Цитадель Теней. Пробуждение (СИ) - Тор Алексо. Страница 42

— Я уже слышала о том, каким он был первое время здесь.

— Тогда слушай дальше, — начала Мадлен, пропуская сквозь пальцы волосы Хариты. Денром дёрнула кошачьим ушком и расслабилась.

— Я пришла сюда одновременно с ним и лично наблюдала, как он становится весь такой важный. Сначала он таким не был. Ансацу интересовал, притягивал, манил, завораживал своей отстраненностью и холодностью, — в голосе девушки мелькнули страстные интонации. — Конечно же, с первых дней я решила познакомиться с ним поближе.

— Поближе? — неужели у Амо с Октуш Мадлен были отношения в прошлом?

— Да. Мне хотелось узнать его. Ведь он был таким милым.

— Милым? — девочке показалось, что она ослышалась.

— Именно. Эти его сдержанные эмоции, но при этом живой интерес к растениям. Он часами мог выпрашивать у меня новые и новые данные. Это было так забавно. Да и эта его косичка просто потрясает, — глаза Мадлен азартно блеснули.

— Коса?

— Ага. Ведь в его родном мире, длинна косы — это показатель мужественности и силы. Мальчики ухаживают за ними с самого рождения. Для них они очень важны. С каждым проигранным боем, проигравшему отрезают волосы под корень. Не знаю, как это происходит, — девушка махнула рукой, словно отгоняла назойливую муху, — но почему-то после этого волосы хоть и вырастают по новой, но имеют меньшую длину, чем у остальных. Чем короче волосы, тем хуже к тебе отношение. А ты видела волосы нашего угрюмыша? Да там метра два, не меньше. Хотя, мне ещё ни разу не удавалось увидеть его с распущенными волосами. Наверное, это очень красиво. Даже несмотря на его шрам, — Мадлен грустно вздохнула.

— А откуда он у Амо? — задала юная кагэми один из вопросов, что терзали её уже давно.

— Он получил его, — голос Октуш стал серьёзным, — во время одного происшествия. Когда Ансацу вернулся, он был в ужасном состоянии. И не столько физически, сколько морально. Он закрылся в северной башне и, с тех пор, поселился там. Ансацу перестал общаться с другими кагэми. Только сухая формальность. Он стал очень тяжёлым в общение. Вокруг него словно появилась непробиваемая стена. Твой Амо погрузился в себя. Если бы не те немногие, кто остался рядом с ним, несмотря на его жёсткость, мне кажется, Ансацу мог погубить себя. Слава Отцу Всего и Ничего, что этого не произошло. После очередного вызова, к нему вернулось что-то от прежнего Ансацу. Это был уже не тот интересующийся всем мальчик, но и не погружённый в себя муж. Хотя аура отчуждённости не покинула его.

Когда Мадлен замолчала, т'эрка погрузилась в мысли.

За небольшой период в компании двух Октуш, она узнала о шиварце больше, чем за все время на территории Цитадели. Но, если признаться самой себе, разве раньше она вообще хотела знать его? Быть рядом с ним? Понять его? Нет. И так бы продолжалось и дальше, если бы не случайно подслушанный разговор. Один случай полностью перевернул её окружающую действительность.

Так же, как и некое происшествие — изменило шиварца. Что-то, что оба Октуш называли «одним происшествием» повлияло на Ансацу, и сделало его тем, кто он есть теперь. Отчуждённым. Нелюдимым. Одиноким. Но, что же такого произошло с молодым кагэми-шиварцем? Кто или что так подействовало на него?

— Октуш Мадлен!.. — незнакомый девочке кагэми бежал в их сторону, тяжело дыша. — Скорее!.. Октуш Ансацу!..

— Что случилось? — подскочила кагэми-кораш, сбросив с колен Хариту.

— Октуш виа Сацуи!.. Он!.. Ранен!..

Холодный пот прошиб маленькую брюнетку.

***

Когда Мадлен, в сопровождении кагэми, ворвалась в Зеркальный Зал, там их уже ждал Виссен. Увиденное заставило их ужаснуться — Кеа и Крыса под руки держали полумертвого шиварца.

Спутанные и слипшиеся волосы падали на разорванное лицо. Руки полны резанных ран, с разрубленными мышцами и сухожилиями. Из груди торчат обломки стрел. Где-то ещё угадывалось ярко-красное оперение. Перебитое бедро обильно поливало кровью каменный пол Зеркального Зала. Из левой голени торчала сломанная кость. Шиварец хрипло дышал, с каждым вздохом выхаркивая жизненную силу.

Как при таком состояние на нём сохранилась его неизменная повязка, оставалось загадкой.

