Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана. Страница 10

Де Врисс слушал дочь и мягко улыбался. Затем провёл по её спутанным волосам и поцеловал в лоб.

– Я знал, что ты так скажешь, поэтому всё подписал. Свадьба в это полнолуние. Люди говорят, звёздный феникс в этот раз будет несказанно красив.

Арлина прижалась к отцу, слушая его ровный тихий голос. Всё было так, как в детстве, с той только разницей, что тогда она сидела на его коленях и держала в руках тряпичную куклу, а сейчас готовится уйти из семьи и стать женой принца. Даже пахло от отца так же, как и много лет назад: ветром, деревянными ящиками, холщовыми мешками и звонким металлом, знавшим ни одни руки и ни один кошель.

– Плевать мне на этих лордов и иже с ними, – произнёс Алистер. – Мне важно лишь твоё счастье. Хочешь, будет тебе Седдон; хочешь – мальчонка-маркиз.

– Я хочу того, кто был указан мне звёздами.

– Как скажешь. Но если пожелаешь отравить его после свадьбы, я возражать не буду.

– Я могу прочитать? – Арлина потянулась за свитками. 

– Читай, только смотри не ослепни. Ереси хуже, чем эта, я не встречал. А я спать пойду. Может, усну.

Дождавшись, когда тень отца исчезнет в дверном проёме и по привычке скрипнет пятая ступенька, Арлина кинулась к бумагам и впилась глазами в каждое слово, каждую букву, каждую закорючку. С каждой новой страницей её взгляд мрачнел, а морщинка на переносице удлинялась. Хрустящая бумага жгла пальцы, на лбу выступили солёные капли, а по телу прошла жаркая волна, румяня свёклой щёки и заставляя сердце биться часто-часто.

Перед глазами молнией вспыхнул недавний кошмар. Прорезал мысли, словно острым ножом, и заплясал на каждой скрупулёзно выведенной букве. Последние повскакивали с мест и, будто сговорившись, начали плясать, перескакивая друг через друга и складываясь в одно единственное слово, от вида которого руки Арлины затряслись, и свитки полетели на пол. 

Озираясь по сторонам и перескакивая через ступеньки, девушка ринулась в свою комнату. Ворвавшись в тёмную спальню, села на край кровати и отдышалась. Но стоило новым страхам заскрестись под кроватью, как Арлина тут же вскочила на ноги и заметалась по комнате. 

Распахнув дверцы платяного шкафа, девушка выволокла оттуда все пышные платья и швырнула их на пол. Нащупала за ними старые штаны, в которых работала на грядках и лазила через забор, и такую же старую, в неотстирываемых пятнах, тунику. Скинув с себя ночную рубашку, натянула затхлую одежду и с неприятным удивлением обнаружила, что та стала слишком мала. Щиколотки безобразно выглядывали из штанин, раздражая Арлину белизной кожи и смущая юношеские взгляды, если бы, конечно, в комнате были юноши. 

Туника тем более пришлась не по размеру. Она так сдавливала грудь, что Арлине казалось, либо она сейчас задохнется, либо туника пойдёт по швам. Её мысли были услышаны, и при первом же движении раздался лёгкий треск. Арлина выдохнула с облегчением – полностью швы не разошлись, зато дышать стало свободнее. 

Закутавшись в плащ цвета мыши-полёвки, девушка закрутила волосы в тугой пучок на затылке и накинула на голову капюшон. В отличие от штанов, плащ оказался длинным и на удивление хорошо скрывал ноги. 

Лишний раз проверив завязки, Арлина осторожно выглянула из комнаты в коридор. Обнаружив там лишь темень и тишину, выскользнула за дверь и начала осторожно красться в направлении лестницы. Ей повезло – пол почти не скрипел.

Добравшись до лестницы, девушка сняла башмаки. Те хоть и были разношены и удобны, но новые набойки стучали так, что дятлы завидовали. Злополучная пятая ступенька – Арлине пришлось растянуться так, что она еле удержала равновесие. 

Наконец, лестничное препятствие осталось позади, но впереди был ковёр, и голая нога Арлины не упустила шанса наступить на что-то холодное и вязкое, основательно размазанное и дурно пахнущее. В памяти тут же всплыли сапоги отца, но один вздох – и все проснутся. 

Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, девушка, не долго мешкая, оторвала полоску от одной штанины и протёрла ступню. Теперь оголена была не только щиколотка, но какая разница, если плащ до пят? Оставив грязную тряпку на ковре и надев башмаки, Арлина поспешила к входной двери, а затем и к воротам. 

Прошмыгнув за калитку, девушка тихонько прикрыла дверцу за собой и повернула ключ в замке, как и положено, три раза. С внутренней стороны, правда, засов остался незадвинутым, но Арлина была уверена, что до рассвета вернётся. 

Ноги быстро бежали по пустым окраинным улицам, а с приближением к оживлённым центральным перешли с бега на торопливый шаг, а потом и вовсе пошли неспешно. Приблизившись к центральной арке, девушка нырнула в неё и, пройдя немного вперёд, оказалась на широкой, непривычно светлой для ночи, площади, на которой никогда не было пусто. 

Люди не спали. Парочка влюблённых сидели прямо на холодной земле, поджав ноги, и обнимались. А кругом веселились, балагурили, хохотали и хором пели песни мужчины и женщины: дневные попрошайки, калеки и нищие. Их завидное ночное веселье не шло ни в какое сравнение с дневным убожеством и завыванием. Видимо, человек так устроен, что в одной среде он играет одну роль, а в другой – другую. 

Арлина вздрогнула. Прямо за её спиной взорвался столп искр и громко заулюлюкали мальчишки. Гоняясь друг за другом, они шлёпали по сырой от вечернего тумана земле и задорно горланили: 

Раз прекрасная Арлина 

Вышла в город погулять. 

Ей пройтись хотелось чинно, 

А пришлось наряд порвать. 

– Эй, тётенька, вы чего? – взвизгнул самый лохматый после того, как Арлина, не сдержавшись, схватила его за ухо. Другие пацанята тут же замерли на месте и недоуменно уставились на девушку, пытаясь разглядеть её лицо. 

Опомнившись, Арлина тут же разжала пальцы, опустила руку и, стараясь заглушить громкое биение сердца, протараторила: 

– Где мне найти Лачтну?

– Гадалку? – переспросил мальчуган, потирая опухшее ухо. – Вона-а её фургончик! Я видел, она ещё не спит. 

Арлина быстро развернулась и заторопилась туда, куда показал беспризорник. Задержись она с мальчишками ещё секунду – опухло бы второе ухо, так как сорванец сразу затянул новую частушку, в которой нос Арлины был немногим краше клюва цапли. 

До цирковых фургончиков было недалёко, и Арлине пришлось не слишком долго увязать каблуками в земле, чтобы добраться до них. На одном из фургонов был яркими красками намалёван хохочущий клоун, на втором – пурпурный магический шар, весь в сверкающих молниях. А из самого центра шара на Арлину смотрели по-кошачьи загадочные салатовые глаза. 

Тихонько-тихонько, почти крадучись, девушка приблизилась к нужному фургончику и встала, как вкопанная. Постучать или сразу потянуть на себя дверь и бесцеремонно войти? Скорее всего последнее, ведь она уже почти леди. А леди не стучат в жилища тех, кто и двух букв криво начертать на может. 

Определившись с выбором, Арлина потянулась к дверной ручке, но схватила пальцами воздух и чуть не приложилась носом о пол. Дверь отворилась секундой ранее, а на пороге стояла недавняя цыганка и хитро улыбалась уголками губ при виде продрогшей от ночного холода девушки. Цветастая юбка с левой стороны была задрана, и её край был заткнут за пояс, обнажая красивую ногу, обутую в совершенно безобразный башмак со сбитым носом. 

– Я знала, что ты придёшь, – медовым голосом пропела Лачтна, тряхнув бусами из морских ракушек, и отступила от двери, пропуская Арлину внутрь. 

В тесном фургончике было не пройти и пахло свечным воском и пряной гвоздикой. Шаг от двери – и сразу натыкаешься на маленький круглый столик, на котором лишь крошки и деревянная кружка с кофейной кашицей на дне. Около столика два стула, оба жёсткие, с рваной потускневшей обивкой, хотя, верно, были времена, когда эти стулья красовались в домах знати, пока при очередной смене мебели не были выброшены на помойку. Внизу под столом чего только не было: тканевые мешки, забитые до отказа, шкатулки с бусами, стеклянными кристаллами и скользкими гадальными шарами. Был там даже лунный шар, с одной стороны яркий, с другой – затемнённый, загадочный, как и сама луна.