Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв. Страница 97

Положив руки на растрескавшуюся кожаную оплетку руля, теперь уже совсем непонятно какого цвета, поставив ноги на педали, я закрываю глаза и начинаю мечтать.

Совсем не долго — минут десять, пятнадцать. Потом я выбираюсь обратно и смотрю на мир уже не через прицел любимого "Когтя", а очень даже оптимистично. Только, с каждым прожитым в городе днем, этого оптимизма хватает на все меньшее время.

— Кайта! Остановитесь! — Голос Милтона наполнил гараж раздражением, горечью и усталостью. — Ваша теория — бред. И проверять ее — еще больший бред! То, что вы видели — лишь то, что вы видели! Никто не даст ни малейшего шанса, что виденное вами, верно. А единственная ошибка — верная гибель, для того, кто на этот риск подпишется.

Что именно отвечала Кайта, я не слышал: она не старалась взять ученого на голос. Но ее ответы злили Милтона все сильнее и сильнее. Его голос набирал силу, гремел, обличая и увещевая.

А потом, как-то вдруг, увял, словно мужчина понял простую истину: спорить с женщиной не имеет смысла. Это лишь трата нервных клеток и драгоценных секунд и минут. Хуже, чем спор с женщиной, только гениальная фраза "ну, я же говорил!"

Голоса утихли.

Пришла моя пора покидать столь уютное убежище, заполненное пылью и моими мечтами.

Тщательно выдохнув, "рыбкой" выскользнул в приоткрытую дверь.

Огляделся по сторонам и, не заметив лишних глаз, неторопливо прошел к лестнице, ведущей вверх, в вестибюль, а оттуда — на улицу.

Весна набирала обороты. Снег с улиц благополучно оказался за городом, вывезенный за пару дней и глобальных проблем с грязью или предательским ледком, так замечательно бросающимся под ноги по утрам и вечерам, даже и не предвиделось. С крыши небоскреба еще виднелись белые и грязно-серые сугробы невдалеке, но мало, очень мало.

Овраг, который был дорогой, оказался и на самом деле — дорогой. Асфальтированной и ухоженной. Был еще огрызок асфальта, который тянулся до того уродства, что недавно называлось хайвэем, трассой государственного значения и прочими высокопарными терминами, но от её покрытия остались рожки да ножки, а корни деревьев довершили разрушение дорожного полотна, выставив наружу молодые побеги, взбугрившие отсыпку и развалившие асфальт.

Там меня и поймал Бен, когда я понял, что "волонтерство" — это такой способ заявить о себе, держаться постоянно перед глазами, демонстрировать собственную уникальность.

Морпех отчего-то посчитал, что я решил сбежать!

Ага. С одним "Когтем" и полупустым рюкзаком, разбежался, ждите, когда попа треснет!

Захоти я сбежать — попросил бы Мэтра Лео и разжился всем необходимым, за пару дней.

Были у шеф-повара передо мной должки. Пара рецептов, и "старинная технология" приготовления борща, добавили Мэтру значимости, а мне — отдельный счет, на который капали проценты. Лео догадывался, что полученные им рецепты это еще далеко не все, так что ни малейшего повода в нечестности не давал, щедро делясь прибылью. Так что, деньги на побег у меня уже были. А знакомства Лео — верный козырь прикупить все самого высшего качества!

С оружием, конечно, зарез… Но мой "Калашников" в сейфе, вместе с раздобытыми всеми правдами и не правдами, патронами. А тот, у кого есть "АК" в лесу не пропадет… Всегда найдется тот, кто пойдет на ужин. Хотя это и несусветная глупость, признаю. Лучше будет разжиться охотничьим комплектом. Дешево и сердито. А автомат оставить на "всякий случай". Для встречи с двуногой тварью, лицом к лицу…

Жалко, "дуры" я лишился… Не у одного меня руки тряслись при виде такой красавицы. А после того, как выстреливший увидел куда ушел двигатель, после попадания — ПТРС исчезло в спецхране, в подвале, охраняемом десятком очень плечистых парней, под предводительством Её превосходительства, госпожи лейтенанта Милдред Крест, обладательницы самой некрасивой женской морды лица, но самой потрясающей фигуры, что я видел за все годы своей жизни.

За "морду лица", она, кстати, не обиделась. А вот по поводу фигуры предупредила сразу.

