Выше облаков (СИ) - Мурри Александра. Страница 6

Ужаснулась своим мыслям. Откуда во мне столько цинизма? Усталость, страх, или я стала жестокой?

До храма доносились звуки со стены и из-за нее, — грохот, скрип, треск дерева, рычание и вой смолгов, крики и команды людей. Я не пыталась различить папин голос, вообще старалась как можно меньше думать о том, что он ТАМ.

Нашла ладонь Финна и сжала. Братишка, поделись со мной храбростью.

— Риа! Смотри! — еле слышный крик шепотом.

Я распахнула зажмуренные глаза и уставилась в темноту. И не поверила глазам.

Только не это… Так скоро?

По пустой улице мчался смолг, свет факелов выхватывал то серую шкуру спины, то чересчур длинные передние лапы, то оскаленную морду. Он двигался с небывалой скоростью. Куда?

— Молчите, — прозвучал тихий приказ справа от меня. Маленькая старушка библиотекарь, Валентина, косо взглянула на меня с братом, четко уловив наше желание заорать. — Нельзя пугать детей, пусть спят.

Я несколько мгновений, открыв рот, продолжала смотреть на нее. Седой одуванчик, ухаживающий всю жизнь за книгами, наивная старушка, верившая во все оправдания учеников за испорченные учебники, она выказала недюжинное самообладание.

Перевела взгляд в зал, там женщины прижимали к себе детей и настороженно вслушивались в звуки. У многих глаза закрыты, но по напряженным позам понятно, и они тоже не спят. Мама сидит в дальнем углу с Синей на плече, одной девочкой на коленях и двумя по бокам.

— Их много, — прошептал Финн, но его слова потонули в раздавшемся совсем недалеко крике. Кричал человек.

Еще двое смолгов выбежали из переулка. Огромные уродливые звери, с несуразно длинными конечностями, вытянутыми мордами и красными бликами в глазах. Раза в два превышающие в размере обычных волков. Выпирающие хребты и согнутые колесом спины. Упитанными смолгов не назовешь, — голодные хищники на охоте.

Скулеж и вой. Зверь споткнулся и, упав, остался лежать. И я уже не могла не смотреть, даже моргнуть не получалось. Вцепилась ледяными пальцами в каменный подоконник и шептала молитву.

Темное небо прочертила первая огненная стрела, почти сразу за ней, — вторая и третья. Ночь все светлее, горят не только смолги, — прелые листья, трава, полыхающие ветки деревьев тянутся через каменную стену к крышам домов.

Холодный ветер задувает в щели вокруг окон, в нем смешались запахи дыма и гари, горелой листвы и плоти. Дым серой завесой застилает небо, проникает в дома сквозь запертые двери. Только в храме царит тишина, мы все в каком-то оцепенении. И вместо слов кашель. И из-за едкого дыма слезятся глаза.

Не знаю, сколько простояла неподвижно. Время будто, также как и люди, подчинилось заданному смолгами ритму. Секунды длиною в целую жизнь, ночь — одно единственное мгновение.

Мое тело задеревенело, скрюченные пальцы от подоконника отцепила с трудом. Такое ощущение, что только что вернулась из-за стены, что лично побывала в самом пекле, и теперь приходится собирать себя по кусочкам. Заново учиться дышать и двигаться, моргать. Глаза нещадно щиплет. Я убрала прилипшие пряди с лица и вытерла ладонями мокрые от слез щеки.

Из панического ступора меня вывели сначала тишина, а после неуловимо изменившийся шум снаружи. Слов не разобрать, но мужские голоса стали звучать по-другому, как-то… радостно? Я непонимающе всматривалась в клубы дыма, но взгляд выхватывал только невнятные обрывки домов и улиц. Огни на домах гаснут, город остается в дыму и темноте.

— Финн, ты видишь что-то? — хриплый шепот наждачкой прошелся по горлу.

Молчание в ответ. Я на мгновение замерла, забыв сделать следующий вдох. Медленно повернулась и огляделась вокруг. Брата со мной рядом не было.

— Финн? — позвала, сползая по стене.

Дремлющая рядом на скамейке бабушка Валентина, встрепенулась и, также как я только что, растерянно огляделась.

— Недавно был здесь.

В храме очень темно, почти все свечи догорели. Идти пыталась бесшумно, чтобы не разбудить спящих. Игнорируя желание кричать, что есть мочи и звать брата, сбежала по лестнице вниз. Двигалась неловко, от страха дрожали колени и резало болью живот.

