Магия тени - Лазаренко Ирина. Страница 55

Откуда-то появилась целая группа ребятишек. Низкорослые, крепенькие, похожие на ежат дети с воплями бежали впереди повозки, истошно вопя что-то вроде «Бабуша, бабуша!».

Переглянувшись с Доралом, Гасталла направил повозку следом за детьми, и вскоре восторженно вопящая ватага привела их к низкому домику. Хотя он ничем не отличался от прочего жилья и хотя в этом селении не было никаких оград, становилось как-то понятно, что этот дом — особый и обособный.

Ровно в тот вздох, как телега остановилась, а детишки как по команде стихли, открылась низенькая дверь и в нее, пригнувшись, прошла старуха. Остановилась на пороге и уставилась на телегу, жуя губами.

Из-за дома пушистым облаком вытянулся большой белый пес, подошел к старухе, сел подле ее ног и открыл пасть, словно улыбаясь. Дорал и Гасталла покосились на Шадека. Тот только руками развел. В пути некромант как мог ускорял заживление его ран, и теперь на висках у Шадека ярко розовели глубокие шрамы, придающие ему непреклонный и немного трагический вид.

— Ты. — Старуха подняла сухую руку, почти потерявшуюся в складках расшитой одежды. Кривой палец с широким плоским ногтем указал на Гасталлу. — Это ты — маг, умеющий искать?

Когда старуха говорила, на шее у нее поджималась и снова повисала складка кожи. Голос был глухой и тягучий, словно словам не хотелось звучать. Голова старухи чуть подрагивала, и вместе с нею дрожали костяные серьги в крупных, как у магона, ушах.

— Это она. — Некромант ткнул пальцем в Бивилку.

Узкие темные глаза уставились на магичку с удивлением. А та смотрела на старуху потрясенно, и на языке у нее вертелась уйма вопросов, но вслух Бивилка не могла произнести ни одного — по поведению старухи было ясно, что та видит магичку впервые. И едва ли сможет объяснить, почему сама Бивилка уже говорила с нею не единожды в тех местах, куда старуха, верно, никогда в жизни не забредала.

— Я — Рогуша, — в конце концов сказала она и звонко хлопнула в ладони, — накормить с дороги. Не тревожить. Сама буду говорить.

Только тут маги поняли, что за телегой плотным полукольцом в несколько рядов стоят другие люди. Пришли даже те, которые плескались в озерах — волосы у них были мокрыми, накидки запахнуты кое-как, перекошены штаны, которые второпях надевали на не успевшее обсохнуть тело.

Все пялились на магов с любопытством и почтением, а на мертвяг-собак не обратил внимания никто, кроме белого пса. Да и тот лишь презрительно потянул носом и отвернулся.

Гостей провели в соседний дом, усадили прямо на пол, на плетеные коврики вокруг деревянной доски, изображавшей стол. Пол был теплым — верно, дома грелись от того же подземного источника, что и озера.

Печи не видно. Пахнет теплом, чужим жильем и едой. На доске-столе пляшет огонек в плошке с жиром, хотя из окна падает достаточно света.

Две женщины выдали гостям огромные деревянные миски с кашей и странным мясом, темным и мягким. На одном блюде сложили стопкой плоские лепешки, на другом — мелких длинных рыбок, целиком зажаренных до хруста. Поставили на деревянную доску фляги с холодным квасом и горячим ягодным отваром.

Расставив снедь, хозяйки тихонько вышли из хаты, а голодные маги набросились на еду. То ли стряпня Дорала им приелась за долгое время пути, то ли готовили тут как-то по-особому, но даже жесткие лепешки были удивительно вкусными. И даже Бивилка, такая отстраненно-пришибленная всю дорогу, тоже оживилась, разрумянилась и только что не урчала, поедая свою кашу.

Старуха, назвавшаяся Рогушей, словно подглядывала за гостями в печную трубу: появилась ровно в тот вздох, когда они отодвинули пустые миски и разлили по кружкам квас и отвар. Ловко уселась на пол, скрестив ноги, оперлась тонкими руками на колени, еще раз оглядела гостей и заявила:

— Слушайте меня очень быстро.

