Волк для Шарлотты (СИ) - Генер Марго. Страница 7

Мой отец, наконец пришел в себя и привел в сознание мать, которая ошалелыми глазами вертит головой, словно не соображает, что происходит.

- Я не пущу дочь в такое место, - сказал он и кивнул Грэму. – Мы не для того растили её, чтобы дать сгинуть в Терамарском лесу.

Грэм добавил:

- И я не для того ждал полгода, чтобы отпустить её зверям на расправу. Это моя дева, она мне обещана, и я хочу делать с ней то, что положено делать любому нормальному мужу.

Кто-то одобрительно закивал, поддерживая его, а я представила, что, когда нас свяжут священными узами, придется терпеть его каждый день и вести себя как покорная овца. Все мечты о счастливой жизни уйдут в небытие, а любовь останется несбыточным сном. И я поняла, если ей не суждено сбыться, то лучше уж она не сбудется по моей воле, а не по воле кого-то другого.

Прежде, чем успела додумать, изо рта вылетели слова:

- Я пойду через Терамарский лес.

Глава 3

Когда родители это услышали, оба охнули в один голос, а Грэм вышел вперед и ударил кулаком в ладонь, глаза сверкнули, как у разъяренного быка.

- Такого разрешения тебе никто не давал, дева! – прогудел он.

Но я, почему-то осмелев после разговора с ведьмой, сжала кулачки и ответила:

- А кто тогда пойдет? Ты сам слышал, что она никого не примет, кроме меня. Или ты из-за своих желаний позволишь сгинуть всей нашей деревне?

- Но это безумство! – снова прогудел Грэм, не сводя с меня бешенного взгляда. – Как вы можете отпускать её? Эта дева уготована мне! Я не желаю, чтобы её у меня забирали! Он обещана! Обещана!

Старейшина прервал его речь взмахом ладони. У самого лицо бледное, вокруг глаз образовались круги, словно не спал ночь, а потом еще ходил до поля и обратно.

- Уймись, Грэм, - сказал он. – Ты не хуже всех нас понимаешь, как важен колодец, и то, что сейчас произошло, дает всем шанс. Мы не можем его потерять из-за твоего сладострастия.

Лицо торговца потемнело, ноздри раздулись, словно из них вот-вот повалит дым, он выругался так грязно, что у меня невольно потеплели щеки. С рычанием Грэм ударил кулаком в стену, доски хрустнули, распихивая людей, он направился к выходу.

Когда торгвец покинул дом старейшины, я испытала некоторое облегчение. Я еще не до конца понимала, на что согласилась, но почему-то казалось, хуже участи, чем стать женой торговца, нет.

Мать, наконец, перестала причитать, только тихонько постанывает и бормочет слова молебен. Отец посуровел, но по лицу поняла, он, даже если не хочет отпускать меня, рисковать остальной семьей не станет. Он не возьмет на себя ответственность за гибель всей деревни, вместе с детьми и внуками.

- Я пройду через Терамарский лес и принесу заклинание, - повторила я уже громче, чтоб слышали все.

Потом направилась к выходу. Когда проходила мимо отца, тот чуть повернулся ко мне, и я услышала тихое:

- Прости нас. Ты верно решила.

Пере до мной расступались, как перед высокородной леди, и впервые в жизни казалось, что несмотря на опасность, делаю всё правильно.

Подобрав юбки, чтоб не волочились в пыли, я двинулась вверх по тропинке в сторону дома. Он находится на другой стороне деревни, и к нему ведет два пути. Широкая дорога идет по дуге в обход, а та, что узкая – рядом с рощей, но прямо.

По узкой дороге тоже горят факелы, поэтому решила срезать и бодро зашагала вперед. Меня переполняли противоречивые чувства. От страха перед лесом тряслись колени и пересыхало во рту, но, в то же время, испытывала облегчение, что торговец ко мне не притронется. Запах его рта, в котором брага бывает чаще, чем еда, казались отвратительными, но из-за правил деревни и покорности родителям приходилось терпеть. Но теперь у меня появился шанс. И, несмотря на опасный выбор, я испытывала подъем.

Неожиданно за плечо ухватили цепкие пальца, а рот плотно зажали. Я испуганно дернулась и попыталась закричать, но получилось лишь мычание. Паника накатила тугой волной, я задрыгала ногами, но меня подкидывали и тащили в рощу в самом начале Терамарского леса, где в сиянии месяца темнеют кусты.

Лишь, когда свет факелов превратился в оранжевые точки и затерялся в листве, меня развернули и с силой швырнули в траву. Я хотела закричать, но от ужаса горло перехватило, получился сдавленный хрип.

- Я же говорил, что ты обещана мне, - донеслось глухое, и из темноты выступила фигура Грэма.

- Не смей меня трогать, - прошептала я. - Не смей… Это не по закону…

- А по закону отбирать у названного нареченную? – спросил он зло. – Они первые нарушили слово. Значит, и я могу.

Я попыталась подняться, но торговец накинулся на меня всей массой и прижал к земле.

- Давай, - зашептал он на ухо, - покажи, какая ты сладкая. Я же не просто так нарушаю одно из главных правил деревни.

- Не трогай меня, - прошептала я, трясясь всем телом и пытаясь его отстранить, но он лишь сильнее придавил.

Его ладонь легла мне на грудь и сдавила так, что я застонала от боли.

- Стони, - довольно прохрипел Грэм. – Сейчас ты будешь извиваться подо мной. Тебе понравится.

Он стал быстро задирать юбки, в ужасе я пыталась сопротивляться и кричать, но получались лишь сипы. А торговец коленом раздвинул мне ноги. Его палец оказался там, где меня никто прежде не касался, по телу прокатилась волна незнакомого жара, я забилась, не представляя, что он собирается делать, а Грэм продвинул его в глубь и сказал хрипло:

- Вот она… Невинность. Ах…Как ты невинна... Это сводит с ума. Раздвинь ноги, Шарлотта. Давай же.

- Нет… пожалуйста, не надо, - молила я, а по щекам катились слёзы. – Не трогай меня. Ты не должен.

- Перед таким ни один мужик не устоит, - хрипел он мне в ухо и продолжал сдавливать грудь. – О, как ты хороша, Шарлотта…

Он опустил вторую руку вниз и отнял пальцы от сокровенного. На секунду подумала, что к нему вернулся разум, но через мгновение ощутила твердое и горячее возле самого средоточия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Расслабься, и будет не так больно, - проговорил он облизываясь.

Грэм чуть подался назад, я зажмурилась, приготовившись к страшному. Я не знала, что он пытается сделать, но это казалось сущим кошмаром.

Лицо Грэма исказилось сладострастной улыбкой. В этот момент за кустами справа послышалось рычание. Глухое, утробное, не похожее ни на одно из тех, что слышала прежде.

Я застыла. Грэм тоже замер и оглянулся. Он смотрел в кусты, но в темноте ни он, ни я не могли ничего разглядеть.