— Финн, ты где? — я тебя убивать буду, паршивец! Уши твои на весь храм заполыхают! Только найдись.

Обошла весь огромный зал и спустилась в подвал. Я заглядывала даже под скамьи и столы, в панике разворошила в подвале сено, напугав коров и кур. Вглядывалась в лица детей, надеясь обнаружить Финна закутанным в одеяло. Его банда на месте, а его нет.

Будить маму? И что тогда? Она ведь так и заснула, окруженная чужими детьми, уверенная, что брат со мной.

— Здесь есть еще одна дверь, — сказала Валентина, без просьб помогавшая обыскивать помещения. — Этот выход выводит на Липовую аллею. О нем мало кто знает, только служащие… Скорее всего, мальчик прошел туда. Если бы кто-то пытался открыть главную дверь, мы бы точно заметили.

— Он мог где-то спрятаться… — я не желала поверить в то, что Финн сбежал на улицу. Ну не настолько же он глупый?! Как он мог решиться на такое?

Последняя надежда исчезла при взгляде на открытый дверной засов.

— Нельзя терять время, может, он еще в проходе! — решила бабушка-библиотекарь, и поспешила к неприметной дверце.

Я успела схватить ее за руку.

— Н-но в-вы…

— Я пойду, а ты здесь будь. К маме иди. Если что, я уже достаточно на этом свете пожила. Да и бегаю пока еще шустро, легко не дамся, — у нее хватило характера, — или глупости, юмора, легкомысленности? — мне подмигнуть.

Ага, ну да… Все равно все обречены. Часом раньше, часом позже, какая разница, да? Нет. Разница есть. Скоро, уже скоро должен наступить рассвет.

Выдержала пару минут и двинулась следом по узкому проходу. В конце меня встретила толстая деревянная дверь и пустой выход. Ни Валентины, ни Финна.

Приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Пришлось очень постараться, чтобы не выдать себя кашлем. Натянула на нос ворот жилетки и застегнула верхнюю пуговицу, чтобы ткань не сползала и прикрывала нижнюю часть лица. Не знаю, облегчит ли это дыхание. Дым всюду.

Ступила за порог и плотно закрыла за собой тяжелую дверь. И осталась стоять, бессмысленно таращась на дверную ручку. Брат убежал, оставив дверь незапертой. Не подумал и не вспомнил о тех, кто за ней. Оставил нас совершенно беззащитными.

От ярости, осознания и страха потемнело в глазах. Мой брат! МОЙ БРАТ сделал такое! Здесь не спасут Финна никакие оправдания, объяснения, ни голубые глаза-плошки. Если не попадется смолгам, если он жив, то не представляю, что с ним сделает отец.

От двери не отошла ни на шаг. Прислонилась лбом и закрыла глаза, пытаясь справиться с отчаянием.

— Эй, ты там! Выходите! Уже все! Идите помогать с водой, — крик из-за спины чуть до сердечного приступа не довел.

Я судорожно развернулась. Какой-то мужчина вытаскивал из сарая, в котором хранил свою утварь садовник, ведра и тазики.

— Выходите! — мужчина кинул железное ведро, оно с грохотом приземлилось у моих ног. — От колодца во дворе «Шмеля» построили цепочку. Быстро туда!

— А… а смолги? — кто тут пищит? Это мой голос?

— В городе их больше нет! Орлы прогнали! — до ушей улыбнулся воин.

Не сказать, чтобы я его сильно поняла. Вроде бы простые фразы, а вот смысл… Ясно одно — еще одна ночь смолгов позади.

А дальше началось, или продолжилось, это как посмотреть, — безумие. Очаги разгорались по всему городу, самые сильные у городской стены и хлевов. Ранее пустынные улицы переполнились суматошно бегающими людьми. От всех колодцев тянулись вереницы людей, передающих из рук в руки ведра с водой. Крики, ор, команды и, самое невероятное, — смех. У жителей Вайкса появилась надежда, а воины обрывочно, мимоходом, рассказывали о гигантских птицах, посланцах небес.

Они, говорят, появились в небе, среди клубящегося дыма. Незадолго после того, как ворота сломались под натиском зверей. Смолги ворвались в город, и воины вынуждены были пускать огненные стрелы не только за стену, но и внутрь города, рискуя промазать в мишень и подпалить дом или траву рядом.