Плохие парни по ваши души. Книга 2 (СИ) - "Anna Milton". Страница 29

   Только так я смогу исцелиться.

   Я слышу, как позади меня открывается дверь.

   — Джейн? — голос отца звучит слегка удивленно.

   Я распахиваю глаза и смотрю на него по-прежнему с запрокинутой головой. Вижу его улыбку и то, что в руке он держит кружку с надписью: «Любимому папе». Боже, это же мой подарок ему на Рождество десятилетней давности... Обалдеть.

   Я делаю вдох и слышу терпкий аромат свежезаваренного кофе.

   — У тебя все хорошо? — обеспокоенно интересуется папа.

   — Угм, — бормочу в ответ.

   Все просто ооочень хреново, пап.

   — Почему ты не идешь в дом? На улице холодно, — он изображает дрожь и проводит рукой по седеющим волосам.

   — Присядь, — прошу я, хлопая по месту рядом с собой.

   Отец с улыбкой выполняет мою просьбу.

   — Будешь? — он предлагает мне кофе.

   — Нет. Спасибо.

   Кажется, его смущает то, что мы погружаемся в тишину. Папа ерзает и кашляет в кулак, затем отпивает напиток. И снова кашляет. Он смотрит куда угодно, но не на меня, и это выглядит немного забавно.

   — Почему ты улыбаешься? — вдруг спрашивает он. — У меня что-то на лице?

   И начинает щупать свой подбородок, рот, щеки и нос на наличие «странности», которая якобы рассмешила меня.

   Я слегка наклоняю голову вбок, не сводя с него глаз.

   — Ты очень красивый, папа.

   — Боже, Джейн, ты смущаешь меня, — он громко сглатывает, изображая шок, и прикладывает ладонь к щеке. — Господи, нельзя так шутить со своим стариком...

   Я издаю негромкий смешок и падаю головой на его плечо.

   — Ты вовсе не старый, папочка, — заверяю, просовывая руку под его локоть. — Оливия бы не вышла замуж за старого и страшного.

   — Ну спасибо, — хохочет он, хлопая рукой по моему колену.

   Оливия громко включает музыку, из дома доносится лирическая песня группы Tyrone Wells. Она вызывает у меня эмоции, которые я хотела бы спрятать далеко, куда-нибудь в уголок своей души. Сглотнув ком в горле, позволяю папе трепать меня по предплечью, ведя по нему ладонью в согревающем жесте.

   — Хорошо, что ты у меня есть, — вдруг произносит папа над моим ухом.

   Его слова действуют на меня не так, как он, наверное, ожидал. В носу щиплет, ком становится все больше, я поджимаю губы, но чувствую, как по щеке уже скатывается одна слеза. Она падает вниз, задевая рот, и когда я облизываю губы, то ощущаю на языке солоноватый вкус своей печали.

   — Я ни о чем не жалею из того, что пережил, — вспоминает отец, заставляя меня плакать сильнее.

   Он впадает в ностальгическое настроение, а мне жаль. Очень жаль, что я знаю так много об этом мире и не могу поделиться с ним. Знаю, что авария забрала у меня душу, и моя любовь к Россу... могу ли я считать ее настоящей? Ведь выходит, она очень неожиданно началась, и толчком была именно автокатастрофа, или я что-то чувствовала к нему до?

   Папа продолжает обнимать меня, рассказывая о молодости, о годах, которые он провел с мамой и обо мне, маленькой-маленькой, которую он любил катать на своей первой в жизни машине.

   Я пытаюсь сдержаться, но ничего не получается, и судорожный вздох случайно выдает мое состояние с головой. Отец тут же отстраняет меня, чтобы взглянуть на мое лицо.

   — О, Боже, — шепчет он с родительской заботой в голосе, принимаясь вытирать мои слезы. — Милая, что произошло? Почему ты... почему ты плачешь?

   Он в недоумении качает головой, а я морщусь, опуская ресницы, разрешая себе практически рыдать. Закрываю рот рукой, заглушая исступление, которое рвется наружу.

   После я все же мысленно прошу себя успокоиться и вздыхаю еще раз, набирая в легкие как можно больше воздуха. Папа продолжает встревожено смотреть на меня.

   — Я очень тебя люблю, пап, — признаюсь ему я и кладу свою ладонь на его плечо.

   Он слабо улыбается, пытаясь разгадать причину моих слез.

   — Но я...

   Не решаясь закончить, я вновь поджимаю губы.

