Всадники Одина Цена человечности (СИ) - Морошко Сергей. Страница 18

На лице кнута промелькнула и пропала мерзопакостная ухмылка. Тане это не понравилось. Она прекрасно понимала, чем теперь все может закончиться.

– Тана, – шепнул ей на ухо Йорг, – а кто такой этот «кнут»?

– Главный над стражей в городе.

На помосте уже вовсю вещали кнут напару с судейником, перекрикивая друг друга, пытаясь доказать каждый свою правоту. Эти двое сейчас больше напоминали брешущих шавок, нежели знатных господ. Наконец они худо-бедно сговорились на повешенье. Дескать, и смертная казнь за кражу «народного достояния», и все же не такая жестокая как сожжение заживо на костре. Несчастного йольфа отвели в сторону, оставив стоять, глядеть на одобрительно улюлюкающий люд.

А потом… Потом глашатаи снова затрубили в раковины. Еще один преступник или?.. Тана вскрикнула, когда толпа вновь расступилась и мимо них с Йоргом провели связанного и избитого Яна. «Провели» – это преувеличение. «Протащили» – вот подходящее слово. Ян едва держался на ногах. Он сильно хромал на правую ногу, а на лицо было совсем страшно смотреть: бледное, грязное, осунувшееся... Будто еще немного, и он упадет без чувств. Да он упал бы, наверное, если б не двое стражников, не дававших ему оказаться на грязной мостовой.

– Боги, – потрясенно выдохнула Тана. – Что они с ним сделали?!

– Это невозможно. Ян сильнее всех этих мужиков вместе взятых! Он модифицирован для боя... Он...

Но, вопреки возмущению Йорга, брат его даже не пытался вырваться из крепкой хватки стражей. Лишь покорно ковылял на помост с низко опущенной головой, не смотря по сторонам. Точно бы смирился со своей участью. Словно ему была безразлична собственная судьба. Даже Тана, хоть и знавшая Яна всего несколько часов, не поверила. Он не похож на того, кто может сдаться. С самого первого мига их знакомства она увидела в нем человека воли, способного добиваться своего, что бы ни случилось. И то, что открылось сейчас перед ее глазами, было немыслимо, неправильно.

Вспомнился суд над отцом: как Ян разозлился, как вспыхнули его ничего до этого не выражавшие светлые глаза, как яростно брызнула кровь, как дрался он, словно дикий зверь, а вовсе не человек. Берсерк. Самый настоящий берсерк. Изгой, которых обычно сторонились и не пускали к себе люди. А все из-за их непредсказуемости, силы и неистовой кровожадности. Вот каким был Ян. Он не мог сдаться, даже ценой своей жизни. Такие не сдаются. Такие гибнут на поле боя, а быстрокрылые валькирии собирают их души и отправляют их в Вальхаллу к Одину Всеотцу или же к милостивой Фрейе в Фольквангр. Такие не будут покорно брести сквозь толпу к своему неминуемому позору ненавидимыми и презираемыми. Таких не забрасывают тухлятиной. В таких не плюют. Их уважают. Уважают и боятся.

Поэтому Тана в происходящее не верила. Она решила, что Ян поступает как хитроумный Бог Локи, брат Великого Одина. Он явно что-то задумал. Потому и не стоило волноваться, так ведь?..

А рядом с ней продолжал неистовствовать Йорг. Злился и все рвался пробиться сквозь толпу к брату. Тане стоило огромных трудов удерживать его на месте, тихо уговаривая подождать, объясняя, что разгадала хитрость Яна, а потому все будет хорошо. Убеждала как маленького глупого ребенка. Объясняла и сама своим словам верила слабо. Тана вообще уже ни во что не верила. Она запуталась. А Йорг... Неужели он не понимает, что ничего не сможет сделать? Вот если бы Ян оказался на его месте… Он точно смог бы что-нибудь предпринять. Ян, но не Йорг.

Толпа ревела. Похоже, молва о содеянном Яном в Ленивых Пенёчках уже долетела до города. Даже раньше, чем прибыл сам виновник произошедшего. Да. Недаром говорят, что нет ничего быстрее слухов.

– Жители Гуннара, прошу тишины! – повысил голос судейник. – Процесс еще не окончен! Пред вашими очами наимерзейший из людей: преступник, убийца и вор. Противник справедливого суда!

Яна подвели к краю помоста и толкнули, заставив упасть на колени.

– Этот берсеркер безжалостно растерзал полдюжины человек, служителей закона! Он пытался спасти от справедливого наказания человека, чья дочь оскорбила самого Потомка Богов. Он выкрал обвиняемого прямо из-под кнута палача, а потом жестоко убил, свернув ему шею. И мало того, что он жестокий убийца, он еще и мелочный вор, который не побрезговал присвоить себе имущество убитых им стражников! Он угнал двух лошадей и пытался скрыться с места преступления со своими подельниками, которые до сих пор не найдены. Мы, славные жители волости Ове и подданные Великого Княза, не потерпим подобного самоуправства!

