Оберон - 24. Трилогия (СИ) - Машков Александр Иванович "Baboon". Страница 33

Я, молча, бегом побежал на берег, потом за скалу, которая закрывала вид на берег за поворотом, и увидел, что Саша с Катей уже перелезают на другую сторону следующей скалы, отделяющий наш каменистый берег от пляжа, сплошь покрытого голышами. Саша, наш брат, говорил, что, если здесь будет плохо ловиться, пойдём туда, там, на самом окончании мыса, иногда неплохо ловилось, сейчас там уже были какие-то мальчишки.

Но сейчас Катя идёт туда без нас, со своим другом, Сашей! Причём, вчера, наврала мне, что он пригласил только её, на день рождения!

— Катя! — крикнул я, — ты куда?

— Мы погуляем, и придём! — отозвался Саша, а Катя сказала:

— Котька! Ну, что ты всё время за мной таскаешься?!

Я вздрогнул, как будто меня ударили.

— Катя… — сказал Саша, начиная возвращаться назад.

— Катя! — крикнул и наш брат, — Ну-ка, иди сюда!

А я повернулся, и пошёл назад. Придя к «броневику», не пошёл туда, сел на ближайший камень, и разревелся, размазывая слёзы по щекам.

— Коть… — это Саша, Катин друг. Я не слушал. Катя молчала.

— Я же говорил, надо было спросить, — вздохнул Саша.

— Да, Котька бы захотел с нами, — сказала Катя.

— Не захотел бы, ловил бы рыбу с Сашкой.

— Котя, ну что ты ревёшь? — с досадой спросила Катя, — Не разрешаешь ни с кем дружить…

— Саша! — подошёл к нам брат, — отведи её домой, а мы с Костей рыбы ещё половим, правда, Костя?

Я не ответил, мне было всё равно.

Саша с Катей ушли. Я перестал плакать, но на душе было так гадко, что всё казалось противно: и солнечный день, и рыбная ловля, и тёплое море.

Однако, немного ещё посидев, я пошёл помогать Саше.

Долго не ловили, собрав рыбу, мы, с испорченным настроением, пошли домой. По дороге не разговаривали, как бывало. Я подумал, что наша десятилетняя дружба с самым дорогим мне человеком разрушена, мне было очень обидно, хотелось плакать.

— Что-то вы мало наловили, — сказала мама, когда мы пришли, — а где Катя?

— Я её домой отправил, с Сашей, — удивился Саша, — не приходили?

— Нет, — ответила мама, — вот ведь, маленькая мерзавка, получит у меня! Костя опять плакал? — пригляделась она к моему лицу, — Что случилось?

— Да, ничего особенного, — не стал выдавать сестру Саша. Я тоже молчал, опустив голову.

— Тогда идите, умывайтесь, пора обедать.

Кати не было почти до вечера. Пришла, тихая, как мышка, умылась, села за стол.

— Мам, я кушать хочу…

— Ремня ты хочешь! Сейчас придёт отец, он тебе всыплет! Где шлялась?!

— С Сашей гуляла. Что, нельзя?

— Почему без спросу? — спросила мама, наливая ей борща.

— Саша нас отпустил, — ответила Катя, взяв ложку.

— Я вас домой отправил! — возмутился Саша.

— Вот мы и пошли домой. Ты же не сказал, куда. Мы дома у Батяновых играли с Сашей, ему всякие игры подарили, конструктор, — Катя упорно не смотрела на меня. Я почувствовал себя лишним, и ушёл в свою комнату. Там я залез под одеяло, потом пришёл Саша, и выгнал меня мыться.

— Не лезь с грязными ногами под одеяло! Иди, Катя уже помылась.

Конечно, думал я, Кате всегда достаётся тёплая вода, а мне холодная.

— Не ной, — ответил на мои мысли Саша, — закаляться надо! Он сам прихватил для меня полотенце и чистое бельё.

Помывшись, я снова пошёл в дом, Катя сидела на кухне с мамой, видно было с улицы, потому что там был включен свет. Они о чём-то разговаривали.

Я залез в постель, закрыл глаза, отдавшись своей печали.

— Подвинься! — услышал я, уже почти заснув, — Разлёгся тут! — Катя забралась ко мне, крепко обняла меня, сказала: — Котичек, ты самый мой любимый братик, не обижайся на меня, ладно? Мне Саша сильно нравится. А ты, между прочим, Насте нравишься. Вот что ты губы дуешь? Погулял бы с ней.

— Мне никто, кроме тебя, не нужен, — буркнул я.

— Ты ещё совсем маленький, — вздохнула Катя, — повернись ко мне.

