Месть (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна. Страница 21
- Что такая страшная?
- Скорее жестокая!
- Это я жестокая? Меня все пугали тогда, что за отказ тебе реки кислоты прольются на моё лицо в лучшем случае, а в худшем найдут меня в лесополосе…
Искренний хохот Оскара заставил обернуться на нас едва ли не всех посетителей, в том числе и Макса, и его друзей… Макс в полнейшем раздрае… Уже, а ведь представление ещё даже не началось…
- Такие мужчины как я не обливают кислотой красивых и умных женщин,
- Да? А как же они с ними поступают, если умные и красивые ещё и дерзкие вдобавок.
- Ну, положим, дерзкими они были в меру, талантливо балансировали на грани, скажем так. А ответ на твой вопрос: они женятся…
У меня буквально выкатываются глаза… Да что ж такое, что за полоса Мендельсона такая в этих мужских головах…
- Верность в постели не обещаю, да ты и не так глупа, чтобы верить в подобные сказки, но торжественно клянусь в железобетонной благонадёжности в отношении всего, что касается остальных аспектов семейной жизни.
- Боже, Оскар, о чём ты…
- Мы подходим друг другу идеально: тебя потянет только достаточно сильный мужчина, то есть такой, как я, а ты в свою очередь достаточно умна, чтобы не наскучить мне и не создавать неприятностей, ты красива, а это означает, что я буду с удовольствием исполнять супружеский долг, ты достаточно хитра и образована, чтобы стать мне достойным соратником.
В этот момент он бережно трогает мой подбородок, сосредоточив взгляд на губах, затем поднимает, открывая себе свободный доступ и целует… Невероятно сексуально целует…
- Что скажешь?
- Всё то же – замужество не для меня, даже если руку предлагает сам Оскар.
Оскар усмехается:
- Не спеши с ответом Софья. Я сегодня серьёзен, как никогда. Пришло время заводить детей и ты – кандидат номер один в моём списке претенденток.
Макс услышал эту фразу, потому что уже стоял в непозволительной близости…
- Соня…
- Я занята!
- Соня, я хочу поговорить, - в голосе его океан боли и отчаяния, и я упиваюсь им, но слёз его нет…
- Ты отвлекаешь нас, я позвоню, когда будет время!
- Соня, у нас не было ничего с Рокси…
Боже, как он опустился до этого при всех… Я улыбаюсь, мягко и громко, чётко, так, чтобы слышно было всем, и Рокси, и его друзьям в том числе, вещаю:
- Ты всерьёз считаешь, что мне есть дело до этого?
В этот момент рука Оскара ложится мне на бедро собственническим жестом, Макс видит это, лицо его перекашивает от негодования и ревности, от своей беспомощности перед этим Цезарем и его свитой:
- Соня, не делай того, чего потом нельзя будет исправить! Не всё можно простить, понимаешь?
- Это ты меня что ли собрался прощать? Ты не слишком ли много на себя берёшь, молодой человек? Ты замахнулся на кусок не по зубам, не понял ещё?
- Ты разрушаешь сейчас то, что не создавала Соня, то, что нельзя ни воссоздать, ни построить заново, это даётся только однажды, и вместо того, чтобы наслаждаться, чтобы взять максимум от того, чего все ждут и ищут, ты втаптываешь нас в самую мерзкую грязь! Зачем, Соня? Ответь самой себе! Будь честна перед самой собой! Ответь себе самой только на один вопрос – что ценнее всего в жизни?
- Парень, ты утомил Софью. Уходи сам или тебе помогут, - вмешивается Оскар.
Глаза Макса говорят больше, чем его слова, в них столько всего, сколько я и не надеялась увидеть, муки, терзающие его, невыразимы словами, но слёз нет!
- Соня, я люблю тебя всем сердцем! И буду ждать снаружи, – внезапно говорит он, но голос его больше похож на крик души, нежели на просто голос.
Да, ты, Макс, не можешь избить Оскара, как сделал это с Антоном. Не можешь вышвырнуть его, не можешь затащить меня в туалет и трахнуть там как жестокое животное. Глотай унижение, дружок. Ну как, вкусно? Но слёз его так и нет…
- Жестоко ты с ним, - задумчиво замечает Оскар.
- Заслужил.
- Неужели поганец успел обидеть тебя?
- Жизнь длинная зараза, что хочешь успеется.
- Месть?
- Да, месть. Осуждаешь?
- Сонечка, люди животные, они не понимают слов, не понимают чувств и эмоций, им неведомо истинное сострадание. Они понимают только тогда, когда их тычут носом в их же собственное дерьмо! Я помогу тебе. Хочешь, мои ребята прижмут его?
- Ни в коем случае! Это не мой метод, во-первых, а во-вторых, не хватало ещё разводить тут кровавые разборки!
-О крови речи нет, дорогая, только небольшой стресс.
- Что это значит?
- Это значит, что ребятки просто побеседуют с ним, укажут ему на его место в прайде, чтобы хорошо знал его и не совал свою молодую и глупую голову в пасть крокодилам.
- Крокодилы – это мы с тобой?
- Детка, ты можешь претендовать только на роль крокодилихи!
- Ты - само очарование, Оскар.
- Едем ко мне? Напомню, на этот раз я готов любить, а не трахать!
- Поехали.
Мы выходим, садимся в лимузин, вызванный Оскаром специально для нашего путешествия от «Платины» до его шикарного особняка с тремя бассейнами, где я ещё, к слову, ни разу не была.
Краем зрения замечаю Макса, и он жалок, безумно жалок, но слёз нет.
- Знаешь, пусть прижмут его, но не бьют. Только один единственный удар – в живот. Ты сможешь это проконтролировать? Один хороший удар в живот, но без увечий. Хочу, чтоб он рыдал от боли.
- Этот не зарыдает и от 10 ударов.
- Пусть тогда попробует боль на вкус.
- Подумать не мог, что сын Слона будет такой сукой… Бить женщину – это предел ничтожности для мужчины, - острые глаза пронизывают меня насквозь.
- Это давно было, Оскар, не суди так строго. Сын какого Слона он, скажи, наконец?
- Отец его был в авторитете лет 10 назад, серьёзный человек был, справедливый. Но справедливость - не то качество, которое имеет силу в нашем зверинце. Припугнули его, он не испугался, отравили, но неудачно – остался жив, но… насколько я знаю, фактически инвалидом, ходить не мог, долго болел, империя его развалилась, подменить было некому – сын юнец совсем был, да и не в этом дело. Стервятники растащили его сферы по кускам. Не последнюю роль в этой подставе сыграл его лучший друг Фёдор, с которым ты дружбу водишь.
- Смеёшься? Какая дружба?
- Говорят, ты торговый центр с ним вместе строишь?
- Это всё было частью одной моей программы, не связанной с бизнесом. Но это неинтересно, расскажи подробнее про Фёдора.
- А что говорить? Слил он друга, и его сольют быстрее, чем ты себе новый маникюр сделаешь. Это, Соня, круговорот говна в природе. Зажрался он, дерзит тем, кому дерзить не следует. Декларирует честный бизнес, забыл, как сам выполз. Дни его сочтены, поверь моему слову. Сейчас время другое, такие отсохшие ветки, как Фёдор больше никому не нужны.
- Значит ты об отце Максима высокого мнения?
- Об отце да, но сам он, твой Максим, мне не нравится. Стержень в нём есть, но не такой как у отца, в бизнесе ему не пробиться, так и будет всю жизнь в услужении. Хотя, откровенно говоря, я понятия не имею, зачем ему это, денег у Слона было немеряно, думаю, им на 5 поколений вперёд хватит. Жених он с приданным.
- Этого никто не может знать наверняка. А насчёт бизнеса – он к этому и не стремится, другое у него в голове.
- Что?
- Музыка!
Оскар смотрит мне в глаза долго и внезапно начинает хохотать.
- Что смешного?
- Романтика в вас, женщинах, неистребима! Думаю поучиться на гитаре бренчать, может, замуж согласишься за меня пойти? – и вновь заливисто хохочет.
А у меня перед глазами Макс, жалкий, замученный, убитый безысходностью, но не плачущий…
Приезжаем к Оскару, дом огромен, но стиль не мой – слишком много пафоса и гламура в стиле сталинской эпохи: красные стены с золотой отделкой, паркет, подлинники на стенах, одна только люстра необъятных размеров, сверкающая хрусталём и золотом, окончательно выбила меня из настроения отдаться. Но с такими, как Оскар, в игры не играют, да с ними вообще лучше на скамейке запасных отсидеться. На попятную я даже в какой-то мере боюсь идти, выбора нет.