Трансфер (ЛП) - Харрисон Ава. Страница 46

— Ева, — говорит он, слегка поворачивая голову, чтобы видеть мои глаза. — Я купил тебе кое-что.

Он тянется к сумке на заднем сиденье и протягивает мне.

— Могу я открыть это сейчас?

— Нет, — говорит он, и этим все сказано.

Ему это не нужно. Смысл понятен, и нескрываемая печаль в его голосе говорит, что это прощальный подарок. У нас нет будущего. Это последние минуты, проведенные в том маленьком мирке, который мы создали.

Я отпущу его, как и должно быть.

Украденный момент.

Одна из глав книги.

Все мое тело болит от тяжести эмоций, нависших над нами. Напряжение так высоко, что я могу задохнуться.

Через лобовое стекло я вижу свой дом. Он маячит в отдалении, но проходят секунды, и пространство, отделяющее машину от дома, сокращается, мы вернулись к тому, где были два дня назад. Он паркует «Рендж Ровер» перед моим домом.

Два дня.

Целая жизнь.

Между все нами изменилось, но все остается прежним.

Это он. Это конец. Я хочу просить и умолять. Сказать ему никогда не покидать меня. Просить, чтобы рискнул всем ради меня. Сказать, что я влюбилась в него. Что он — это все, о чем я когда-либо надеялась и мечтала. Вместо этого одинокая слеза стекает по моей щеке…

Говорю «до свидания», боясь того, что мои ноги могут подкоситься, и я бессильно рухну, но вместо этого я расправляю плечи и высоко держу голову. Будет много времени, чтобы принять все это, разваливаясь на куски. Но сейчас я не позволю ему увидеть, как сильно мне больно. Знаю, что ему тоже больно, но, к сожалению, время играет против нас.

Позже ночью я лежу в постели со своим подарком в руке. Мне нужно открыть его, но разве я смею? Как только я это сделаю, все официально закончится. Собрав все силы, я разворачиваю бумагу. Внутри коробки записка.

«Ева, я хочу, чтобы ты это носила. Он будет ловить твои кошмары и поможет с ними справляться.

Престон»

Это крошечное золотое ожерелье с подвеской «Ловец снов», и это все, что у меня осталось. Я распадаюсь на части тут же, в постели. Спустя некоторое время слышу стук в дверь, но не отвечаю.

— Ева?

Тишина.

— Милая?

Сидни просовывает голову в приоткрытую дверь. Я не удосуживаюсь ответить или даже изобразить приветственный жест, кутаясь под тяжелым одеялом.

— Ты в порядке?

Не получив ответа, дверь скрипит, и я вижу ее ноги около прикроватного столика. Кровать провисает, когда она садится на краю.

— Ты меня пугаешь. Ты не выходишь из комнаты с тех самых пор, как вернулась из поездки. Не хочешь поговорить об этом?

Я отодвигаю одеяло и смотрю в ее карие глаза.

— Нечего рассказывать, — говорю я себе под нос, надеясь, что она поймет намек… что я не хочу говорить.

Иногда самые удивительные моменты — это те, о которых мы не можем говорить. И так было каждый раз, когда Престон был рядом. Наша близость зажгла во мне огонь. Как я могу рассказать ей про это? Я хочу сохранить все в памяти для себя, не хочу ни с кем делиться.

— Я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что случилось.

— Ничего не случилось, Сид. Все было удивительно. Все было прекрасно. Это были лучшие два дня в моей жизни. Но все закончилось. Это все, что могло быть, — два дня. Два гребаных дня — это все, что я получаю.

Гнев и печаль пропитывает каждое мое слово.

— Хочешь знать, как я? Я запуталась.

— Ты не запуталась.

— Уверяю тебя, так и есть, — ее взгляд встречается с моими, и воздух в комнате становится напряженным. Я изображаю фальшивую улыбку, глядя ей в глаза.

— На тебя это не похоже. Конечно, последние пару месяцев для тебя были тяжелыми, но ты самый сильный человек, которого я знаю. Даже после того как Ричард оставил нас, тебе удалось заполучить одного из крупнейших клиентов для фирмы. Это не случайность. Если ты смогла проделать подобную работу, ты сможешь пережить этот разрыв.

— Это даже не разрыв. — дуюсь я.

— А что же?

— Как мы можем назвать это расставанием, когда он даже не был моим. Разве было что разрывать?

