Собирающая звезды (СИ) - Лаевская Елена. Страница 10

С угроз перехожу на уговоры: «Лампешечка! Ну тухни, миленькая. Ну что тебе стоит!»

Делаю пассы руками, даже пальцем пробую поманить — ничего. Интересно, что, если я так ничего и не смогу? Гали уберет меня так же, как Вадима? За ненадобностью? А может, и не уберет. Но почему он может, а я нет? У нас ведь у обоих почти одинаковые татушки! Мы должны быть особенные. Не такие, как все. Даже ногой топаю от злости.

Моя тату подозрительно чешется под рубашкой. Не отрываясь, смотрю на свет. На клубок энергии, свернувшийся под потолком. Мысленно аккуратно, слой за слоем, сматываю нитку из ослепительного клубка себе на руку. И лампочка вдруг начинает тускнеть. Могу! Могу! Осторожно продолжаю тянуть нить. Надо ее смотать. Всю. Нить застревает, когда я уже почти у цели. Осторожно дергаю. Никакого эффекта. Дергаю посильнее. И лампочка неожиданно взрывается. Сыплется стеклянный дождь.

В дверях появляется довольно ухмыляющийся Гали. С пылесосом в руках. Он что, знал что будет? Машина, подвывая и кружась, тянет в себя осколки по всему полу.

Через час свет остается только в одной комнате. Все остальные лампы я угробила вместе с плафонами. Но эту, последнюю, умею гасить и зажигать не хуже Скаута. На моей татуировке набухли и горят красные прожилки: как будто крови насосались. Рука тоже горит, как обожженная. Скаут предлагает мне сунуть руку в кастрюльку с холодной водой и кубиками льда. Так и делаю. Становится много лучше.

А вода, оказывается, нагрелась, и довольно сильно…

Не знаю почему, но я очень горда собой. Хотя все равно не понимаю, какую выгоду или опасность может содержать мое новое умение. По мне, так это обычная лампочкотерапия. Для алкоголиков. Ну и для Пуделей заодно. Чтобы не нервничали сильно. И еще. Если Гали думает, что я ему простила безвинно загубленную выпивку — то он очень ошибается. Женщины, они, знаете ли, бывают очень злопамятные.

Вечером демонстрирую свое умение близнецам. Они как-то не очень впечатляются. Опять пытаюсь расспросить у них, зачем я, собственно, понадобилась в этой интересной компании. Мальчишки уходят от ответа. Ясно, что им Гали хвосты накрутил.

Предлагаю помочь Близнецам приготовить ужин. Они заметно оживляются. Чтобы хоть как-то их различать, одеваю Димычу красный фартук, а Дымычу — в цветочек. Мы с Димычем старательно следуем инструкции приготовления куриных котлет, которую Дымыч считывает с кома. Комкаю в руках расползающийся фарш, пытаясь смешать мясо, яйца и сухари. В результате котлеты почему-то разваливаются на сковородке. И соль я в них положить я забыла. На ужин я разогреваю себе замороженую пиццу. А Димыч с Дымычем смотрят на меня с уважением, заливают котлеты кетчупом. И с удовольствием съедают. Ну, это просто неприлично: быть такими всеядными. А если я им свою сандалию зажарю? И, главное, они мне так ничего и не рассказали! Зря старалась и время тратила. Пусть сами травятся.

Операция спланирована до мелочей бессонными ночами. На мне бесформенный спортивный свитер, позаимствованный с вешалки в коридоре. Чей, не знаю. Для Гали слишком узкий, для близнецов слишком короткий, а для Мальвины слишком не по возрасту. Может, от старых жильцов остался? Капюшон надвинут глубоко на глаза. Обычный прикид унисекс. Довольно популярный в нашей местности. Опухоль с моего носа наконец-то спала. Оказалось, что он не только свернут на сторону, но и немного приплющен. Очень печальное зрелище. Кроме того, Мальвина купила "Домашнего Парикмахера", который меня коротко подстриг и покрасил волосы. Я требовала розовый цвет, в крайнем случае, синий, но Гали сказал, что надо что-то менее заметное. И в результате мне достался скучный мышиный колер. В общем, мама родила меня гораздо более симпатичным созданием.

Иду по тротуару. Никто не пытается заглянуть мне в лицо. Никому я не интересна. Уличный торговец толкает перед собой тележку с горячим варевом: «Эй, посторонись, мальчик!»

На углу напротив кинотеатра останавливаюсь и начинаю терпеливо ждать.

