Киборг и его лесник - Громыко Ольга Николаевна. Страница 40

Увы, в данном случае материнское чутье не подвело: за два месяца до свадьбы Даер уволилась с работы из-за скандала с самодуркой-начальницей, вернулась домой посреди дня и поймала жениха на измене. И как девочка умная послала его к черту, а сама отправилась к Ледниковому озеру, по ее словам, «проветрить мозги».

— Она же нам каждый день звонила… — Женщина машинально брала подсовываемые Комом салфетки, то вытирая ими бегущие по щекам слезы, то просто комкая и роняя. — Говорила, что у нее все замечательно — тишина, природа, погода чудесная… Голографии птиц присылала, красивые такие, хотите, покажу? Про вас рассказала — мол, не волнуйся, мама, я тут не одна, за мной здешний лесник приглядывает…

Женька судорожно сглотнул, словно услышав ироничный голос Даер. Приглядывал, ага… Чтобы не сперла чего из богатств природы…

Если бы не Кэм, лесник вообще не знал бы, куда деваться от смущения. Но, к счастью, шериф мужественно принял удар на себя, многословно дополняя традиционно косноязычного и запинающегося от волнения Женьку, а то и вообще отвечая за него.

— Она с детства была очень серьезной, независимой девочкой, — продолжала выплакиваться мать. — Не любила ни с кем делиться своими проблемами, сама всегда их решала, хотя друзей у нее было много, она быстро становилась душой любой компании…

— Сильные личности всегда притягивают к себе других людей, — сочувственно поддакнул Кэм. — Но сами они, увы, не менее уязвимы…

В аптечке Даер нашли упаковку антидепрессантов, Женька ее даже запомнил — внушительная такая, красная с зеленой полосой. Остальные лекарства — голые баночки и блистеры, чтобы меньше места занимали. Шериф уже разыскал врача, выписавшего девушке таблетки, и аптеку, в которой она их купила. Оказывается, после разрыва с женихом Даер втайне от родителей посетила психиатра, пожаловалась на депрессию и плохой сон, однако на повторный прием не явилась и упаковку даже не распечатала. Видимо, решила обойтись своими силами… но от некоторых ударов бьются даже стальные яйца.

— До сих пор не могу поверить, что Дайришка на такое решилась, — убито покачал головой отец. — Даете из-за Леньки! Они с ним часто ругались и разбегались, правда, ненадолго…

— Семейная ссора и предательство — разные вещи… — Глаза Кэма затуманились, словно шериф вспомнил что-то личное.

— Этот подлец нам потом еще звонил, выспрашивал, где она! — с порожденной горем ненавистью выпалила мать. — Причем не прошения у нее попросить хотел, а требовал вернуть какие-то вещи, я даже слушать не стала, сбросила звонок и внесла в черный список…

Можно было бы заподозрить (шериф и заподозрил), что подлец разыскал Даер по другим каналам, но у того оказалось стопроцентное алиби — не найдя старую невесту, ветреный жених отправился в романтическое путешествие с новой и сейчас нежился на жемчужном песке Аркадии.

А больше никто, как родители и друзья Даер ни пытались вспомнить, зла на нее не таил.

Когда тягостный разговор зашел на второй круг, Кэм выразительно посмотрел на часы и, за двоих выразив соболезнования, решительно поднялся и увлек лесника за собой.

«Какой все-таки хороший человек! — с благодарностью подумал Женька, спускаясь с крыльца. Джек, ожидавший хозяина снаружи, снова беззвучно слился с его тенью. — И расследование отлично ведет, оперативно, вон сколько всего разузнал. Непонятно, чего Степановна так на него взъелась».

— Спасибо, — протянул руку Женька.

— Тебе спасибо. — Кэм коротко и рассеянно ее пожал, заметно утратив интерес к леснику. Женька не обиделся — он же для шерифа не друг, а работа. — Бедняги, жаль их… но ничего не попишешь. Попрошу наших, чтобы как можно скорее закончили с формальностями и отдали тело.

Лесник кивнул. Чем быстрее Даер упокоится с миром, тем легче будет и ее душе, и ее родным. Затягивать с похоронами нет смысла, на ход следствия это не повлияет… да там и так все ясно. Если даже психиатр таблетки назначил… Странно только, что родная мать не почувствовала неладное, из-за чего сейчас убивалась больше всего. Женькина-то словно телепатией владела, умудряясь мгновенно выцепить в толпе своих детей нашкодившего-расстроенного-приболевшего.

