Возвращение (СИ) - Марченко Геннадий Борисович. Страница 42

Здесь Лю организовал свою школу, и всё у них складывалось хорошо, за исключением того, что семь лет назад супруга заболела и сгорела за месяц. Главной же отрадой стареющего мастера был внук Юшэнг, носящий фамилию отца Чжао, в котором мастер в глубине души видел продолжателя традиции школы боевых искусств 'Красный дракон'. Сам же внук, правда, планировал закончить колледж и поступить в университет, чтобы выучиться на врача.

Вот такой мне попался учитель. Но сегодня он почему-то выглядел хмуро и, что уж совсем для него нехарактерно, периодически так отвлекался на посторонние мысли, что в итоге пропустил от меня в спарринге весьма чувствительный удар.

- Мастер Лю, рассказывайте, что у вас произошло, - потребовал я. - Я же вижу, что вы думаете о чём-то постороннем.

- Да, так и есть, прошу меня извинить, - вздохнул он. - Просто в моей семье произошло несчастье.

- Та-а-к, - протянул я. - Ну-ка, делитесь, может, я смогу чем-то вам помочь.

- Я не хочу впутывать вас в наши дела...

- Бросьте, я думал. Мы с вами друзья. Итак?

Из рассказа Лю выяснилось, что беда приключилась с его внуком. В выходной, то бишь два дня назад, Юшэнг вместе с двумя друзьями поехал на пляж Сансет-бич, позагорать, искупаться, поесть мороженого и попить колы - всё-таки при всей своей увлечённости чуань-шу парень был не чужд присущих его сверстникам радостей. Там-то, в разгар веселья, и появилась компания белых ребят, принявшихся задирать китайцев. Мол, чего это узкоглазые припёрлись на пляж для белых, пусть вон с неграми в вонючем загоне купаются, куда сбрасывались канализационные воды. Друзья Юшэнга промолчали, а сам он не сдержался и ответил. Слово за слово, дошло до драки. Естественно, Юшэнг навалял более старшим и многочисленным супостатам. А поскольку у одного при себе был нож, которым тот вздумал угрожать, то парень, недолго думая, слома нападавшему руку. Как назло, прыщавый задира по имени Эдвард оказался сынком окружного судьи Джна Шеффера. Вернее, тот был одним из судей Федерального окружного суда Северного округа Калифорнии.

Как по мановению волшебной палочки, тут как тут на месте конфликта оказались копы. Китайцев без лишних угрызений совести повязали, поскольку они в драке практически не пострадали, пятерых белых, включая судейского сынка, отправили в госпиталь. Нож, кстати, благополучно был затоптан в песке, потом, может, кто из отдыхающих подобрал себе сувенир. Главное, что в деле он уже не фигурировал, поскольку пострадавшая сторона уверяла, что никакого ножа у них не было, а словам китайских ребят верить не спешили. Тем более что имена и адреса свидетелей на месте записать не догадались, а теперь ищи их свищи. Ну а рука-то сломанная - вот она. Плюс побои ещё четверых. Все уверяли, что их отмутузил этот вот невысокий, худощавый паренёк. Налицо превышение пределов самообороны, за которое светит или крупный штраф, или реальный срок.

Мне сразу вспомнилась история нашей с Толсоном драки с мексиканцами. Там, правда, закон был на нашей стороне. Ну так и мы с заместителем директора ФБР представляли как бы национальное большинство, здесь же всё обернулось против Юшэнга.

Лю сказал, что за хорошего адвоката придётся выложить все сбережения, которые они с дочерью, работавшей в одной из пекарен чайна-таун, копили парню на университет. Да и то не факт, что это поможет - слишком уж бурную деятельность развил судья, вознамерившись посадить обидчика своего сынка во что бы то ни стало.

- Ясно, - сказал я, выслушав горькую исповедь мастера. - В каком, говорите, участке рассматривают это дело? В Хайленд-Парке ? А имя следователя? Джеффри Лохан? Ок, я вам предоставлю своего адвоката. Бесплатно, - добавил я, увидев, что Лю пытается возразить.

