Операция "Волчье сердце" (СИ) - Снежная Дарья. Страница 38

— Я все лишнее через почки вывел, — вторгся в мысли волка ворчливый голос патологоанатома. — Где туалет — знаешь!

Домой капитан Лейт возвращался поздно, уставший и голодный.

Рабочий день изрядно затянулся. Кевин Ревенбрандт действительно прибыл на допрос в сопровождении адвоката, и хоть был этот адвокат всего один, зато такой, что упомянутая в разговоре с Костом свора ему в подметки не годилась. В результате допрос затянулся и превратился в пытку — причем отнюдь не для этого холеного засранца, а для представителей стражи. И каждое слово приходилось тянуть из него клещами. К сожалению, не в прямом смысле, а в переносном.

При мысли о клещах капитан мечтательно зажмурился — ах, как бы они ему нынче пригодились! Он даже согласен был бы не драть этому хлыщу ими ногти, а просто и бесхитростно засунуть… Куда придется, словом.

Вервольф сморгнул кровожадные мечтания и откинулся на сиденье экипажа.

Карету пришлось брать наемную — потому что, пока капитан сидел, зарывшись в гору бумаг, пытаясь уменьшить ее до приемлемых размеров и разобрать хотя бы самые срочные, служебная карета уехала по служебным делам, не имея больше возможности дожидаться капитанского окончания рабочего дня.

А когда капитан все-таки сбежал с работы, с трудом подавив желание поджечь и кабинет, и все управление вместе с ним, пришлось заехать еще в одно место — эти дела уже были не рабочие, а личные. И в другой день капитан наплевал бы на всё, и поехал бы домой — но сегодня там его ждали. Заказ был сделан днем, перед визитом к Косту, к тому же он сам всё это затеял — и пришлось ехать через силу.

Визит получился целиком приятный и прошел к обоюдному удовольствию — хотя Лейта и утыкали колкостями, как подушечку для иголок, но это дело привычное и обычное. Зато теперь в руках у капитана покоился небольшой, но вполне увесистый сверток, и это — как, в общем-то, и воспоминания о визите и остротах — заставляло вервольфа улыбаться.

Бросив монету извозчику, капитан Лейт вошел в подъезд.

Время, конечно, уже не слишком приличествующее визитам, но спать мастер вроде бы еще не должна. Ладно, он поднимется, но звонить не будет, а негромко постучит — и если Алмия не откроет, значит она отдыхает или занята, и тогда он тревожить ее не будет, а просто тихо уйдет.

Придя к такому компромиссу с собственным воспитанием, вервольф пропустил свою площадку (слава богам, сегодня ее никто не поливал, и, кстати, надо бы купить новый коврик) и поднялся на этаж выше.

Извинится за поздний визит, сделает, что собирался, и уйдет.

Мастер открыла, стоило ему только коснуться двери костяшками пальцев. С трудом удержав порыв отшатнуться, капитан собрался было привести в исполнение свой нехитрый план, но госпожа старший эксперт сердито перебила его.

— Сколько можно ждать? Я уже сама собиралась к вам идти. Заходите.

Несколько опешивший от такого заявления капитан проглотил заготовленные слова и послушно вошел.

Алмия выглядела… Раздраженной.

Браслеты печатницы на тонких запястьях, домашний свитер со странными рукавами — слишком широкими у основания плеча и плавно сужающимися до нормального размера к манжетам, хмурые серые глаза, недовольный рот и слегка встрепанное платиновое каре...

И отдельной статьей — брюки. Отчетливо дамские брюки, обрисовывающие что надо и что надо подчеркивающие.

Смерть рассудку, а не брюки.

— Нет, не разувайтесь, у меня вашего размера тапочек нет, — вклинился в его мысли голос гостеприимной хозяйки, которая, к счастью, не подозревала, о чем сейчас думает ее гость.

Гость покорно вздохнул и прошел в квартиру вслед за госпожой старшим экспертом в обуви — раз уж не разуваться и тапочек у нее нет.

Неизвестно, куда Алмия собиралась вести его изначально — но, сделав пару шагов, она вдруг остановилась и, развернувшись, смерила капитана подозрительным взглядом.

— Вы что, со службы?

Прикинув, что крюк с заездом к одной колючей особе, чтобы забрать заказ, не считается, Вольфгер честно ответил:

— Практически...