Близнецы выходят минут через десять. Сегодня им должны были заплатить. И я собираюсь этим воспользоваться.

— Привет! — машу я им рукой с другой стороны улицы.

— Привет, — улыбаются братья. — Не боишься вот так разгуливать?

— Боюсь, — честно признаюсь я. — Но у меня к вам предложение.

Мальчишки с интересом глядят на меня. Не подозревают, бедные, никакого подвоха. Вредно быть такими наивными в наше время.

— У вас сегодня зарплата. Предлагаю ее обмыть.

— Чего?

— Ну традиция есть такая. Получили деньги — надо за это выпить.

— Ага! А потом получить от Гали по рогам! Некоторым, между прочим, уже за это влетело.

— Вы прямо детский сад какой — то. Хватит уже цепляться за мамину юбку. И за Галину ручку. Вы, наверное, даже пива никогда не пробовали. А большие уже мальчики. Добро бы деньги на подарки девочкам экономили. Так нету у вас девочек! Девочки смотрят в сторону настоящих мужиков. Им сосунки не нужны. Поверьте моему опыту.

Я прекрасно знаю, что женский вопрос стоит у братьев очень болезненно и, не стесняясь, бью в уязвимое место.

— Что вы за рохли такие? Травки не пробовали. Ничего крепче кока-колы не пили. Даже не целовались никогда. Я уже о всяком другом и не говорю.

У братьев темнеют глаза.

— Ну давайте! Купим всего одну бутылку. Не понравится — я вас заставлять не буду. А я вас за это поцелую. А может быть, если буду в настроении, и еще чему-нибудь научу.

От такого предложения ни один нормальный мальчишка не откажется. Просто не сможет. Хватаю слегка очумевших близнецов под руки и, пока они не успели опомниться, тащу их в ближайший Маркет. За бутылку расплачиваюсь сама. Не такую дорогую, конечно, как бессердечно загубленная Скаутом "Европейская". Сдачу беззастенчиво сую в карман — деньги лишними не бывают. Довольно размахивая пакетом, гоню братьев домой.

Щедро льется в стаканы водка, смешиваясь с апельсиновым соком. Пробуйте, мальчики! Маленький глоток. Глоток побольше. Надо же, вкусно! Не останавливайтесь. Еще. Еще. Сейчас будет хорошо. Сладко плывет голова. У вас тоже, правда?

Провожу рукой по бархатистой теплой щеке. Пробую на вкус трогательно-беззащитную шею. Теперь я знаю, что это Димыч. Димка. На нежном горле, там, где бьется жилка — россыпь мелких родинок. У Дымыча такой нет. Словно кто-то разлил шоколад и сладкие брызги долетели до моего мальчишки. Моего! У меня же никогда не было мальчика, бойфренда. Я ни с кем не ходила, взявшись за руки, на переменках. Не переглядывалась украдкой, заливаясь беззаботным, беспричинным смехом. Не целовалась яростно в подъезде, до опухших губ, до синяков, до одури. Это надо исправить. Наклонись. А я встану на цыпочки. Скорее. Скорее. Зарываюсь пальцами в густые темные волосы. Закидываю руки за шею. Жадно целую неопытные, неумелые губы. Одни. Другие. Димыч. Дымыч. Разве это важно? Губы пахнут алкоголем и соком. В первый раз в жизни мне приятно то, что я делаю. В первый раз в жизни я не хочу останавливаться. Прижимаюсь всем маленьким, гибким телом. Прильнуть, впечататься, раствориться. Стягиваются и летят на пол майки. Стаптываются джинсы.

— Мальчики! Показываю в первый и последний раз: так расстегивается лифчик.

Крепкие руки обнимают меня со всех сторон. Горячая, нежная, пахнущая юностью кожа. Как приятно, когда твоя грудь тонет в широкой ладони. Руки на плечах, на бедрах, на животе. Руки тянутся дальше, вниз. Гладят, сжимают, мнут.

Внутри раскаляется что-то жгучее, нестерпимое, требовательное…

— Это что тут у вас происходит!?

Неожиданно. Неправильно. В самый неподходящий момент. Выступаю вперед, заслоняя собой близнецов. Стыдно? Мне не бывает стыдно.

— Так все было хорошо, Скаут! И тут притащился ты и все испортил. Ненавижу!

Замахиваюсь, чтобы хлестнуть ладонью по ненавистной физиономии.

Гали легко перехватывает мою руку.

— Да ты пьяна как сапожник, Пудель! — и мальчишкам: — Идите к себе. С вами я еще поговорю.