Казанские "Тандерболты" (ЛП) - Слейд Стюарт. Страница 50

Со своей новой позиции он увидел, что немецкая пехота всё ещё продвигается, хотя осторожнее, чем ранее. Робсон выбрал следующего колбасника, которому, казалось, нравилось командовать окружающими, и со всей основательностью прострелил голову. На его взгляд, это значительно задержало немцев на выбранном участке.

У сержанта Перри сложилось такое же мнение. Наступление на позиции его взвода стало вялым, так как несколько унтеров поплатились за явные командные навыки. Немцы прекратили наседать. По рядам американцев пробежало волнение - они наконец-то увидели колеблющегося и отступающего противника. После восьми часов отступления такое зрелище только радовало.

Лейтенант Гришэм посмотрел вниз.

- Сержант, перегруппируйте людей. Это была просто разведка боем, прощупывание обороны в попытке понять, какие у нас силы. Основные ударные части колбасников появятся совсем скоро.

Перри кивнул.

- Они не смогут выдавить нас, пока не разгребут завал на дороге. Для этого потребуются сапёры. Какое-то время мы всё равно отыграли.

- Ага, благодаря Сирли и его базуке. Похоже, этот парень что-то имеет против танков.

Над Коломенским паровозостроительным заводом, В-17E "Мемфисская красавица" [166]

- Подходим к точке встречи, - лениво дублировал доклад штурмана полковник Холланд. Три бомбардировочные эскадрильи напряглись как следует, и подняли в небо почти две сотни B-17, теперь идущие плотным строем. Далеко на северо-западе ещё три эскадрильи бомбардировщиков приближались к Москве-Сортировочной. Более чем четыреста тяжелых бомбардировщиков дошли до цели и сейчас перестраивались, становясь на боевой курс. Дни, когда десяток машин появлялся над объектом в рассеянном порядке, минули.

Москва тянулась перед ними до самого горизонта. По сравнению со всеми предыдущими целями, город был просто огромен и сиял под солнцем. В точности как и предсказывала метеослужба, кромка дождевых облаков только-только осталась позади. Земля выглядела как наглядное средство навигации. Ока текла с востока, но через двадцать пять километров резко поворачивала на 90 градусов, на север, после чего ещё через такое же расстояние снова направлялась на запад. И уже потом разворачивалась на юг. На этом участке течение менялось, образуя череду замысловатых петель. Почти точно посередине южного отрезка Ока указывала одним из таких поворотов точно на запад, как нарисованным пальцем. Точка встречи находилась на самом его кончике, а осевая линия выводила бомбардировщики прямо на завод. Такая география иногда заставляла ЛеМэя думать, что Бог был пилотом бомбардировщика.

- Истребители колбасников взлетели и ждали нас под кромкой облачности, но их перехватила 356-я. Много сбили, и ещё больше разогнали по аэродромам на дозаправку и перезарядку. Малыши добивают уцелевших прямо сейчас.

Холланд рассматривал схватки, всё ещё идущие вдалеке от B-17. "Тандерболты" рассеивали группы немецких истребителей задолго до того, как они становились опасны. Сосредоточенная стрельба из пулемётов отгоняла тех, кто изловчился прорваться через эскорт. Так стало очевидно, что бомбардировщики на самом деле неплохо вооружены, и машины сопровождения, уверенные, что всегда успеют вернуться, могут расширить радиус прикрытия.

ЛеМэй неразборчиво буркнул в ответ и довернул "Мемфисскую красавицу" на курс, выводящий бомбардировщик точно на центр Коломенского паровозостроительного. Прямо перед ним Москва-река, крупный и известный приток Оки, вливалась в основное течение, создавая настолько надёжную примету, насколько можно пожелать. Территория завода занимала пять километров в длину и полтора в ширину, располагаясь параллельно городу. Идеальная цель.

Он посмотрел налево, отмечая, как "Салли Б." выполняет синхронный поворот. Полёт сквозь дождь, зенитный огонь постоянные маневрирования стали из сложных упражнений обыденностью. ЛеМэй толкнул сектора газа, разгоняя "Мемфисскую красавицу" до почти 500 километров в час. Чем быстрее они пройдут сквозь зону обстрела, тем больше самолётов и экипажей вернётся домой.

- Ничего себе, как садят! Посмотри!

Небо перед ними стремительно чернело, но не от дождевых облаков, а от злых тёмно-серых клубков разрывов. Москва была большим городом и единственным коммуникационным и транспортным узлом на сотни километров. Защищали её соответственно. Разведка докладывала, что оборона всех стратегических пунктов дополнительно усилена зенитками. Это означало, что меньше орудий направлено для поддержки войск на линии фронта. Для ЛеМэя уже только этот факт был доказательством, что постоянные бомбардировки оккупированной немцами русской земли дают результат.

"Мемфисская красавица" уже начала подрагивать от ударных волн, войдя в зону действия зениток. На этот раз всё было по-другому. Обычно разрывы, достаточно близкие, чтобы покачнуть бомбардировщик, появлялись редко. Сегодня они вспыхивали почти непрерывно, и полёт напоминал поведение корабля в шторм, а не случайные удары мёртвой зыби. Искушение уклониться было весьма сильным, но ЛеМэй одёрнул себя. Математика доказала, что манёвр ничуть не уменьшит вероятность наскочить на разрыв - как и полёт по прямой. Странно, но стук мелких осколков по фюзеляжу действовал успокаивающе.

По левому борту шла "Милаха", сохраняя своё место в строю. В одну секунду её окутало сразу несколько облаков разрывов, а в следующую весь промежуток крыла между правыми двигателями полыхнул оранжевым шаром. Наверняка прямое попадание 8-8, подумал ЛеМэй. То, что осталось от правой консоли, закувыркалось в воздухе, а "Милаха" перевернулась на спину и медленно завращалась, падая. Остальные бомбардировщики могли сделать только одно, и Холланд отдала приказ.

- Смотрите за парашютами!

- Никого не будет.

Бортинженер озвучил очевидную истину, и все это поняли. Как только самолёт начинает вращаться подобным образом, центробежные силы не дают выбраться из него. Оставался неопределенный шанс, что конструкция разрушится раньше, чем рухнет на землю, и тогда можно просто выпасть наружу. Но до этого момента ещё далеко.

- "Гонщица" горит, - обернувшись, сказал Холланд, пока ЛеМэй сосредоточился на удержании высоты и скорости. - Наблюдаю ясно. Внутренний правый двигатель выбит. Погасили, зафлюгировали винт. Уверенно держатся на трёх моторах.

- Бомбардир на связи. Одна минута до точки сброса.

- Принял, самолёт твой.

ЛеМэй убрал руки и ноги, и почувствовал крошечные движения, которыми бомбардир "Красавицы" направлял всю колонну в заходе на цель. Потом послышался шум открывающихся створок бомбоотсека, и восемь полутонных бомб, ради которых и затевался этот полёт, ушли вниз. Полковник отметил, что самолёт удержался на своём месте после сброса. Несколько машин рядом дымили поврежденными двигателями, но в целом боевой порядок шёл как на привязи.

- "Пяденица" падает, - прозвучал доклад по внутренней связи. Голос был беспристрастен, но ЛеМэй почувствовал досаду от потери ещё одного бомбардировщика. - Хвостовой стрелок выпрыгнул. Стрелок нижней башни тоже. Ещё четыре вышли через бомбоотсек.

"Пяденица" уже тянула за собой жирный бурый след. Оба внутренних двигателя стояли. Пилот освобождался от бомб, надеясь удержать самолёт в воздухе, но тщетно. От фюзеляжа начали отваливаться куски, в струе дыма появились языки пламени. Следом под напором огня сдались лонжероны, и B-17 рухнул со сложившимися крыльями.

- Сброс завершён, - слова просто подтвердили свершившийся факт, понятный по поведению "Мемфисской красавицы". Без бомб было гораздо легче. - Самолёт ваш, полковник.

- Внимание всем! Подготовиться к повороту на курс 095!

Бомбардировщик начал длинный правый разворот. ЛеМэй заметил, что поворот сбил с толку системы наведения зениток, и ещё долгие мгновения разрывы пятнали небо в стороне. Потребовалось примерно десять секунд, чтобы целеуказатели выдали новое решение. Ну вот они, те самые десять секунд. Позади на цель заходил второй рейд, частично отбомбившийся по Москве-Сортировочной, а первый уже вставал на курс к дому.