Можно подумать, я строил планы или питал иллюзии. Ага. С моей толщиной…

Так что, нет, убежать из города я и не пытался… В тот раз, по крайней мере…

Дождусь тепла, продам еще пару рецептов и вот тогда — свалю!

Ноги, предатели мои ежедневные, вновь вынесли меня к зданию, в подвале которого окончил свои дни вампир с длинными, острыми ушами и красными глазами. Там же прекратили свое существование и пара младших, и очередной новообращенный.

Зайти бы, с Милтоном поговорить…

Развернулся спиной к зданию из красного кирпича и пошагал в сторону гостиницы. А что? Там у меня номер, за который платит город. Пока еще платит. Перестанет платить — найду, где жить, "за свои". Прижмут — соберусь и уйду. У кого ничего нет, тому и собираться не долго.

А привязать меня хоть чем-то, господин Талль опоздал. Все бы ему, "акуле империализма и морскому котику капитализма", на деньги мерять…

— Олег! Олег! — Отважная фигура в белом халате, не убоявшаяся выскочить в прохладу весеннего дня, в халате, поверх тоненькой, голубой рубашки, пританцовывала то ли от холода, то ли от нетерпения. — Пошли скорей! Там такое у нас… Там — прорыв, понимаешь?! А эти…

Парень шмыгнул носом, словно приготовился расплакаться.

— А эти — кто? — Я из принципа стоял на месте, загадав сам для себя, вспомнит Михаэль, что я — "волонтер" или нет? Если вспомнит — пора и честь знать, подзадержался я тут, штаны протираючи. Ну, а на нет…

— Мы портал открыли! — Выпалил Михаэль и я похолодел от ужаса, припоминая все "ужастики" моего времени. — А Милтон… А Кайта…

От обиды, парнишка дернул воротник рубашки с такой силой, что пуговица ушла в точку, взикнув у моего уха.

— Вот!

— Не дают, собаки? — Понятливо кивнул головой, я. — И правильно не дают. Поди, еще и "порку" устроили, открывшему, да такую, что до сих пор сидеть не может?

— Ага. На три дня отстранили. Только она, дома занимается…

— Убью! — Рыкнул я, хватая Михаэля за руку, — веди к ней, живо!

— Она меня убьет! — МНС замотал головой и попытался вырвать руку из моей. — Я же слово давал!

— Она убьет тебя сразу. А я — позову Франца! — Пригрозил я, вовремя вспомнив, что хрупкий юноша до желудочных колик боится Младших. — И, он тебя, будет медленно есть. Снизу, вверх. Начнет с пяток, выдирая сухожилия, чтобы ты не смог убежать. Потом голени, тщательно разгрызая твои косточки, добывая из них сладкий костный мозг, прямо на твоих глазах…

— И-и-и-ик-к! — Михаэль схватился за шею, вылиняв до цвета своего халата.

— Мне продолжить? — Я мило улыбнулся. — Давай я объясню, что с тобой произойдет, когда его зубы управятся с твоими коленями…

— Ч-ч-что произойдет? — Парень сжал мою руку так, что синяк будет — мама, не горюй!

— Он наестся, Михаэль. Просто — насытится и ляжет спать, переваривая твое мясо. А ты будешь лежать, и ждать своего часа, как праздничный обед. Как рождественская индейка, которую начинают фаршировать раньше, чем прибьют и разделают…

Распростившись с содержимым своего желудка, МНС, с топорщащимися во все стороны волосами, белый и потный, с круглыми глазами в которых читался вселенский ужас, взял с места, с резвостью орловского рысака.

Даже не попытавшись заикнуться о теплой одежде.

Он тащил меня за собой, как дворовый пес тащит обрывки цепи, тонко звенящие по камням мостовой, поющие победную песнь на ровном асфальте, дразнящие своим звуком чуткое собачье ухо.

— Кэтрин, это к тебе! — Михаэль с трудом дождался, когда откроется дверь, которую он пинал, совсем не стесняясь. — Он сам тебя убьет! Ага-ага…

Миг и его фигура катится кубарем по лестнице, пересчитывая ребрами ступени.

— …! — Честно вырвалась у меня констатация факта, когда белое тело замерло на лестничной площадке ниже. — Скорую вызывай… Роза майская… Стоит и лыбится…