Выше облаков (СИ) - Мурри Александра. Страница 4

Не глупо ли сейчас обижаться? На что бы то ни было? Сама противоречит своим запальчивым речам о том, на что стоит тратить последние часы жизни, а на что нет.

Лена подбежала и, не обращая внимания ни на удаляющуюся спину Миры, ни на мою заторможенность, потащила в направлении центра города. По дороге сбивчиво рассказывала, что же опять натворил Финн.

С утра тех немногих, кто несмотря ни на что отправились на учебу, ждали закрытые двери и пустые классы. Впервые за время существования, школа закрылась и учителям не до уроков. И, как ни странно, обычно ноющих под тяжким грузом знаний учеников, это не обрадовало. Вот нисколечко.

Детей разделили на группы — тех, кто постарше, отправили помогать взрослым, — укреплять окна и двери, перетаскивать припасы в более защищенные подвалы. Каждый дом, каждая семья, готовились к осаде.

Совсем малышню решили собрать вместе, чтобы было легче за ними уследить. Присматривать попросили старших девушек, несколько старушек и пару родительниц. В храме остались также три беременные женщины и две матери с грудничками.

Но это только на словах звучит просто — «пристроили», «собрали». Наших деток не только пристроить, но и укараулить надо. Мальчишки, в том числе и мой балбес брат, рвались помогать «убивать смолгов». Они ничего не знали о настоящем положении вещей, не догадывались, кто кого скорее убьют. Рослые пацаны и в самом деле могли пригодиться, пока не стемнело, они таскали доски и вместе с взрослыми укрепляли ворота, но ровесники Финна оставались сидеть вместе с девчонками. Что, естественно, принижало их мужество.

Как же! Там идет героическая схватка, точь-в-точь как в легендах, против злобных тварей, а их, настоящих бойцов, оставили в стороне. Пожалуй, из всех, эти мальчишки и в самом деле самые бесстрашные. Ну, или безмозглые.

Я не обрадовалась новым напастям, просто с готовностью побежала за Леной. Вот и очередная дырка, куда я как пробка-затычка. Очень хорошо. Сейчас мне никак нельзя оставаться одной и без дела. Не уверена, что дав волю слезам, не скачусь в долгоиграющую истерику. Или не присоединюсь от безысходности к Мире, что еще хуже.

Как только Лена распахнула тяжелые двустворчатые двери храма, нас волной накрыл детский ор. Стоял такой гвалт из голосов и плача, казалось, ни один, находящийся под этой крышей ребенок, не молчит. Все орут, разом.

— Сумасшествие, — простонала Лена мне на ухо. — Лучше бы каждый оставался у себя дома.

Я не стала возражать, не имея ни малейшего понятия, что сейчас лучше, а что хуже. Действиями людей руководит страх, а многие дома и в самом деле не простоят и минуты, если внутрь будут ломиться смолги. В храме безопасней.

Долго стоять у входа и созерцать не дали. Валентина, маленькая и необыкновенно прыткая старушка, отвечающая за школьную библиотеку, быстро пристроила к делу. То есть, к детям.

Раньше, в той жизни, которой жила еще вчера, частенько оставалась в школе после уроков и занималась с учениками в продленной группе. Мы играли, рисовали, читали вслух сказки, разучивали стихотворения или пели все вместе песенки. Было весело. Но теперь я поняла, насколько тяжела работа учителей и воспитателей. Через пару часов была готова вместе с Леной хвататься за голову и стонать «сумасшедший дом!». Целый день на кухне у плиты, по сравнению с этим, отдых.

Всего около тридцати детей, а тоненьких писклявых голосов будто тысячи, вопросов, задаваемых со всех сторон одновременно, и того больше. Дети чувствовали страх и напряжение, охватившие взрослых, и сами становились неуправляемыми. Они не понимали, что происходит, что стали частью той самой-самой страшной сказки, что изредка рассказывали им при затушенных свечах.

Кстати, я сама в детстве этих сказочных «смолгов» и не боялась вовсе. А вот, — выросла, и испугалась.

— Иди, поговори с Финном, они что-то затевают, — шепнула мне на ухо вездесущая Лена.

Она ловко отцепила от растерянной меня четырех слаженно плачущих девочек, жаждущих найти своих, неизвестно где посеянных, кукол.

