Заложница красных драконов (СИ) - Чекменёва Оксана. Страница 80

— Слетаем к ним в следующий раз, — пожала я плечами. — Что поделать, раз уж так совпало?

Всё же, как удобно, что драконицы с точностью до часа знают тот момент, начиная с которого им уже нельзя обращаться возле чужих самцов. Этой ночью, только пятнадцать лет назад, у меня произошёл «обмен», поэтому уже сегодня — а чего ждать-то? — муж усадил меня в кресло, от которого я успела отвыкнуть, и мы устремились в долину с озером, заняв этот день едва ли не за полгода. И хотя я очень ждала этого момента, он всё же немного нарушил привычное течение жизни.

Дело в том, что за долгие годы я выработала маршрут, по которому летала регулярно, раз в три месяца, навещая всю свою родню. Сначала, на пару дней, к жёлтым, потом к людям, от них к красным, а потом домой. Конечно, если случались какие-то особые события, вроде свадеб, например, мы с Эльрионом летали «вне графика».

С Эльрионом, потому что мой муж никуда не отпускал меня одну, всегда был рядом, и хотя за эти годы я набралась сил и опыта, а мои крылья окрепли, он всё равно время от времени нёс меня в лапах. Ему так было спокойнее, поэтому я не возражала. И хотя мне шёл уже сорок второй год, что по меркам людей уже очень солидный возраст, для него я так и осталась его маленькой золотой девочкой, которую нужно опекать, холить и лелеять. Наверное, и в пятьсот лет он будет носить меня на руках или в лапах.

Но так уж вышло, что очередное путешествие по родным и близким, которое должно было состояться примерно полмесяца назад — и мы бы успели побывать у всех, спокойно вернуться и сделать нашего нового малыша, — пришлось немного перенести и сократить. Потому что пару дней назад старший из моих братьев, Боинав, тот, которого я первое время мысленно называла «Болеслав», женился. И мы летали на свадьбу — сначала к коричневым, откуда забирали невесту, потом к жёлтым, и лишь вчера вернулись домой.

Жёлтую родню, а так же Риалора с Криной — совсем стареньких, но ещё бодрых, они даже летали всё ещё сами, — я повидала на свадьбе, а вот к людям лететь времени уже не было.

— Мы можем слетать попозже, — предложил Эльрион. — Кажется, у кого-то из твоих племянников намечается свадьба?

— У племянницы, — поправила я. — Борислава замуж выходит. Через месяц. Да, тогда и слетаем, так даже лучше.

Племянниц и племянников за это время у меня появилось множество. У Любавы ещё четверо родилось, всего теперь девять. У Богдана с Миронегой — семеро. У Мечислава, Божены и Радогора — на троих одиннадцать детей. Род батюшки на глазах растёт, все малыши в его род входят, даже дети Божены, у неё, как и Любавы, муж в примаках. Да что там племянники, я уже бабушка пять раз, спасибо старшим Любавиным ребятишкам.

В общем, что королевский род, что дедушкин — оба растут, словно на дрожжах. А ведь когда-то оба чуть не перестали существовать. Не успей отец Эльриона жениться второй раз или если бы у него родились только дочери — его род бы прервался. Не возьми батюшка нас с Любавой в дети — Богдана забрали бы в заложники. Но этого не случилось, и теперь уже обе семьи настолько разрослись всего за пару поколений, что никакое вырождение им уже не страшно.

Жаль, дедушка этого не видит, умер двенадцать лет назад. Первый из моей человеческой родни, кого я потеряла. Я знаю, что мне предстоит пережить всех близких мне людей, и меня это очень печалит, но я стараюсь об этом не думать. Такова жизнь. Я — дракон, и живу долго. А дедушка прожил большую, хорошую жизнь. И успел порадоваться внукам и правнукам.

Та стена, что встала между нами, когда я призналась людям, кем являюсь, никуда не делась, но я научилась с ней жить. Моим прилётам радуются, особенно дети, потому что без подарков я не прилетаю, а так же разрешаю на себе кататься — теперь-то могу зачаровывать одежду, и амбар для переодевания мне не нужен. Я приняла как данность то, что теперь я в когда-то родной семье лишь гость, и уже не реагирую так болезненно, как в первый раз.

С тех пор, как поняла, что родной дом и любящая семья, принимающая меня любой, у меня всё же есть, такое отношение меня уже не ранит. Гостья — значит, гостья. Не о чем переживать.

