Операция "Волчье сердце" (СИ) - Снежная Дарья. Страница 37

Кучер подобрал поводья, причмокнул, и экипаж тронулся по мостовой под бодрый цокот копыт.

Вервольф встряхнулся и зашагал в противоположном направлении. Городской морг и правда находился относительно неподалеку, но прежде, чем туда заявиться, Вольфгер планировал заглянуть еще в два важных места.

Первым важным местом была винная лавка. И последующий визит к патологоанатому был связан с ней напрямую.

— Чего ты от меня хочешь, Волле? — старик Кост в городском морге отработал больше, чем Вольфгер в целом таскал на плечах форму, а до того он гордо носил халат с кадуцеем в хирургическом покое первой градской больницы и имел моральное право на некоторые вольности.

К примеру — переиначить на свой заморский лад капитанское имя.

— Всё, что я имею тебе сказать — я укажу в отчете…

— Вот и хорошо, — согласился капитан. — А сейчас скажи предварительно, что думаешь — человеческим языком и с понятными деталями.

Бутылка из толстого, искристо-коричневого стекла стукнула о поверхность рабочего стола.

Две солидные, видавшие виды рюмки тут же стукнули о стол рядом с эргерским хмелем, а Вильф Кост отвернулся, покопался где-то в недрах шкафа и добыл оттуда бутерброды с ветчиной.

— Что тебе надо, Волле? — задумчиво щурясь на светляк магического освещения, задал вопрос после первой рюмки Вильф, — Спрашивай. — И откусил от бутерброда.

— Какое у тебя заключение? — Вольфгер последовал примеру опытного старшего коллеги, то есть — закусил бутербродом.

— Трансмуральный инфаркт задней стенки миокарда, — Кост меланхолично и вдумчиво жевал, щурился на источник подземного света и выглядел абсолютно безмятежным.

— Значит, естественная смерть? — уточнил капитан, деловито разливая хмель по стаканам — чисто символически, дно закрасить.

Старый Кост любил хороший алкоголь и терпеть не мог употреблять его в одиночку.

— Я этого не говорил, — отозвался патологоанатом. — Ну что ты льешь, как воруешь?!

— Извини, Вильф, но у меня сегодня еще дела.

— Волле-Волле, — ворчливо отметил старый врач — Работа тебя погубит, помяни мое слово! Завязывай с трудоголизмом — или он приведет тебя ко мне на стол куда раньше, чем отмерено вашими волчьими богами.

Вольфгер хмыкнул.

— Так что там с причиной смерти госпожи Аморелии Ревенбрандт?

— Трансмуральный инфаркт задней стенки миокарда, — покорно повторил старина Кост, но добавил к этому, — спровоцированный систематической передозировкой коргликона. Название вещества записать?

— Зачем мне его записывать? Когда понадобится — я в твоем отчете посмотрю, — проворчал капитан.

Что-то в последнее время коллеги из смежных ведомств сплошь и рядом считали необходимым ткнуть его носом в невежество в тех областях, где он выдающихся знаний демонстрировать и не планировал.

Старый хрыч довольно хехекнул и пояснил:

— Сердечное лекарство-то, Волле. Бывает растительного и алхимического происхождения, воздействие на организм я тебе подробно распишу — но в общем и целом могу сказать, что препаратик-то ей был в принципе показан. Сердечко у клиентки было слабое и нуждалось в лечении, но любое лекарство при несоблюдении дозировки — это яд.

— Угу… — задумался вервольф и замер над рюмками с наклоненной бутылкой, прокручивая в мыслях варианты.

Старина Вильф протянул руку и аккуратно, одним пальчиком, нажал на горлышко бутыли. Хмель послушно забулькал в рюмки.

Спохватившись, капитан торопливо отвел руку, но поздно — старый пройдоха успел «набулькать» в рюмки до краев. Укоризненно взглянув на провокатора, вервольф предположил:

— То есть наша старушка спала, начался приступ, она проснулась от боли, попыталась принять лекарство и не рассчитала дозу?

— Э, нет! — Кост одним глотком опорожнил свою стопку. — Препаратик-то накопительного действия! Если бы почтенная дама разом из горла махнула или вот, как мы с тобой, рюмку в себя опрокинула, была бы совсем другая картина при вскрытии. А так — вещество успело отложиться в сердечной мышце, что повлекло ее истончение, спровоцировавшее в результате инфаркт.