   Я собираюсь сказать ему кое-что, что сильно огорчит его и может разбить сердце. Но в своем неожиданном решении я вижу единственный выход, чтобы все уладить как можно безболезненнее для себя.

   Я не уверена, что смогу жить в одном городе с братьями Картер. Я не сумею сохранить остатки здравого рассудка, находясь в месте, где каждый переулок напоминает о том, что довелось пережить.

   Мне нужно перемены.

   И начать их необходимо прямо сейчас.

   — Возможно, будет лучше, если я вернусь в Чикаго.

ГЛАВА 12

РОСС

   Остается катастрофически мало времени.

   Двадцать три часа до того, как Изаки явится в Дайморт-Бич, устроит свою версию Кэрри и проделает дыру в голове моего брата.

   Кстати, об Эйдене. Этот засранец куда-то пропал. Он ушел почти сразу после Джейн — это было сутки назад — и до сих пор не возвращался. Его телефон отключен, и я в растерянности.

   Сейчас не время, черт возьми, игнорировать меня! Мы должны действовать сообща, и если братишка задумал свершить что-то в одиночку... в общем, как только я увижу Эйдена, то поджарю его задницу на гриле.

   Без него я слеп. Я не продвинулся ни на йоту, потому что не имею ни малейшего понятия о том, где Миднайт и Анна, и как с ними связаться. Но Эйден знает и может. Поэтому он так сильно нужен мне сейчас.

   Я оставляю ему сотое голосовое сообщение, разбавляю послание угрозами и ругательствами. Я даже отправляю видео-сообщение, чтобы наглядно показать, как дьявольски зол.

   Но Эйден не читает. Не отвечает.

   — Совсем страх потерял, маленький уродец, — шиплю я, с силой сжимая в ладони телефон.

   Я взбешен, но переживаю. После того, как Себастьян устроил мне персональный тур в ближайшее будущее, залитое кровью невинных людей и моего брата, я не могу унять в себе беспокойство.

   Чертовски не хочется даже думать об этом, но, возможно, отец знает что-нибудь? Нет. Ему по-любому что-то известно. Эйден всегда был ближе к нему, чем я. Я так же не отрицаю того варианта, что брат обо всем рассказал отцу, и они вместе решают, что делать дальше.

   Без меня.

   Ну уж нет. Черта с два они оставят Росса Картера в стороне. Грядущая проблема касается и меня тоже. Папе и Эйдену не хватит ума и смекалки, чтобы во всем разобраться самостоятельно.

   В конце концов, это я спал с Анной Гарнер на протяжении последних двух лет. Хоть она и продолжает упрямо утверждать, будто понятия не имеет, кто я такой, я ближе всех могу подобраться к ней. Я способен заставить ее плясать под свою дудку, как делал это всегда, с первых минут нашего знакомства. Жестоко, я знаю. Но эта девушка прекрасно знала, каков я, с самого начала. Она добровольно подписалась быть использованной мною.

   Признаться, в какой-то момент мне казалось, что Анна — лучшая из всех девушек, с которыми меня когда-либо и что-либо связывало. Мне было комфортно с ней.

   Но затем в мою жизнь ворвалась Джейн Мортис безумным шквалом, уничтожила меня и возродила тем, кто я есть сейчас.

   Новый Росс Картер. Способный любить. Способный сопереживать.

   Я и Анна Гарнер связаны особыми узами. Не дружбой. Не враждой. Не любовью. Чем-то исключительным, едва уловимым. Если в моих силах использовать то, что было между нами, я обязательно сделаю это.

   И я больше не могу сидеть на месте.

   Я сейчас же отправляюсь домой, к отцу.

   Проезжая на джипе мимо главной трассы, я вижу аварию и ловлю себя на мысли, что теперь мне не приходится думать о том, что если сегодня кто-то умрет, нужно будет забирать его душу. Я не знаю, радует меня это, или удручает. Мы с Эйденом потеряли работу — это плохо. Но заботы, навалившиеся на наши плечи, слишком ужасные, чтобы переживать о недостатке денег.

   И все-таки я скучаю по роду нашей деятельности, как бы это ни звучало извращенно и странно. Я родился таким, я для этого создан.

   Припарковавшись у нашего небольшого дома, я быстро выхожу из машины, нервно вертя в руке телефон. Дверь не заперта, я свободно вхожу в дом, в гостиной встречаясь с отцом, который напряженно о чем-то размышлял до моего прихода. На мгновение его взгляд светлеет, лицо разглаживается от морщин, но это всего на миг. Спустя несколько секунд он — пожилой мужчина, измученный проблемами и попытками их решить.