— Хорошо, ты просто дала волю эмоциям. После всего, что ты пережила, ты пройдешь и через это.

— Знаю, что ты права. Мне просто интересно, сколько может вытерпеть человек. Вот, к примеру, моя мама. Что стало для нее последней каплей?

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы спросить ее?

Я прищуриваю глаза, глядя на Сидни.

— Каждый день. Каждый раз, когда я прихожу к ней, я пытаюсь задавать ей вопросы, но она слишком больна, чтобы что-то ответить. Честно говоря, я даже думаю, что она не понимает, что ее поведение ненормально.

— Может, ей нужен психотерапевт. Есть кто-нибудь на примете? — шутит она, и я посылаю ей убийственный взгляд. — Слишком рано?

И я строю ей рожицу.

— Да. Думаю, что так.

Она изображает большие щенячьи глаза, и я не могу удержаться от смеха.

— Ладно, я собираюсь принять душ. Может, сходим поужинать или лучше закажем на дом?

— Пожалуй, мы закажем китайский еды на вынос. Немного глутамата натрия позволит тебе почувствовать себя лучше.

— Сид, уверена, что заявление фактически не соответствует реальности. Думаю, что они запретили глутамат за то, что тот действительно плохо на тебя влияет.

— Как не назови… один фиг.

Я фыркаю, и она хихикает.

Одевшись после душа, я чувствую в воздухе насыщенный запах китайский еды. Он зовет меня в гостиную, где на кофейном столике стоят маленькие белые коробки.

— Вино? — доносится голос Сидни из кухни.

— Конечно.

Спустя несколько минут она выходит с двумя бокалами, наполненными до краев «Пино Гриджио». Я надеюсь и молюсь, что таким образом этой ночью смогу утопить все мои страдания. Сомнения все же присутствуют, но я все равно улыбаюсь и стараюсь забыться.

Глава 34

Ева

Когда тебе грустно, недели проходят медленно. Их нельзя сравнить с приливом или отливом. Скорее всего, это похоже на зыбучие пески, и чем сильнее ты пытаешься вырваться, тем больше тебя засасывает.

Прошел месяц с нашей поездки с Престоном, и я поклялась Сидни, что выйду из своего уныния, но, на самом деле, теперь только учусь лучше притворяться. В пятницу после работы я уже не могу изображать улыбку. Больше нет сил для этого.

Я погружаюсь в работу, разбираюсь с недвижимостью Ричарда. Сегодня я решаю разобрать его гардероб.

Пребывание в квартире Ричарда пробуждает самые разные чувства. Несмотря на печаль, с улыбкой вспоминаю, какие были замечательные времена. Случалось всякое, но хорошее перевешивает плохое. Я переполнена эмоциями, пересилив слезы, фокусирую взгляд на комнате. Все на месте, как и в прошлый раз. Только теперь все по-другому… пусто. Фото на столе приветствует меня. Это та же фотография, что и в моей квартире, она сделана после окончания учебы. Воспоминания вызывают улыбку.

Сразу после смерти Ричарда в квартире проводилась профессиональная уборка. Поскольку окна были закрыты в течение нескольких недель, воздух спертый, и в нем все еще витает запах отбеливателя.

Вся мебель уже продана на распродаже, и все, что остается сделать, это разобраться с личными вещами Ричарда. Тяжело вздохнув, направляюсь в спальню. Костюмы до сих пор висят в шкафу. Обувь, по-прежнему, расставлена вдоль стены. Кому теперь все это нужно? Может быть, передать благотворительной организации, которая помогает людям встать на ноги. Знаю о нескольких, которые готовят и одевают безработных для собеседования на работу. Ричард бы не возражал. Да, так я и сделаю. Схватив телефон, нахожу информацию об организациях, которые оказывают подобную услугу, затем берусь за дело.

У задней стены гардеробной нахожу лестницу-стремянку, которую, очевидно, Ричард использовал для хранения коробок на верхней полке. В течение двадцати минут я изучаю содержимое коробок. В одной — чеки и квитанции, в другой — старые фотографии. Они заставляют меня улыбаться, пока я перебираю их, вспоминая те события. После двух часов непрерывной работы каждая мышца начинает болеть, и я уже готова сдаться, но вижу еще одну коробку в дальнем углу. Для того чтобы до нее добраться, мне приходится подняться на последнюю ступень лестницы и навалится всем телом на полку. Едва дотягиваюсь до нее пальцами, но делаю усилие и, наконец, достаю ее.