Кстати, Любава всё же нашла свою семью, только для неё мало что изменилось. Её родители и дед с бабушкой погибли на той ярмарке. Спасся лишь старший брат Ратмир, тогда трёхлетний. Кузнец из другой деревни, здоровенный, сильный мужик, случайно оказавшийся рядом, спас малыша, вынес из обезумевшей толпы. В родной деревне у Любавы осталось несколько дядей и тётей, да только когда её брат нашёлся, никто из них его брать к себе не захотел — своих, мол, детей поднимать нужно, пусть кто другой берёт, а мы не можем. В итоге он так и остался в семье кузнеца, там привязались к мальчонке, пока искали его родных.

В общем, съездила Любава в деревню, в которой родилась, познакомилась с роднёй и, насколько мне известно, больше с ними не встречалась — не смогла простить, что от сироты отказались. А с братом видится регулярно, в основном на свадьбы друг к другу приезжают. У Ратмира тоже детей много, да и у кузнеца того семья большая, так что, чуть ли не каждый год свадьбы играют, поэтому видятся брат с сестрой регулярно.

Оказалось, что настоящее имя Любавы — Забава. Матушка сказала, что когда нам имена придумывала, сестрёнка на имя Любава заулыбалась, словно узнала его. Ну а я тогда стала Дарёной, как говорится, уж что осталось.

Муж зашевелился, ласково поглаживая меня носом и лапами. В этом не было ничего, ведущего к супружеским удовольствиям, нет, всего лишь простая нежность. Да, теперь, когда я зачала яйцо и перестала пахнуть, в крылатой ипостаси муж меня уже не хочет. Просто не может хотеть, такова уж природа драконов. А жаль, так жаль…

Я вспомнила разговор пятнадцатилетней давности и, потянувшись, ощупала низ живота дракона. За эти годы тело мужа перестало быть для меня чем-то неприкасаемым, меня не смущали любые, даже самые смелые ласки, как принимаемые, так и отдаваемые. Да, приласкать здесь было нечего, только сам живот, и всё.

— Дарёна, что ты делаешь?

— Вот куда всё девается, а? И зачем?

— Не знаю. Такими уж нас создали боги.

— Жа-аль, — протянула я, потом, понимая, что за время моих размышлений силы потихоньку вернулись, и лежать безвольной тряпочкой в объятиях мужа уже не хочется, решила немного пошалить. Резко вскочив, помчалась к озеру, крича на ходу: — Кто последний, тот…

Придумать я не успела. А если бы и успела, это бы ничем не помогло, потому что, говоря «тот», я уже прыгала в воду, радуясь маленькой победе, пусть и добытой хитростью, но в полёте врезалась в крепкую грудь мужа, который обхватил меня лапами и, хохоча, рухнул вместе со мной в озеро, подняв тучу брызг.

— Кто последний, тот самый любимый, — меня вытащили из-под воды и потёрлись носом о мой нос.

— Как? Ну вот ка-ак?! — выплюнув попавшую в пасть воду и отфыркавшись, расстроенно протянула я. — Ты не должен был успеть! Я же была так близко! И я тебя тоже очень люблю, кстати, но ка-ак?!

— Дарёна, я старше, сильнее, я самец, и я чёрный. Хватило бы даже чего-то одного, чтобы обогнать тебя. Смирись, моя маленькая золотая девочка.

Да, муж сильнее и быстрее, что постоянно мне доказывает, таская на руках и в лапах, словно величайшую драгоценность. И мне это нравится, очень нравится, но хотелось бы хоть разок его в чём-то опередить. Но получается лишь тогда, когда Эльрион откровенно поддаётся, как в играх в озере, например, но это уже не интересно.

Вволю наплававшись и наплескавшись под водопадом — мне всё же удалось облить мужа холодной водой, хотя, подозреваю, здесь он мне всё же подыграл, — мы расслабленно лежали на мелководье — тела в воде, головы на берегу, — и болтали обо всём и ни о чём.

— Знаешь, Кирен собирается слетать сюда с женой на следующей неделе — я сам видел сделанную им заявку на свободный день.

— Но зачем? — я аж голову подняла, чтобы взглянуть на мужа, не шутит ли? — Она же человек?

— Нам это до обеда не мешало. И во все те разы, когда мы прилетали сюда просто так. Место-то замечательное.