Сердце дракона 2 (СИ) - Боярова Мелина. Страница 29

Кто она? Что здесь делает? — читалось в изумленных взглядах всех присутствующих. Ну, доррийцы, понятно, удивлены. Но почему сами драконы смотрят на сородича, как на чудо?

— Она убила его! — Мали забилась в истерике, вынимая душу своей болью, — пустите меня к нему. Сделайте же что-нибудь! Спасите Ксавьера! Убейте эту гадину!

Это ничего, — поморщился от скрутившего внутренности в тугой узел ужаса. Не моего, конечно, но ощущаемого, как собственный, — так и должно быть. Боль потери — самая страшная. Но я удержу свою королеву. Возьму все страдания на себя. Заберу каждую частичку боли.

Но, все же, любимая погорячилась, приписывая чужие заслуги этой драконице. Я действительно убил Ксавьера. Все видели мою победу и не посмеют оспорить право на приз.

Я смазанной тенью приблизился к Денометрикосу Берратоксу. Очевидно, тот был раздавлен произошедшим, еще не до конца осознавая, что его сына больше нет. Потому и вздрогнул, когда я возник рядом.

— Мали принадлежит мне! Я победил.

— Подтверждаю, — серый, как полотно, император разжал руки. Мали, не видевшая ничего в попытках прорваться к теперь уже бывшему мужу, упала в мои объятия.

Подхватив на руки драгоценную ношу, я решил убраться подальше. Ксавьер проиграл, Мали моя, а со всем остальным Велмир сам разберется. И только слаженный восхищенный вздох, заставил обернуться и взглянуть на то, что творилось за спиной.

Признаться, там было на что посмотреть. Радужная драконица, чешуя которой переливалась на солнце всеми цветами радуги, сияла так, будто внутри горело яркое пламя. Алое, с золотыми всполохами, оно пронзало каждую клеточку немаленького тела. Казалось, что по ставшим вдруг прозрачными венам течет горящая лава, в потоках которой какой-нибудь могущественный маг расплавил целую гору золота. Завораживающее и поистине уникальное зрелище. Такого я точно никогда не видел, чего не скажешь об императоре. Тот упал на колени и чуть не молился на творящееся перед ним действо.

Да что происходит-то? — игнорировать такое я не мог. Да и не было сил, если честно. Что-то неправильное виделось во всем этом. Взгляд так и возвращался к драконице, а все мое существо тянулось к ней, страстно желая согреться в лучах ее магии.

Хаотичное движение лавы в жилах зверя постепенно приобретало направление. Все потоки стремились к центру, расположенному в грудине. Туда, где у драконов находилось сердце. Сила, магия или энергия накапливались, формируя гигантских размеров шар. Скоро он уже и не поместиться внутри.

И верно, достигнув критического размера, сгусток живой драконьей магии устремился наружу, к застывшему на земле телу. Казалось, что от соприкосновения с такой силой, любой смертный сгорит в мгновение. Но нет. Шар сначала растянулся, охватывая сиянием всего дракона. Проникая сквозь одежду под кожу, он наполнял силой ослабленные каналы, лавой растекаясь по венам и заставляя замершую уже кровь вновь течь по руслам.

Невероятно, но Берратокс оживал на глазах. А вся мощь, полученная от неизвестной спасительницы, сконцентрировалась у него в грудной клетке, повторяя контуры нового сильного сердца.

На площади царила гробовая тишина. Столь редкой и невероятной по исполнению магии не видел ни один из присутствующих. Разве что императору знаком этот обряд. Глубокой признательностью, пониманием и отчаянной надеждой на благополучный исход была пропитана каждая черточка старого дракона. Как утопающий хватается за соломинку, так родители или влюбленные истово верят, что с дорогим существом все обязательно будет хорошо. Денометрикос не сдерживал льющиеся по щекам слезы, как и Ксения, беззвучно рыдающая у него на плече. Остальные же драконы едва не молились на это чудо, и уже готовы были поклоняться новому радужному божеству.

Судорожный первый вдох возрожденного дракона совпал с тоскливым воем драконицы, от которого мороз пошел по коже. В нем теплилась надежда на спасение, раздирало на части отчаяние, боль утраты, и какая-то обреченная готовность разделить судьбу избранника. Очевидно, спасительнице нелегко дался обряд, на который она израсходовала все силы. Потускневшая чешуя и заметная дрожь в лапах были тому подтверждением.

