереть.
Интересно, каким она его запомнила? Да и помнит ли вообще? Она слишком красива и очаровательна, чтобы мужчины не обращали на нее внимания. Вон, помнится, встречался он с одним… не самым приятным магом, который, как тот маг уверял, является ее мужем.
Может быть, у нее вообще уже пятеро детей.
И почему она не ответила на те открытки, которые Венитор отсылал ей в тайне от всех?
К магу подошел мальчик лет трёх. Он радостно улыбнулся ему и произнес:
— Пойдем есть. Мама зовет.
У мальчика были карие глаза, совсем не похожие на глаза Венитора, и рыжеватые волосы. Он улыбался так светло, что казалось, будто на землю спустился лучик солнца…
Сейчас Венитору было сорок пять, и, хотя это не слишком много для мага, он успел обзавестись семьей и сейчас воспитывал сына. Сын был прилежным и очаровательным, и маг мог только радоваться, что у него есть такой сын.
Венитор поднялся с кресла, последний раз окинул взглядом комнату и пошел следом за сыном. За этим молчаливо наблюдала голубоглазая девушка с портрета, висящего на противоположной от стены двери. Он просил знакомого художника сделать этот портрет, и тот получился слишком похожим на оригинал.
Венитору иногда даже казалось, что та Энри, изображенная на нем — живая. Но это, конечно, была неправда.
Магичка, стоящая на кухне, хмурилась. Она вообще была недовольной всеми и каждым. И сейчас, когда его сын потянулся к столу, чтобы схватить оттуда что-нибудь вкусное, она раздраженно прикрикнула: