Человек и дракон - Овчинников Всеволод Владимирович. Страница 12

Когда все лодки наконец собирались вместе, землекопы начинали разбирать паводкозащитную дамбу. Вместе с водой, бурно устремлявшейся на север, в сухое русло канала, должны были быстро проскочить и все восемнадцать флотов. Не заделай быстро прохода в дамбе, Хуанхэ размоет его и затопит огромные пространства.

Дальше, до самого Пекина, джонки шли вниз по течению, и можно было отдохнуть от трудов и пережитых страхов.

Такие рейсы лодочникам приходилось совершать из года в год. Но однажды, едва переправились через Хуанхэ, по лодкам прошел слух, что император свергнут.

Впервые за много столетий рис не довезли до столицы, сгрузили по дороге. С тех пор никто уже больше не отправлял по Великому каналу податное зерно к императорскому двору.

Хуанхэ вдобавок к тому вновь изменила русло, и каналу стало не хватать воды.

Старинный водный путь потерял общегосударственное значение. Он распался на отдельные, обособленные участки, по которым ходили лишь деревянные лодки да небольшие моторные катера.

И вот жизнь снова омолодила это выдающееся сооружение древности. В наши дни нужда в подобном пути неизмеримо возросла. Развивается индустрия, идет огромное строительство. Кровь в организме страны обращается все быстрее.

Водный транспорт — самый удобный и дешевый. Но главный поток промышленных перевозок движется сейчас в Китае не по широте, а по меридиану. Железнодорожные линии Пекин — Шанхай и Пекин — Гуанчжоу не в силах справиться с нарастающей лавиной грузов.

Почти все угольные районы в Китае сосредоточены на севере. Великий канал — единственный водный путь, который мог бы помочь перенапряженным железным дорогам доставлять на юг этот самый громоздкий из грузов.

У Реки Податей, по которой много веков текло на север зерно, началась новая история. Теперь по каналу стали главным образом перевозить уголь, «хлеб промышленности».

Стародавний канал переживает второе рождение. Правда, теперь в Китае его чаще называют не «Великим», а просто каналом Пекин — Ханчжоу. И не потому, что хотят «развенчать» древность.

Страна думает о водном пути, еще более великом: от Пекина и вплоть до крайнего юга, до города Гуанчжоу.

Эти два великих канала — старый и новый — соединят главные реки Северного, Центрального и Южного Китая: Хуанхэ, Янцзы и Чжуцзян, а также Хайхэ, Хуайхэ, Цяньтаньцзян. Они сомкнут эти шесть бассейнов в широчайшую сеть водного транспорта, охватывающую одиннадцать провинций — больше половины страны, — причем самую населенную и освоенную ее часть. Они сделают Пекин портом всех трех морей, омывающих Китай.

Когда знакомишься с проектом канала Пекин — Гуанчжоу, прежде всего возникают вопросы: а каковы водоразделы между речными бассейнами? легко ли будет преодолеть их, особенно на гористом юге?

И тут, как это нередко бывает в Китае, раньше, чем мы обратимся за справкой к географии, ответ дает история.

Древний император Циньшихуан прославился тем, что начал строить Великую Китайскую стену. Однако гораздо меньше людей знают, что по его же повелению в 214 году до н. э. был проложен канал, соединивший Янцзы и Чжуцзян. Неподалеку от города Гуйлин притоки этих рек расположены близко друг к другу, и разница в их уровнях невелика.

Для императора Циньшихуана, впервые объединившего Китай, такой водный путь имел прежде всего военное значение. Надо было подвозить рис и стрелы для воинов, которые расширяли его владения на юге.

Канал, получивший название «Линцюй», служит людям вот уже более двух тысячелетий. Караваны деревянных лодок поднимаются от дельты реки Чжуцзян до этого канала, потом спускаются к озеру Дунтинху, а оттуда по Янцзы доходят до Уханя.

Стало быть, в южной своей части канал уже существует. Предстоит лишь улучшить, усовершенствовать то, что досталось от предков. Но, если даже гористый юг дает ответ в виде готового решения, найденного еще в глубокой древности, что же говорить о севере?

Взглянем еще раз на физическую карту. К востоку от линии Пекин — Ухань она сплошь покрыта зеленой краской. Между Янцзы, Хуайхэ и Хуанхэ тут нет ни высоких гор, ни значительных возвышенностей.

Если прежде отсутствие высоких водоразделов между великими реками усугубляло стихийные бедствия, то теперь оно же благоприятствует соединению речных бассейнов. Значит, проложить водный путь от Уханя к Чжэнчжоу и Пекину также не представит особых трудностей.

А эта северная часть канала Пекин — Гуанчжоу послужит не только для перевозки грузов. Она будет прежде всего важна как путь, по которому с юга на север станут транспортировать… воду.

Водами Юга напоить Север

Пересекая впервые северную границу Китая, люди порой удивляются: где же страна, знакомая по книгам, фотографиям, по картинам-свиткам китайских художников?

Глаз видит голые горы, похожие на спины слонов, селения, у которых крыши, стены, изгороди сливаются цветом с окружающей степью. Зимой ветры почти начисто сдувают с этой рыжей, лишь чуть поседевшей равнины снежный покров. Летом за прошедшей бороной повисают облака пыли. И всё ходят и ходят вокруг колодцев лошади с завязанными глазами, вращая водочерпалки, которые никак не могут утолить жажду пересохшей, стосковавшейся по воде пашни.

Чем дальше на юг, тем пышнее зелень, тем больше вокруг блеска воды. Наконец, подъезжая к Янцзы, мы оказываемся в том Китае, который существовал в нашем представлении: рисовые поля, спускающиеся уступами со склонов, озера с чернеющими на них рыбачьими челнами.

В целом Китай богат водой. По китайской земле густо ветвятся 1600 рек, не считая мелких. За год они выносят в море 2680 кубических километров воды. Такого количества влаги с избытком хватило бы на все потребности страны как сейчас, так и в будущем.

Но дело в том, что водные ресурсы распределены неравномерно. Достаточно сравнить две великие китайские реки — Янцзы и Хуанхэ, чтобы увидеть, как несправедливо поделила природа влагу между севером и югом страны.

Янцзы ежегодно сбрасывает в море более 1000 кубических километров воды. Хуанхэ лишь немногим уступает в длине своей старшей сестре, но воды несет всего 47 кубических километров.

Если в бассейне Янцзы за год в среднем выпадает 1100 миллиметров осадков, то севернее, в бассейне Хуанхэ, — 400, во Внутренней Монголии — 100, а на северо-западе, где-нибудь в Цайдамской или Таримской впадине, всего только по нескольку десятков миллиметров.

Удивительно ли, что по сороковым параллелям на четыре тысячи километров тянется пояс пустынь. Они занимают в республике почти такую же площадь, что и пашни, — сто с лишним миллионов гектаров.

Недостаток влаги всегда сдерживал хозяйственное развитие Северного и Северо-Западного Китая. Но ныне вопрос о воде приобрел там особую остроту. Извечная угроза опустошительных наводнений в бассейне Хуанхэ уходит в прошлое. Не только потому, что бетонная плотина гидроузла Саньмынься надежно укрывает от опасности население низовьев.

На многих притоках Желтой реки, даже там, где еще не возводилось каких-либо крупных гидротехнических объектов, паводки сократились. Дело в том, что повсюду создаются водохранилища, плотины, каналы, чтобы задержать дождевую влагу, использовать ее на полив полей.

За годы существования КНР страна увеличила орошаемые площади вчетверо — с 13 до 52 миллионов гектаров. Ныне они составляют почти половину пашни и дают две трети валового сбора зерна.

В бассейне Хуанхэ возможности искусственного орошения исчерпаны. В ее верхнем течении воду разбирают не только для полива полей, но и для озеленения песков. Китайский народ приступил к освоению пустынь. И прежде всего — пустыни Ордос, расположенной в излучине Хуанхэ.

Растут запросы на воду Желтой реки и у Северо-Китайской равнины. Жители этого плодородного, но подверженного засухам края хотели бы обеспечить поливом почти все пашни, то есть оросить еще 15–20 миллионов гектаров полей. Для этого Северному Китаю потребуется дополнительно около 100 кубических километров воды ежегодно, то есть еще две, а то и три Хуанхэ.