Люди на площади возмущенно взвыли. В Яна полетели тухлые овощи, яйца и птичий помет. А он... он даже не поднял головы, лишь склонил ее сильнее, чтобы защитить лицо.

– Тише! – гаркнул судейник. И толпа чуть сбавила пыл. После этого он продолжил: – Лишь благодаря оперативности моего уважаемого коллеги, окружного судейника Колотиги, страже удалось схватить преступника и доставить его в Гуннар, дабы предать справедливому суду. По закону его ожидает смертная казнь через колесование. С тела же бандита на последнем издыхании сдерут шкуру и вынут внутренности на поживу свиньям и воронам.

Йорг сильно сжал руку Таны. Так, что побелели костяшки. Скорее всего, на ее запястье потом останутся синяки. Но она не обижалась. Она прекрасно понимала, что он сейчас чувствует. Мстительный Колотига все переврал на свою выгоду.

– Но у преступников есть еще шанс, – проникновенно продолжал судейник. – Шанс на искупление и избавление от позорной смерти, возможность провести вечность не в Хель. Есть ли среди вас, жители Гуннара, храбрые женщины, готовые взять в мужья вора иль убивца? Отправиться с суженым в изгнание, навеки забыть дорогу в родные земли? Спасти тем самым преступника и его жизнь, но навсегда потерять дом?

Толпа безмолвствовала, пока говорил судейник. А Тана… Тана совершенно забыла о такой лазейке в законе. И как только судейник объявил о ней, Тане стало легче дышать. Ей не хотелось думать о последствиях уже созревшего решения. Но она знала крепко одно – долги надобно возвращать. И она шагнула вперед.

– Ты куда?! – растравленной змеею зашипел Йорг. – Сейчас не время уходить! Ты чего?!

– Отпусти! – она вывернулась, сняла с плеча котомку с деньгами и своими недавними обновками. – Вот, возьми. А то у меня могут срезать, когда я буду пробираться сквозь толпу.

– Да куда ты?! – уже в голос воскликнул Пестрый.

– Возвращать долг, – бросила Тана и пошла вперед, не оглядываясь.

– Женщины Гуннара, последний шанс для осужденных. Более я ждать не буду и приговор этих двух преступников останется в силе – на рассвете их казнят.

– Я дам шанс! – выкрикнула Тана, проталкиваюсь сквозь толпу. Тут же вокруг нее расступились люди, давая ей возможность подняться на помост.

Ян вскинул голову, и ей на мгновенье показалось, что в его светлых глазах мелькнуло удивление. Мелькнуло и угасло.

– Ты? – удивленно спросил судейник. – Юная дева, ты понимаешь, на что обрекаешь себя? Пленил тебя дикий взгляд златокудрого Потомка Богов? Не ведись, дева, на глаза с поволокой, преступник это, вор презренный.

– Нет, Ваше Судейство, я не за йольфа просить пришла. За человека, убийцу.

– За убийцу? На что тебе душегуб сдался? Неужто знаешь его аль любишь?

– Нет, не знаю. Но... – она замялась, судорожно подбирая слова. – Но сама Фрейя явилась мне, пролетела над моей головою быстрокрылой соколицей. И зазвучал в ушах моих голос нежный, сострадательный. Указала она мне путь. А кто я такая, чтобы противиться воле прекрасной Богини, дочери самого Ньёрда, повелителя рек и морей?

Речь эта дорого стоила Тане. Совесть мучила за вранье открытое, не простят ее Боги за ложь и не видать ей теперь достойного посмертия.

Долго молчал судейник, глядя в лицо Таны. Она боялась отвести взгляд, показать слабину и тем самым обречь и себя, и Яна на погибель позорную.

– Да будет так. Почтеннейший? – обернулся судейник к доселе молчавшему Когену.

– Да будет так, – вторил ему Коген. – Ступай, дева. У тебя есть ночь на раздумья. Если не передумаешь – приходи сюда в утренних сумерках. Я отведу вас в Священную Рощу на рассвете и поручу сагартинам Фрейи провести обряд свадебный. А спустя день и ночь вы будете изгнаны навсегда из Ове, а по прошествии недели из всего Бенгта. Вас клеймят, и каждый встречный будет вас сторониться, будто холеры. Ибо всем известно, что тот, кто с изгнанными заговорит, предоставит им кров или еду, будет опозорен навеки. И будет опозорен весь его род до пятого колена. И дорога им в Хель после смерти, даже, если они погибли в бою или на охоте. Да будет так, – повторил он. – Подумай, дева.