Капитан Лейт опрокинул в себя алкоголь, не забыв сделать недовольное лицо, долженствующее показать коллеге, как он, Лейт, не одобряет подобные провокации.

— То есть принимала она это лекарство не один день?

Ладно, боги с ним — обед на носу, метаболизм у вервольфов ускоренный, глядишь, пока доберется, пока обед, алкоголь и выветрится…

— Определенно. Причем не просто принимала — она принимала избыточную дозу. Точно тебе скажу, когда закончу, но от недели до четырех — в зависимости от состава препарата и наличия либо отсутствия магической составляющей. В этом смысле я очень рассчитываю на анализ содержимого желудка — если удастся установить, что именно из десятка аналогов она принимала, это здорово ускорит процесс…

Ну что ж, суицид можно исключить — убивают себя совершенно иначе. Что остается? Неосторожное обращение с лекарствами? Отравление? Некомпетентность целителя?

— То есть, — задумчиво произнес Вольфгер, ненавязчиво отодвигая от увлекшегося (либо попросту охамевшего) коллеги свою рюмку, — Либо госпожа Ревенбрандт игнорировала назначения, либо ее целитель попросту коновал?

— Не сказал бы, — отозвался Вильф. — Помимо медикаментозного лечения, имеются также и следы магических манипуляций целительского характера. Вполне грамотная работа, на коновала отнюдь не похоже.

— Госпожа Ревенбрандт год тому, как сменила домашнего доктора, — задумчиво оповестил патологоанатома капитан.

— У, за год следы развеялись бы! — заверил коллега, вкушая бутерброд. — Это точно новый целитель. Кстати, как зовут?

— А тебе зачем?

— Да парень-то весьма хорош! У меня в последнее время сердечко что-то пошаливать стало, к кому попало идти не хочется — а результаты работы этого доктора я, по крайней мере, видел…

— Угу, на прозекторском столе, — буркнул вервольф.

— Так все там будем, — философски отозвался старый товарищ.

— И то так. Только на этого доктора нашего с тобой жалованья не хватит, — капитан припомнил дорогую оправу, костюм от хорошего портного, сидящий на докторе, как влитой.

— На здоровье, Волле, экономить нельзя! — назидательно изрек Вильф и негромко пробормотал, — Нет, но парень мне определенно нравится. Аккуратист! Тонкое воздействие, очень точное! Талант!

Вервольф обреченно вгрызся в свой бутерброд.

Для ребят, стукнутых кадуцеем, вообще были характерны специфический взгляд на жизнь, цинизм и чернушный юмор…

— Вильф, — попросил капитан, когда все рабочие темы вроде как были исчерпаны, а с нерабочими не позволял грядущий допрос Кевина Ревенбрандта.

— Что? — отозвался Кроста.

И глаза широко открыл. И брови приподнял. Удивление изобразил, значит.

— Давай, Вильф, — хмыкнул вервольф.

Кост изобразил недоумение — брови свел домиком, губы собрал гузкой. В глазах — работа мысли. Мол, что же вы можете от меня хотеть, дорогой коллега?!

Лицедей доморощенный!

— Вильф, мне сейчас допрашивать сложную персону, из старых семейств. Он явится со сворой адвокатов, и они повиснут на мне, как собаки на медведе. Не хватало мне еще алкогольного запаха, чтобы они потом в жалобах строчили, что капитан стражи находился в непотребном состоянии, валялся на полу и пил эргерское из горла прямо во время допроса.

Патологоанатом сдался и начал расстегивать рукава рубашки, чтобы не мешали.

— Стул переставь от стола и садись спиной ко мне.

Вильф Кост, целитель милостью богов, двадцать лет проработал в Лидийском градском госпитале, и таких хирургов нужно было еще поискать. И даже после того, как его целительский дар выгорел — а такое бывает порой с врачами, которые отдают больным больше, чем могут отдать, и бывает чаще, чем думается то обывателям — не ушел из больницы, а перебрался с верхних этажей госпиталя в подвальные, где и по сей день обретался, сменив пациентов с больных на покойных.

Остатков магических способностей на это хватало. Как и на то, чтобы иной раз подлечить кого из коллег по мелочи. Чаще всего, по странному стечению обстоятельств, справляться приходилось с легкой алкогольной интоксикацией, и достиг Вильф Кост в этом немалых высот, как и, считай, во всем, за что брался, справляясь с «отравлением» меньше, чем за пару минут.