В общем, я развил не менее бурную деятельность, чем родитель калеки. В тот же день к вечеру мой адвокат мистер Бронски прилетел из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес, а наутро вместе с мастером Лю он отправился в участок Хайленд-Парк. К обеду участок осадили мои ручные СМИ, включая телевидение. Я лично дал установку редакторам новостных программ, кого мы поддерживаем, добавив, что это не моя прихоть, а мы всего лишь пытаемся восстановить справедливость.

Один из моих репортёров ещё сутки спустя умудрился раскопать весьма любопытную информацию, касающуюся Шеффера-младшего. Тот и раньше не отличался примерным поведением, то и дело попадая в скандалы, а год назад в компании своих дружков пытался изнасиловать девушку. Правда, стараниями папаши это дело спустили на тормозах, якобы девица была пьяна и сама приставала к парням. Теперь же та самая девица во всех красках живописала пускавшему слюни счастья репортёру, как эти подонки во главе с Эдвардом Шеффером во время вечеринки у подруги затащили её в спальню на втором этаже и пытались надругаться. Лишившись бюстгальтера, в одних трусиках, прижимая к себе одежду, она сумела вырваться из лап пьяных отморозков и в слезах примчалась домой. Родители написали заявление в полицию, однако, как уже говорилось выше, делу ход так и не дали.

В общем, не прошло и трёх дней, как население не только Лос-Анджелеса и Калифорнии, но и всей страны оказалось грамотно обработано моими средствами массовой информации. В редакции потоком шли письма и звонки от американцев, требовавших справедливого суда.

Неделю спустя, когда дело передали в суд, у здания стояла толпа с транспарантами, скандировавшая призывы оправдать ни в чём не повинного Юшэнга Чжао. Собралась толпа, признаюсь, не без моего участия, хотя по ходу дела к ней подтянулись ещё немало желающих добиться справедливости. Всё это, само собой, шло в прямом эфире, благо технические возможности моих телеканалов и уж тем более радиостанций это позволяли. Поскольку митинг был санкционирован, полиция могла разве что охранять периметр да следить, чтобы не кричали лишнего и обошлось без членовредительства. Адвокат же выбрал линию защиты, к которой невозможно было придраться при всём желании. Нанятые им люди сумели разыскать парочку реальных свидетелей - завсегдатаев пляжного отдыха, которые в зале суда под присягой подтвердили, что именно белые первыми начали приставать к китайцам, а затем полезли в драку, причем вон тот прыщавый парень с загипсованным запястьем размахивал ножом, за что и получил.

Ну и как после этого судья мог принять решение не в пользу нашего Юшэнга? Так что вердикт человека в мантии, приявшего решение отказать в иске мистеру Шефферу, меня не удивил, а семейство Лю вполне удовлетворил. Юшэнгу даже не присудили никакой выплаты в качестве компенсации за физический ущерб. Здание суда он покидал героем, его чуть ли не на руках несли.

Надо ли говорить, какую благодарность ко мне после этого испытывал мастер Лю! Когда мы тем же вечером собрались в лучшем ресторане чайна-тауна, чтобы отметить возвращение внука в семью, Веньян торжественно заявил, что за обучение никогда больше не возьмёт с меня ни цента.

Я в свою очередь озвучил давно сидевшую в моей голове идею. Идея эта заключалась в том, чтобы открыть в голливудском кинематографе, так сказать, новый жанр. Тот самый, который в моей реальности зародился с подачи Брюса Ли. А в роли легендарного актёра, познакомившего западный мир со стилем вин-чунь, мог бы выступить Юшэнг Чжоу, чей стиль, на мой взгляд неискушённого зрителя, мало отличается от того, что демонстрировал Брюс Ли, ныне пребывающий в весьма нежном возрасте. То есть он года на три-четыре, насколько я помнил примерно дату его рождения, был младше Юшэнга.

В общих чертах я всё это вывалил перед публикой, в которую входила малочисленная семья Лю и близкие друзья, и с ходу заявил, что готов сделать из Юшэнга звезду. Но при этом не препятствуя его желанию выучиться на врача.

У парня, само собой, тут же загорелись глаза, у его матери тоже заблестели, но не так сильно, а вот Лю выглядел растерянным. Впрочем, свою растерянность он объяснил минутой позже.

- Я надеялся, что мой внук продолжит моё дело, - сказал он печально. - На кого я оставлю школу 'Красного дракона'?