— А вы что, не знаете, что куклы очень любят играть в прятки? Не знали? Щас пойдем искать! Ну-ка, говорите, как их зовут? Нет, сначала досчитаем до десяти. Вы умеете считать? — голос звучит бодро и весело, несмотря на шатающуюся от усталости походку.

— Роза дома осталась, одна, — шмыгнула носом шестилетняя плакса. — Ее надо забрать…

— И моя Тоня, кошка, не пришла утром! Где она?

Я, мысленно поблагодарив Лену, поспешила отойти. Не по силам мне такие задачи.

Брат обнаружился на лестнице, ведущей на галерею. Он и его компания разбойников сверху наблюдали за суетой в большом зале. Что насторожило, так это их молчание и небывало серьезный вид.

— Финн! Почему мне на тебя воспитатель жаловалась? Помнишь, что ты маме обещал? — спросила, присаживаясь рядом и поправляя на нем задравшийся свитер.

— Не надо! — он оттолкнул мою руку, сердито покосившись на остальных мальчишек. — Я уже не маленький, чего ты меня лапаешь?

— Хочу и лапаю! — Ха, не маленький! В одиннадцать лет такие заявления говорят как раз таки об обратном. — Мне можно, я же твоя вредина сестра! А, Финчик? — прошептала, улыбаясь, и все-таки обнимая брата за плечи.

Финн смерил меня недовольным взглядом, но вырываться не стал и промолчал. Выяснить у него секреты их банды нелегко. Все пятеро будут молчать до последнего, никаких сил на них не хватит. Остается или призывать родителей, действеннее всего — отца, или подло следить и подслушивать самой. Второе, не мое любимое занятие, но чего не сделаешь для брата. Тем более, когда он так похож на свою старшую сестру. Весь в меня.

— Финн, послушай, всем сейчас тяжело, не надо добавлять родителям беспокойства, а?

— Папа там, он… С ним… — тихое признание, выдавшее мальчика с головой.

Нет никаких каверз и планов. Он, как и все, боится. Но боится не за себя, не смолгов, боится потерять отца. Я как никто другой знала, как сильно брат к нему привязан, как подражает во всем, и как старается, чтобы заслужить одобрение. По-своему, по-балбесовски, но старается. Финн в разы больше, чем я, зависим от родителей.

Я прижала брата крепче и, наконец-то, длинные угловатые палочки-ручки обняли в ответ.

— Не глупи, — повторила сказанные мне мамой слова. — Нас спасут, вот увидишь!

И побольше уверенности в голос, пожалуйста.

— Я сижу здесь как трус!

— Подумай, чем ты можешь быть полезен.

— Ну, так меня же не пускают…!

— Не там, а здесь. Думаешь, нам легко тут, и готовить, и за мальчишками присматривать, и девочек утешать? Помог бы, чем дуться как мышь на крупу.

— Сама ты мышь.

— Ну давай, выясним, кто тут из нас…

Шутливая перепалка вскоре захватила и остальных мальчишек, и доказывать, что не хомяки, взялись все пятеро.

К вечеру я была никакая. Уложив детей спать уже в девять часов, и сама вскоре провалились в сон как в глубокий колодец. Не помешали ни крики снаружи, ни тихие разговоры, ни возня Финна с одной стороны и возня Лены с другой. Гораздо больше я опасалась, что снова будут мучить кошмары и страхи не дадут покоя и во сне. Но усталость, от которой противно подрагивали ноги, взяла свое.

Проснулась зато с рассветом. Хотя, я не была первой. Похоже, многие совсем не сомкнули глаз этой ночью. Храм полон, занят буквально каждый квадрат плиточного пола и галерея, которая, поддерживаемая колоннами, опоясывает храм по всему периметру. Почти все женщины и дети ночевали здесь, собственные дома перестали быть безопасными.

От моего движения заворочался Финн и я накрыла его домашним стеганым одеялом, неизвестно как тут оказавшимся. Наверное, мама принесла.

Ее светлые кудри мелькнули у входа, она несла, согнувшись под тяжестью, нашу самую большую кастрюлю. По всему видно, — доверху полную.

— Мама, неужели не попросить кого-то помочь?! — я сорвалась с места, подбежала и придержала котел. Вместе кое-как доковыляли до длинного деревянного стола. — Надорвешься ведь!