Тайро бросилась к Амо. Она попыталась перехватить его грудь, но лишь вызвала ещё один болезненный спазм. В попытке что-то произнести, мужчина тяжело закашлял, теряя сознание.

Перепачканная в чужой крови, белая как мёл, малышка рыдала и смотрела вслед со-виа, уносящих шиварца.

***

— Глава 14 —

***

Кеа вместе с Крысой занесли Ансацу в северную башню. Осторожно уложив мужчину на расстеленную постель, они покинули помещение по знаку шшира. Старый ящер склонился над израненным телом друга.

Маленькая брюнетка попыталась было подойти к мастеру, но уверенная рука Мадлен легла ей на плечо останавливая.

— Тебе не стоит видеть этого, — серьёзно произнесла девушка. В её голосе не было привычной весёлой нотки. — Пойдём, я отведу вас в ваши покои.

— Нет! Я останусь! Я не могу оставить его! — слезы бежали по измазанному кровью лицу девочки.

Мадлен несколько секунд молча смотрела на юную кагэми, а затем кивнула. Взяв на руки Хариту, кагэми-кораш вышла из башни, оставив т'эрку вместе с Виссеном. Малышка встала за спиной у зеленокожего Октуша.

Ящер же без промедления развеял на шиварце одежду. Тело мужчины выглядело как после ужасной аварии. Торчащие и поломанные кости, резанные и рваные раны, не перестающая сочиться, темно-алая кровь. Шшир покачал головой из стороны в сторону. Давно он не видел настолько тяжёлых ран.

— Дитя… — обратился шшир к брюнетке, — мне понадобится твоя помощь… Если, конечно… ты не боишься…

— Что мне нужно делать? — девочка утёрла слезы, размазывая чужую кровь по лицу, и подошла к шширу. Её голос был хриплым от слёз, но твёрдым и уверенным. На Амо она пыталась не смотреть.

— Молодец… Слушай меня внимательно… и точно выполняй каждое сказанное мной слово…

Кагэми-т'эрка кивнула.

— Где-то у входа в башню растёт цветок… Его бутоны крупные… с мою лапу… Белоснежно-белые с золотыми краями… Найди его и аккуратно сорви… чтобы скопившееся в бутоне влага не разлилась…

Девочка кинулась на улицу. Споткнувшись, она рухнула на землю. Кожу на руках защипало, но ссадины могли подождать. Встав на четвереньки, она стала искать цветок. К её удаче, в паре метрах от входа был целый куст, увенчанный белоснежными цветами. Осторожно удерживая стебель, малышка сорвала бутон. Несколько капель жидкости все же просочились сквозь лепестки и упали на траву. Та тут же начала увядать, осыпаясь и скручиваясь. Но думать об этом юной кагэми было некогда. Удерживая цветок, она приблизилась к ящеру. Тот изучал одну из стрел, торчащих из груди шиварца. Мужчина тяжело дышал.

— Хорошо… — кивнул ящер, оценив находку и аккуратно забрав её себе. — Теперь открой ему рот… а я волью нектар…

— Что это? — спросила т'эрка, кривя лицо.

От боли шиварец крепко стиснул челюсть. Она слабо поддавалась детским рукам. Тогда, пытаясь не вглядываться, малышка раздвинула ошмётки кожи на щеке. Показались язык и сомкнутые зубы.

— Дурман… — старик быстро, но аккуратно влил жидкость в образовавшуюся щель и надавил шиварцу на горло, вызвав у того глотательный рефлекс. — Он ослабит боль и не позволит Ансацу погрузиться в себя… Если он заснёт… то уже не очнётся…

— Встань в изголовье и упрись Ансацу руками в плечи… — продолжал ящер, подходя к ноге раненого. Кость торчала наружу с кусками мяса. — Держи его крепко… Не отпускай…

Маленькая брюнетка положила руки на плечи наставника и надавила, что было сил. Кожа мужчины была горячей, даже обжигающей, но его самого била крупная дрожь, словно он находился на жутком морозе. Капли пота смешивались с кровью.

Шшир надавил на кость, вставив её обратно в ногу. Жуткий крик огласил не только башню, но и прилегающую территорию. Было бы не удивительно, если вопли агонии шиварца доносились до самых отдалённых уголков Цитадели. Ансацу дёрнулся всем телом. Его ноги крепко удерживал Виссен. А вот малышке было тяжело: её сил не хватало, чтобы воспрепятствовать мужчине. Её руки соскользнули на грудь раненого. Тогда девочка обхватила мужчину за плечи, крепко обняла его и начала опускать вниз, таща всем своим весом на себя. Чтобы шиварец более не дёргался и не причинил себе вреда, т'эрка опустилась на оба колена, продолжая удерживать Амо в объятиях и положив голову ему на плечо.