Коронный разряд - Ильин Владимир Алексеевич. Страница 84

На этот раз ее никто не убеждал и не отговаривал — Катя с Тоней молча направились на второй этаж, предоставив Нике решать самой.

Оставаться не хотелось. Но и уйти — означало оставить сестрам шанс рассказать Максиму свою правду, в которой она все еще останется главным злодеем.

Пока думала, с лестницы тихонько спустилась Тоня с объемным свертком одежды, запакованной в пленку — только оголовья вешалок видны.

— Одежда, — негромко произнесла она, не поднимая взгляд.

После чего направилась в сторону гостевой комнаты и сложила на столик возле входа внутрь.

— Душевая внутри, — добавила Тоня. — Старую одежду можно сложить в белый бак рядом. Он волшебный, утром все будет чистым, но мятым. — Извиняющимся тоном завершила она.

И так же тихо вернулась на второй этаж.

— Сегодня я все еще хорошая, да? — вспомнив слова Максима, слегка растерянно спросила Ника у Брунгильды.

Та недоуменно повела мордой, приподнялась и в пару шагов улеглась на свое любимое место, тут же изобразив, что спит.

Ника же осталась одна в полумраке гостиной, прислушиваясь к тишине чужого дома — места, где все спокойно спали, и только она одна неведомо почему стояла возле дверей.

— Надо спать, — тихо шепнула она себе и направилась было к указанной ей комнате.

Затем замерла, обернувшись в сторону полоски света, все еще горевшего с кухни, и тихонечко прокралась внутрь. Небольшие манипуляции с хозяйским холодильником (под укоряющим взглядом кота) и микроволновкой, и вместе с ней в гостиную в сторону дивана прокрался вкусный аромат горячего молока с медом…

Голова на утро болела адски, еще раз напоминая о вреде переработок и ночных бдений посреди рабочей недели. Странно, что усталость догнала только в конце семидневки — да еще так плотно, что даже не помнил, как уснул на диване в гостиной. Ладно хоть домашние не стали будить, позволив продремать до девятого часа дня.

Разбудили меня, в общем-то, звуки чайных ложек по кружкам и приятный аромат завтрака, который никак не хотелось пропускать после сомнительной и малопорционной еды в столице и в самолете. Вот где-где Артем прав, так это в питании. Настроение от воспоминаний о друге (возможно, бывшем), слегка испортилось, но перспектива близкой и вкусной еды выправила душевное равновесие.

Метнувшись в свою комнату, приняв душ и переодевшись, в кухню я входил уже весьма бодрым и настроенным на очередной великий день.

— Всем привет! — Поприветствовал я сестер и Нику, с неестественной осанкой колдовавших вилками и ножами над своими крошечными порциями мяса с гарниром.

Будто на каком-то светском рауте, честное слово, где за каждым движением внимательно следят, готовые обсмеять промашку в пару градусов угла атаки вилки.

Заодно отметил на плечах Ники одно из платьев весенне-цветочной тематики, купленных некогда Тоней — из того их числа, которые «красивое!», «прям вау!», но ее размера нет, но владеть хочется, поэтому раз не ей, то никому. Такой одежды у сестер по персональному шкафу. Интересно, делиться одеждой — это у них хороший признак?

— Доброе утро, — вежливо ответили все трое, отложив для этого столовые приборы.

Что-то они в глаза друг другу не смотрят, подозрительно это все.

— У вас все в порядке? — Для порядка поинтересовался я, и тут же получил три пары уверений, что в полном.

— А у меня что-то голова болит, — признался я, потерев затылок. — Будто со второго этажа вниз головой…

Ника закашлялась крошечным кусочком, до того подхваченным на краешек вилки.

— Будьте здоровы, — вежливо пожелал я ей, положил свою порцию мяса на хлеб, налил чая и отправился в гостиную — жевать под бдительным наблюдением Брунгильды и Машка.

Иным бы показалось, что во взгляде кота с собакой есть нотки попрошайничества и осуждения завтрака в одиночку. Но я тверд в своем убеждении, что они просто контролируют, хорошо ли я ем. Докладываю — хорошо. Вот и зрители с синхронным зевком отвернулись, потеряв интерес, стоило завершить трапезу.