Я подумал, и повернулся. Катя опять обняла меня, поцеловала в намокшие глазки.

— Глупенький. Я же сестра твоя, всегда буду рядом. А Саша мой друг, мне и с ним тоже хочется побыть. Котичек, я теперь всегда буду тебя спрашивать. Ладно? — я кивнул, шмыгнув носом.

— Ну, не плачь, хороший мой, любимый братик.

Но я не мог сдержать слёз, они сами катились из глаз.

Катя шептала мне что-то хорошее, обещала больше никогда-никогда не обижать меня.

— Я не знала, что ты так обидишься, — сказала она в конце, — если бы знала, никогда бы так не сделала.

Мне показалось, что она говорит неправду.

3. Поход в парикмахерскую

На другое утро нас никто не будил, и мы опять проспали, пока я не проснулся сам. Солнышка не было, на небе были серые облака. Однако, посмотрев на мирно спящую возле меня Катю, почувствовал тёплую радость от её присутствия. Мы не поссорились, Катя вчера вечером просила прощения у меня, успокаивала, как могла, вытирала мне слёзки. Я сильно люблю свою сестричку.

Вот она вздохнула, перевернулась на бок, лицом ко мне, и открыла глаза.

— Ой, Котик! — и улыбнулась.

— Будем вставать? — улыбнулся я в ответ, — Сегодня солнца нет, пойдём в парикмахерскую, если мама не забудет.

— Не забудет, Котик, я напомню!

— Ах, так! — я схватил подушку, и замахнулся, но не ударил, увидев, как беспомощно сжалась Катя.

Но, видя такое дело, она сама схватила свою подушку, и стала со мной драться.

Потом бросила её в меня, и побежала из комнаты, с криком, что сегодня моя очередь заправлять постель.

Улыбаясь про себя, я заправил кровать. Пришлось полностью её перестилать, настолько мы её разворотили. С трудом справившись, пошёл на двор. Катя уже управилась со всеми делами, и сидела на лавочке, поджидая меня. Я побежал в сад, потом к умывальнику.

— Катя сказала, что вы собрались в парикмахерскую, — сказала мама.

— Да, мам, — вздохнул я, посмотрев на небо. Между тем, я заметил, что облака стали тоньше, начала появляться синева.

— Тогда идите, кушайте, и собирайтесь.

Мама нажарила наших вчерашних ленков, таких вкусных, что мы с Катей в шутку подрались за последнюю рыбку. Потом по-братски её поделили. Остальную рыбу съел Саша, он сегодня опять ушёл в школу. Попив чаю, начали собираться. Надели с Катей одинаковые шортики и рубашки.

Мама посмотрела на меня, и сказала:

— Костя, тебе надо надеть другие трусики, эти немного выглядывают из-под шортиков. Некрасиво.

Мы зашли в дом, мама поискала, и предложила надеть Катины чёрные плавочки.

— Катины? — удивился я.

— Ну да. Вообще, лучше светлые, не будут просвечивать.

— Ладно, мама, только не в цветочек, — вздохнул я.

Носить девчачьи, по мнению пацанов, цвета, было позорно. Мы предпочитали чёрные, или синие трусы, семейного типа, плавки не были в ходу. Но мама сказала, что шортики короткие, и, когда буду сидеть на стуле, кое-что может выпасть.

Я покраснел, и выбрал серые плавочки. И не просвечивают, и не совсем девчачьи. Тем более, раздеваться не собирался, домой придём, переоденусь, может, даже на пляж отпустят.

Собравшись, пошли с Катей в парикмахерскую.

Когда поворачивали на дорогу, ведущую в сопку, нас, как всегда, облаяла соседская собака.

Бабушка Катя, которая была во дворе, увидев нас, улыбнулась, она тоже очень любила нас, когда мы были маленькими, всегда у неё находился для нас гостинец.

— И куда вы, такие красивые? — улыбнулась баба Катя.

— Костю стричь, — ответила Катя, тоже улыбаясь, — видите, уже стал похож на девочку.

— Правильно, — покивала баба Катя, — чего летом лохматым ходить. Умница, Катя!

Почему это Катя умница, а не я? — подумал я, потом понял. Мы шли, по привычке держась за руки, вот баба Катя и подумала, что сестра ведёт меня стричься. Деньги, кстати, мама тоже отдала Кате.

Пройдя по улице Сейнерной, мы немного прошли вниз, там стояло двухэтажное здание КБО.

Подойдя с торца, зашли в парикмахерскую. Здесь уже была очередь. У нас была общая парикмахерская, один мастер стриг и взрослых, и детей. Впрочем, что нас стричь? У пацанов были две стрижки: под ноль, и с чубчиком.