Смерив недоумевающего вервольфа взглядом, мастер круто сменила курс и повела гостя в столовую.

— Присаживайтесь! — и с этими словами она исчезла в направлении кухни, стукая каблуками домашних туфель. А вернулась с подносом. Салфетки, приборы и — выбивающаяся из образа деталь — этническая керамика вместо белоснежного фарфора. Стол, сервированный на двоих — и снова отступление от правил. Ведь, следуя им, Эве нужно было посадить гостя строго напротив себя, с противоположного края длинного стола — а она расставила их приборы пусть и друг против друга, но по короткой стороне.

Ехидная реплика так и не сорвалась у капитана с языка — грешно пинать подранков. А она, Элисавифа, именно такой и выглядела. Раненой. Глупо, конечно, но кажется, эта ситуация засела у нее внутри осколком ножевого лезвия — жизни не угрожает, но доставляет изрядный дискомфорт…

Капитан неловко отвел взгляд и перевел его в тарелку. В глубокой тарелке для супа находилось нечто зеленоватое и слушком густое, чтобы считаться супом — но слишком жидкое для пюре. Сверху нечто было украшено сухариками и фигурными ломтиками моркови.

— Это крем-суп из брокколи, — пояснила Алмия, заметив, с каким подозрением ее гость из дикого леса изучает предложенное блюдо. — Очень полезно, питательно и легко усваивается… — и неожиданно созналась: — Терпеть его не могу!

Вервольф усмехнулся — кажется, кухарка старшего эксперта на самом деле приступила к работе! И, похоже, мнение старшего эксперта по поводу меню волновало её еще меньше, чем Вольфгерову собственную кухарку мнение работодателя по аналогичному вопросу.

Вот так и узнаешь ненароком, что надменная гордячка, держащая в трепете свое управление и пару смежных, не в силах справиться с произволом домашней прислуги и покорно ест ненавистный, но полезный и питательный супчик!

Пахло из тарелки, впрочем, вполне вкусно, и капитан вдруг понял, насколько голоден. Вот с работы возвращался, в дверь стучал, даже смотрел, как мастер Алмия стол к ужину накрывает — не понимал, а сейчас вдруг понял. К сожалению, крем-суп из брокколи и впрямь оказался легким — по крайней мере, провалился в волчий желудок совершенно невесомо. К счастью, кухарка Элисавифы им одним не ограничилась. Запеченное с овощами мясо оказалось потяжелее — и на вопрос мастера, не желает ли он, капитан Лейт, добавки, Вольфгер уже сумел ответить отказом.

Во-первых, у него дома трудится точно такой же тиран и энтузиаст, а значит, дома капитана совершенно точно ждет горячий ужин. Ну… как горячий… Едва теплый!

А во-вторых, чисто по-человечески не хотелось бы травмировать достойную кухарку мастера Алмии, сожрав за один вечер то, что она приготовила на пару дней.

Капитан знал, чего от него хотят, и понимал, что молчать с его стороны не слишком красиво, но не мог отказать себе в мелком удовольствии — и делал вид, что куда более голоден, чем на самом деле, гадая, насколько мастеру хватит выдержки.

Выдержки (или совести) хватило до чая.

— Итак, — требовательно начала Эва, — что сказал Ревенбрандт?

— Ни-че-го, — с чувством отозвался вервольф. — Явился с адвокатом и согласовывал с ним каждое слово. Факт связи с Дианой Корвин подтвердил.

«Мы оба взрослые люди», — сказал он. Как-то это разительно отличалось от мнения его любовницы. — «Я ее, конечно, люблю — но у нее своя жизнь, а у меня своя».

Эва что-то пробормотала себе под нос.

— Что? — не понял капитан.

— Я сказала, что Диана — идиотка, — четко и раздельно повторила мастер.

Лейт промолчал. Чужая семья, как и чужая душа — потемки. Просто это осложняло и без того запутанное дело. Мог ли Николас Корвин знать о том, что жена изменяет ему с общим приятелем? Мог. Мог ли он инсценировать кражу «Волчьего сердца», чтобы подставить Кевина Ревенбрандта? Сомнительно — репутационные потери у хранителя, прошляпившего вверенную реликвию таковы, что вряд ли окупятся моральным удовлетворением от свершившейся мести. И это — не говоря о двух смертях сопровождавших исчезновение…