— Максим, у калитки полиция! — Донесся тревожный голос Тони с кухни.

У них там окно рядом и видно лучше.

Я приподнялся с дивана и выглянул за дверь. Действительно — стоят двое, да еще собака в поводу. Странный визит, тем более, что наш дом на хорошем счету, а охранная княжеская калита надежно отбивает желание беспокоить попусту.

— Что-то случилось? — Пропустил я знакомого внешне участкового внутрь территории, предложив прогуляться до дома.

Второй вместе с собакой пусть подождет.

— Тысяча извинений, — снял тот фуражку и протер волосы под ней, после чего вернул головной убор обратно. — Но у соседей чехлы от дивана пропали.

Я недоуменно посмотрел на него. Да, жить без соседей невозможно, так что дом окружали такие же владения — с солидными и спокойными жильцами. И, разумеется, изредка с ними случалось что-нибудь солидное и спокойное, но чтобы воровство…

— Черно-коричневые такие. Большие, — чуть замялся он. — Они их на веревку во двор вывесили, а утром раз — и нету.

— Мы-то тут причем? — Высказал я накопившееся недоумение, приоткрыв дверь в дом и замерев на пороге у входа.

— Просто, может видели чего, — стушевался представитель закона. — У нас район приличный, а тут такое.

— Бардак какой, — согласился я с ним.

— А еще собака поисковая на ваш участок поводок тянет, — совсем увел он взгляд в сторону.

— Ну, слушайте! — возмутился я в голос.

А затем посторонился, потому как на улицу изволила выйти Брунгильда во всем своем великолепии, лениво отодвинув участкового со своего пути корпусом.

— Может, просто через ваш участок воры прошли, — посторонился тот, опасливо поглядывая на прошедшую мимо собаку.

— Вряд ли, — усомнился я. — У нас система охраны, никто не пройдет. Да и собака, вон…

Словно уловив упоминание о себе, Брунгильда бухнула мощным гавком.

— Это да, — протер вновь пот участковый.

— Яков Степанович! — Донесся крик от калитки. — Барс новый след нашел! В стороне отсюда! Тянет — еле держу!

Мимо с невозмутимым видом вернулась в дом Брунгильда.

— Оу, тысяча извинений, — заторопился на выход служивый. — Извините за беспокойство. Хорошего дня!

— Да ничего, спокойной службы, — проводил я его на выход и закрыл калитку.

— Бардак какой-то, — с возмущением пояснил я девушкам, с любопытством собравшимся у входа. — Воры у соседей этой ночью были!

— Какой кошмар, — слитно согласились они и мигом ушуршали, будто не было.

И даже не спросили, что взяли. Подозрительно это все. Но да ладно — найдут, вон и след собака взяла…Странно, что след под девяносто градусов от нашего участка, но я как-то сторожевой выправкой не интересовался. Может, и нормально это.

— Ника, у нас самолет через час, — постучался я в гостевую комнату часом позже.

Дверь почти тотчас распахнулась, демонстрируя слегка встревоженную девушку.

— Я тут подумала… А может, на поезде поедем? — Последовало странное предложение.

— Почти сутки в пути? — Усомнился я в эффективности данного решения.

— А мне в понедельник все равно уже никуда не надо! — Ответила она браво и легкомысленно, махнув рукой.

— Что, и даже за штурвалом посидеть не интересно? — Приподнял я бровь.

— Нет! Точно нет, — категорично мотнула она головой. — Тем более, я летать боюсь. Вот.

— Свои страхи надо побеждать! — Поднял я ввысь палец. — Да не могу я отменить борт просто так, — извиняющеся повел я плечами. — Это не так просто, там столько людей задействовано, честное слово.

— Но, может…

— Никак не получится. Может, на поезде в следующий раз?

— Л-ладно, — отчего-то пригорюнилась она.

И оставалась какой-то странно подавленной все то время, пока ее собирали в дорогу (от банок с компотом она стоически отказалась, но литровую емкость с медом отчего-то взяла). Даже в пути, в машине, на вопросы отвечала односложно и без особой охоты.

— Ничего не бойся, все будет хорошо, — мягко подбодрил ее я, выбираясь из машины возле аэропорта.