— Просто удивительно, — тут же влез Шадек, — сколько в последнее время появилось теток, которые желают мной помыкать! Сначала ночница, потом эта поганка…

— Дай сказать! — повысила голос Рогуша и добавила тише: — Времени нет. Сушь подбирается. Люди напуганы. Устои перестают быть. Где вас носило, вы должны были прийти еще летом? — Не давая магам ответить, старуха махнула рукой, будто отгоняя муху. — Времени нет. Демонов Хвост обернул кольцом Природу-Матерь, смешивает ее с Разладом, и четыре Всадника готовы прокатиться по земле, втаптывая в пыль саму память о Старшем Змее. Времени нет совсем.

Старуха замолкла и принялась рыться в мешочках, висевших при поясе. Из одного вытащила деревянную резную коробочку, оттуда высыпала на ладонь горсть коричневых стружек. Из другого мешочка, расшитого ракушками и бусинами, выудила кукурузный початок, непонятно откуда взявшийся в северном крае. Початок был выдолблен изнутри и покрыт слоем сажи. Рогуша принялась заталкивать туда коричневые стружки.

— Ага, эти тоже верят в драконов-спасителей. — Шадек зубасто улыбнулся и отбросил на спину длинные волосы. В мерцании огонька из плошки казалось, что это не шрамы рассекают его виски, а впившиеся в голову демоновы когти. — Ну так если вы знаете, что происходит, и знаете, где живут драконы, и верите, что их нужно разбудить, — так какого лешего вы сами их не растолкали, а?

— А и правда, — Гасталла хлопнул себя по колену, — и правда: какого лешего не растолкали?

Рогуша подсунула початок под пляшущий над плошкой огонек, тихонько подула внутрь и принялась посасывать его с другой стороны, пуская ртом дым. Шадек посмотрел на Дорала, словно спрашивая: вы видите это, магистр? «Чудная бабуля, — молчаливо согласился с ним Дорал, — быть может, безумная. Или вообразившая себя драконовой дочерью. Но ведь другие жители слушают ее. Неужели мы приехали к целому поселению умалишенных? Вот так приехали!»

— Мы не знаем, — в конце концов сказала Рогуша, прикрыла глаза и стало видно, что ресницы у нее короткие и растут пучками. — У нас есть только древние легенды. И древние приметы. Вслед за этими легендами мы говорим слова, не понимая их подлинного смысла. Не понимая, какие дела на самом деле стоят за приметами. Мы не можем найти драконов. Не можем их разбудить. На это способен только маг, а в Недре маги не рождаются. Потому драконы когда-то выбрали этот край своим обиталищем. Тут больше покоя. Потому драконы поставили нас своими привратниками.

— Драконы под Стражем, — Шадек принялся загибать пальцы, — Страж в Чаше, ключи от Чаши у привратника, привратник в Недре. Кочан капусты, а не драконова нора. Но зато понятно, почему те призорцы на нас так набросились. Если тут магов нет вообще, так мы для них были разлюбезным лакомством, которое своими ногами запрыгнуло в миску.

— Дефара не говорила, что разбудить дракона может только маг, — словно не слыша Шадека, протянул Дорал. — Интересно, она знала об этом? Почему не-маг не сумеет?

— Магу нужно пройти испытание. И принести жертву, — ответила Рогуша. Она посасывала свой початок, смотрела в пол и меленько кивала.

— Ну что еще? — возмутился Шадек. — Какое испытание? Мало мы всего наиспытывали, пока сюда добрались? Что еще нужно — лабиринт пройти с цеметавром?

Старуха долго молчала, пуская ртом дым. То ли вспоминала нужные слова, то ли собиралась с мыслями.

— Тот, кто высматривает дорогу к Драконовой Чаше, не увидит ее. Он будет удаляться все дальше и дальше на север, видеть скользкие травяные склоны гор и мокрые осыпи. Он будет сбиваться с ног, лазая по мокрым скалам и прячась от частых камнепадов. А затем горы покроются коркой льда, налетят холодные ветра и снежные бури, потоки воздуха будут толкаться в спину, понуждая идти все быстрее. Туманы спрячут дорогу, недолгие страшные грозы посыплют град на глупую голову. Если такой человек не затеряется во мраке навеки, если он не будет погребен под лавиной, то придет в настоящую белую пустошь, где снег сыплется как песок, а воздух жжет грудь. Там птицы-побегайцы живут под сугробами, там деревья разбрасывают корни по верхней земле… но там нет драконов. Нет, там нет драконов. Они здесь, неподалеку. В прежние времена было видно, как они летают. И мы растили скот для них. Они рядом. А где рядом — нынче увидит лишь маг, что умеет искать и станет искать не глазами. Всякий прочий будет близок, но далек.