Кто же скрывается за этим изящным и по-драконьи красивым телом? — смутные догадки цепляли сердце острыми коготками сомнений. Если бы я не держал любимую в руках, то первый поверил, что там, рядом с Ксавьером, находится его истинная пара. — А, может, это она и есть? Какая-нибудь достойная сертейка из родовитого семейства, которая услышала зов и примчалась спасать свою любовь? — я мог сколько угодно утешать себя этим предположением, но въедливый внутренний голос настойчиво намекал, что истинной парой для Берратокса является Мали. — Но ведь этого не может быть. Она же здесь! В моих объятиях. София тоже неподалеку. Кто же ты такая, радужная ящерка?

И будто ответом на невысказанный вопрос тело драконицы начало стремительно таять, обретая человеческие черты. Всего несколько мгновений, и на шею избраннику с радостным криком и слезами кинулась…

— Мали? — горло сжал тугой комок, а мышцы задеревенели.

Девушка, которую держал на руках, сдавленно охнула. Прежде нежные объятия стали каменными. Но мне плевать на ее боль. Потому что она была подделкой. Жалкой копией. Из горла вырвался хриплый рык. Я внезапно осознал, что потерял Мали. Потерял навсегда. Потому что вернуть ушедшего из Серой долины одной лишь силой любви подвластно только истинной паре. Тело молнией прошила боль, а во рту разлилась ядовитая горечь от осознания факта, что сам собственными руками чуть не убил ту, которая мне дороже жизни. Мысль о том, что Мали ушла бы вслед за Ксавьером, придавила грузом вины и отчаяния. А также пониманием того, что никогда не стану для нее кем-то большим, чем друг или любовник.

Обманка, которую продолжал сжимать стальной хваткой, нервно дернулась, привлекая внимание. С трудом оторвав взгляд от настоящей Мали, целующейся с драконом, переключил внимание на подделку.

— Кто ты такая? — прорычал сквозь зубы.

— Я… я все объясню, — заикаясь, залепетала девица. Ее липкий страх ощущался на кончике языка, а умоляющий и на что-то надеющийся взгляд будил жестокого зверя, жаждущего разорвать горло обманщице. — Пожалуйста! Ты ведь любишь меня… ее. И не тронешь. Ты ведь не обидишь меня, правда?

Мали, даже если бы и боялась, никогда не стала унижаться. Наоборот, ругалась бы и проклинала, доводя меня до бешенства. Стояла бы на своем насмерть.

— Не смей говорить о любви, дрянь! — встряхнул куклу так, что у нее клацнули зубы. — Отвечай, кто ты такая?

— С-софия, с-сестра, — всхлипывая, ответила она.

— Да какая сестра? — взвизгнула настоящая София, сверкая гневным взглядом, — Рагмир, подтверди!

— Я ничего не понимаю, — растерянно произнес младший ван Доррен, — все три девушки одинаковы. Я бы сказал, что две из них живые копии Мали ван Доррен. И я бы назвал оригиналом вон ту, — указал взглядом на настоящую Мали, прижимающуюся к Ксавьеру, — но ведь она дракон! А доррийка, пусть и обращенная, не может быть драконом.

— Может! — вмешался Денометрикос, — я свидетельствую! Не так давно Мали посещала остров Стойвел и оказалась на грани гибели. Лишь воды Священного озера вернули ее к жизни. Я полагал, что это единственный дар, который она получила. Но нет. Великая реликвия посчитала ее достойной стать одной из нас. Полноценной истинной драконицей. Она доказала это, разделив свое сердце и жизнь с моим сыном. Так что, без всяких сомнений, — это Мали Берратокс. А вот кто из оставшихся девушек моя приемная дочь, я определить не в силах. Неуверен, что она, вообще, здесь присутствует. У обеих в аурах есть отпечаток вампирской крови, а София, насколько мне известно, была человеком.

— В том-то и дело, что была, — вступил в разговор Велмир, — девушка прошла обращение. По доброй воле, разумеется, — пояснил он вспыхнувшему гневом императору, — не так ли, Ксения?

Денометрикос бросил вопрошающий взгляд на супругу, и она кивнула, подтверждая правоту доррийца.