Рассказы. Часть 1 (ЛП) - Кэмпбелл Рэмси. Страница 64

Утром у него тупо ныла голова, но он полагал, что ведет себя нормально за завтраком. И тут его мать спросила:

— Что случилось, Робби? Что у тебя с глазами?

— Да ничего.

— Ты что, плохо спишь? У тебя вид какой-то не такой.

— Это все из-за твоих рассказов про Чаки.

— Я больше не буду. Не волнуйся, мы от него избавимся, — сказала мать и для его дальнейшего успокоения добавила: — Сегодня моя очередь готовить обед.

То есть вечером собрания у них не будет. Наверное, поэтому перед занятиями Дункан не стал к нему подходить, а просто кивнул из другого угла классной комнаты. А поговорили они только на первой перемене, во дворе школы. К ним подбежали вчерашние девочки.

— Ну что, вы теперь довольны? — сказала одна.

Робби ухмыльнулся, хотя вопрос был неожиданным, даже бессмысленным.

— Чему мы должны быть довольны? — спросил Дункан.

— Ваш Чаки вернулся.

— А он что, уходил? — выпалил Робби, а Дункан сказал:

— В каком смысле вернулся?

— Он висит в витрине магазина на Стрэнде, и его всем видно.

— Они никого не уважают, — осуждающе проговорила ее подруга.

— Его не остановить. Он до всех доберется, — сказал Дункан и оскалился.

Он продолжал скалиться до тех пор, пока девочки не оставили их в покое. Если ему и трудно было вернуть нормальное выражение лица, то это выглядело скорее, как шутка. Он делал страшную рожу всем девочкам, мимо которых они проходили, и это было так заразительно, что Робби тоже стал скалиться. К углам его рта будто прикрепили стальные струны, и его губы устали задолго до того, как звонок загнал всех в класс.

Учительница спросила, какие истории о прошлом им рассказывали родители или бабушка с дедушкой. Один мальчик сказал, что правительство настолько сильно ненавидело Ливерпуль, что переместило все рабочие места на юг. Ему возразила девочка, заявив, что это профсоюзы не давали работать ее отцу и другим родителям.

— Это больше легенды, чем рассказы о прошлом, — сказала миссис Пиктон, и тут в игру вступил Робби.

— Есть еще Чаки, — выпалил он.

— Что ты…

— Это ведь история, которую рассказывают родители, верно? Как это все началось после того, как дети посмотрели этот фильм.

Миссис Пиктон не успела ответить — ее опередили одноклассники Робби. Кому-то приснилось — после того как он прочитал статью в газете, — что Чаки прячется под кроватью. Кто-то был знаком с девочкой, которая сжигала своих кукол из страха, что одна из них может оказаться Чаки. Кто-то слышал о мальчике, который напал на свою сестренку, потому что думал, что в нее вселился Чаки. Еще несколько детей подтвердили эти сообщения, но Дункан не сказал вообще ничего.

— Это всего лишь фильм, — сказала миссис Пиктон, и это прозвучало как-то знакомо. — Но это не значит, что вам, в вашем возрасте, можно такое смотреть.

— Но ведь эти мальчики убивали по-настоящему, ведь так? — не унимался Робби.

— Да, эти убийства действительно имели место. Но, Робби, пожалуйста, давай не будем в это углубляться.

Почему он вдруг почувствовал себя так, как будто сделал что-то дурное? До конца урока он не проронил ни слова. Училка бросала на него проницательные взгляды. Когда звонок поднял его на ноги, она наконец сказала:

— Робби, задержись, пожалуйста.

Он застыл у своей парты, словно кукла, а потом она отвела его к директору. Наверное, кто-то рассказал, что он ходил по школьному двору, изображая Чаки, но почему тогда Дункан не идет рядом с ним? Это он сейчас должен идти по коридору, словно убийца к месту казни, это на него должны глазеть и о нем испуганно перешептываться. Робби и его надзирательница почти подошли к кабинету миссис Тодд, когда он вдруг понял, что они не имеют права так поступать с ним — при разговоре непременно должна присутствовать его мать. Но она была в кабинете.

Она выглядела еще более расстроенной, чем две другие женщины, и он повернулся к миссис Пиктон:

— Вы сказали, это всего лишь фильм.