— Вот так вроде бы знаешь человека с рождения, а он вдруг как отмочит… — Шериф, похоже, размышлял о том же самом. — Ну что, отвезти тебя домой?

— Не надо, сами дойдем. — Женька опять машинально ответил на единственное число множественным и смутился. Тоже мне, «ваше величество»! — Я, может, еще в кафе заскочу.

— Ладно, бывай тогда. — Кэм, не настаивая, прошел мимо станционной парковки, направляясь в «полицейский участок» — конуру меньше Женькиного модуля, а вместо гаража — камера предварительного заключения.

— Ну что, идем в кафешку? — тут же поинтересовался Джек — так радостно, что леснику стало неприятно.

— Нет, не идем, я это только из-за Кэма сказал, чтобы его не напрягать! — отрезал он. — Совести у тебя нет!

— Разумеется, нет, — охотно подтвердил киборг. — Я же просто машина. А ты это к чему?

— К тому, что человек погиб и мне его жалко, разве не ясно?

— Ты это и вчера знал. Но в кафешку мы ходили.

— Тогда мне надо было успокоиться!

— Ты и сейчас нервничаешь.

Женька хотел возмущенно отпереться, но спохватился, что это будет гол в свои ворота. И, пожалуй, Джек в чем-то прав: хозяин зашел в дом в нормальном настроении, а вернулся расстроенный и злой, хотя объективно ничего не изменилось. Сама же «машина» все это время простояла на солнцепеке, без приказа не имея права даже пошевелиться.

Впрочем, в данном случае Женька охотно поменялся бы с киборгом местами.

— Айда домой, — уже спокойнее сказал он. — Не заработали мы еще на кафешку. Видеофон вон новый нужен, и сажалку придется как-то по-хитрому списывать, чтобы она типа сама, а не из-за халатности…

На это Джеку возразить было нечего.

Лесник купил в автомате две банки ледяной минералки, одну бросил киборгу, из другой жадно глотнул сам. Не пиво, конечно, но чуток отпустило. Самое же лучшее средство прогнать призрак мертвой девушки — сосредоточиться на работе, благо та и сама не дает расслабиться. Женька не кривил душой, когда ручался биокопам, что второй хищной грибницы в его лесном хозяйстве нет, однако сделать контрольный облет не помешает. Приболевшие омлохи видны издалека — стоит листьям чуть-чуть поникнуть, как тон кроны заметно меняется. Ну, по крайней мере, леснику заметно…

Обычно Женька возвращался домой напрямик, но сегодня решил бдительно попетлять, нарочно выбирая самые корявые и заброшенные тропки. Судя по количеству поганок, здесь ничего страшнее их не водилось… Впрочем, лесник изменил свое мнение, когда под ногой что-то мерзко хрупнуло, и Женька, торопливо ее отдернув, увидел кучку яичной скорлупы.

Компаньоны успели пройти примерно половину дороги, когда в выси коротко треснула ветка и сквозь листву прошуршала чешуйчатая заячья лапка. Они горькие, их и охотники сразу отрезают, и хищники не едят. Заинтригованный лесник задрал голову и разглядел в густой кроне еще более плотный клубок — гнездо. Снизу не понять, чье и есть ли там кто, а лезть неохота. Разве что Джека послать, но он в гнездах не разбирается, только заснять может, чтобы хозяин уже дома посмотрел. А хочется-то прямо сейчас! Эх, надо было прихватить с собой…

Женька резко остановился и уставился в одну точку, словно киборг с зависшей программой. Потом торопливо полез в нагрудный карман, наткнулся на синяк, выругался и скомандовал:

— Разворачиваемся!

— И в кафешку? — с надеждой предположил Джек.

— Нет, в полицейский участок, — разочаровал его хозяин. — В списке вещей Даер, который мы с Брайаном подписывали, не было бинокля. Надо срочно сообщить об этом шерифу!

— Не надо, — неожиданно возразил киборг.

— Почему?!

— Нецелесообразный расход энергии. Проще дойти до дома и позвонить.

— Ага, чтобы он меня уже оттуда в участок выдернул — заново все вещи пересматривать и протокол переписывать!