— Что ты смотрел? — спросила его мать.

— Я не смотрел их все. Дункан видел больше. И ничего нам от них не сделалось. Все как она говорит — это всего лишь легенды, байки. Это просто идиотские фильмы.

— И ты был так занят их просмотром, — сказала миссис Тодд, — что перестал делать домашнюю работу?

— Я все делал. Кто говорит, что я не делал?

— Твоя учительница нашла ее в Интернете, — грустно ответила мать Робби.

Робби почувствовал, что его череп трескается, будто пластиковый.

— Я только читал там, как в учебнике.

— Работа была переписана практически дословно, — сказала миссис Пиктон. — Как будто ты сам хотел, чтобы тебя уличили.

— И чем ты только забиваешь свою голову? — Это было скорее горестное восклицание, а не вопрос.

— Попробуй обратить свою умственную энергию на учебу. Именно в это русло ее следует направлять, — сказала миссис Тодд. — На первый раз мы ограничимся предупреждением; но любой следующий проступок приведет к гораздо более серьезным последствиям. Запомни это, пожалуйста, и постарайся больше не подводить ни себя, ни мать, ни школу.

— И делай домашнюю работу как следует, — добавила миссис Пиктон.

Когда они с матерью шли по двору, она самозабвенно играла в безмолвного тюремщика. Как только она скрылась за воротами, к нему подошел Дункан.

— Чего они от тебя хотели?

— Да это из-за домашних заданий.

— Фигово было?

Робби скопировал улыбку Дункана, поскольку не понял, о чем тот говорит — о домашней работе или о беседе в кабинете директора.

— Адски жестко.

Улыбка Дункана стала шире и снова отразилась на лице Робби. Они опять начали соревнование — у кого ухмылка шире. Проходившая мимо девочка бросила:

— И как вы думаете, на кого вы похожи?

— На Чаки, — хором сказали они и продолжили ухмыляться до тех пор, пока Робби не почувствовал, что его щеки трескаются, словно пластик.

Он не мог ходить так весь день, хотя губы у него чесались под взглядами учителей. Уроки казались нескончаемыми, но все равно в конце концов закончились. Куда ему идти, как не домой? Он не боялся матери — ведь Чаки же он не боялся, а она боялась. От ее ворчания у него еще больше разболится голова — и он подумал, что можно прогуляться, перед тем как пойти домой.

На металлических скамейках возле квартала магазинов по четверо сидели пенсионеры. Они настороженно взирали на школьников, дерущихся на автобусной остановке и швыряющихся друг в друга мусором. Заметив зловещее лицо в маленьком магазине через дорогу, Робби остро почувствовал, что они смотрят и на него. Он перебежал дорогу перед мордой автобуса, забитого детьми, и, воодушевленный лицом в витрине, продемонстрировал водителю лучшую из своих улыбок. Круглая резиновая маска была испещрена швами и шрамами, но Робби не был уверен в том, что они расположены так, как следует. Чем дольше он смотрел на нее, тем лукавее становилась ее ухмылка. Он подумал, что было бы здорово надеть ее, когда мать будет его отчитывать. Но она не позволит ее купить, как и не позволит купить даже одну петарду из того огромного множества, что были выставлены в нижней части витрины. А что, если она не узнает? Он станет носить ее, когда она будет уезжать к Мидж на свои собрания. Денег не хватало, но в его комнате у него была заначка, и поэтому он направился домой.

Не успел он закрыть за собой дверь, как мать вышла в коридор.

— И что ты делал на этот раз?

— Ничего. Шел домой.

— Я тебе больше не верю. Кто придумал сделать именно то, что я категорически запрещаю?

— Ну… Мы оба. — Робби бросил рюкзак на ступеньки и тут же понял, что он загораживает ему путь, как и мать и ее велосипед. — Не говори его маме, что я рассказал про него, ладно? Ты ведь можешь не говорить. Пожалуйста, не говори.

— А почему? Ты боишься, что он может что-нибудь выкинуть, после того как вы посмотрели эти фильмы?

— Нет, конечно. Это глупо. Зачем вы хотите запретить людям их смотреть? Они ведь даже не страшные, и только маленькие дети могут из-за них начать вести себя нехорошо.