Вестник Порока (СИ) - Дадов Константин Леонидович. Страница 119
- Спасибо. – отозвался принц тайн (на краю сознания которого промелькнула мысль, что ему больше подошел бы титул «принц безумия»).
«Жениться все же будет нужно: не только с политической и экономической точки зрения, но и с моральной. Не хватало мне еще начала разброда среди бизонов и местных пони по причине гибели лидеров…».
С дел грядущих, мысли соскользнули на события минувшие. Гибель Сноу Лайт, неожиданная и какая-то нелепая, поставила жирную точку в душевных метаниях и задавила нерешительность. В ближайшие дни Алу ожидало перерождение в порок, а какой именно – уже не важно. С сестрами все было сложнее: прежде чем предлагать им перерождение, следовало рассказать хотя бы часть правды о собственной сущности (предсказать их реакцию на известие о том, что Биг Макинтош уже двенадцать лет как мертв, а его место занял какой-то демон, было не сложно).
«Кризалис сбежала, когда поняла, что нападение провалилось: даже не попыталась сразиться с Луной. С одной стороны ее даже можно понять, но простить… Не-е-ет, с этой костлявой тварью нам не по пути. Она посмела отнять у Алчности ценность, и за это ей придется дорого заплатить. Весь ее народ дорого заплатит за это нападение».
Заклинание сна сплелось легко и непринужденно. Пригревшаяся и вроде бы успокоившаяся Алу мирно засопела, погрузившись в сон без сновидений.
- Макинтош…? – Шайнинг встал на ноги вслед за братом по табуну, рефлекторно подставив руки, когда темно-красный аликорн передал ему свою младшую… теперь уже старшую жену. – Надеюсь, ты не задумал какую-нибудь глупость.
- Мне нужно побыть одному. – шевельнув крыльями, ответил вестник Бога Пороков. – Присмотрите за ней?
- Не беспокойся. – откликнулась Каденс, вставая рядом с женихом. – И не уходи далеко: чейнджлинги могут прятаться в городке.
- Целовать тебя, чтобы успокоить, я не буду. – пошутил Армор, за что получил несильный подзатыльник от нежно-розовой аликорна. – Ауч…
Хмыкнув на дурачество… наверное, все же членов семьи, «рыцарь порока зашагал в сторону покосившихся вагонов поезда. Пройдя несколько шагов, он остановился и негромко произнес:
- Эпплджек и Эпплблум… Если со мной что-нибудь случится, не бросайте их.
- А Эпплроуз и Литл Мун? – опередив белого единорога, задала вопрос принцесса любви.
- А за право взять их на воспитание вообще разразится небольшая война. – невесело хмыкнул Макинтош. – Но ставлю я на победу Селестии и Луны.
…
Изнанка встретила его разрухой и густым серым туманом, стелящимся над равниной, тянущейся от горизонта до горизонта. Нормальная видимость заканчивалась на расстоянии пары метров в любую из сторон, дальше начинались размытые темные силуэты, хрипящие и рычащие, чавкающие и воющие от боли. С первого же взгляда становилось понятно, что схватка в реальном мире, окончившаяся множеством трупов (подавляющее большинство принадлежало чейнджлингам), сильно отразилась на своем искаженном отражении.
«Драка всех против всех… Вот где царит настоящее безумие».
Крутанувшись на месте, Макинтош рубанул ребром левой ладони по горлу твари, похожей на перевертыша, но с шестью руками. Раздался хруст, тело безвольно упало на землю и начало истаивать, но справа и слева прыгнули еще двое уродцев, которых пришлось ловить телекинезом и сдавливать, ломая кости…
Сообщения о получении эссенции развития отошли на задний план, так же как и абсолютно все мысли вылетели из головы. Холодное сознание, словно автомат, определяло ближайшую угрозу, после чего тело, подобно хорошо отлаженному механизму, устраняло противника. Пару раз на пути встретились монстры, заметно отличающиеся от большинства мелких тварей как силой, так и наличием ума. Они охотились молча, убивали эффективно и, увидев вестника Бога Пороков, предпочитали разойтись в разные стороны (логично предположив, что добычи хватит на всех).
Кроме отражений, уже превратившихся в уродливых хищников, несколько раз «рыцарь порока» видел и вроде бы обычных пони, которые даже не понимали, что мертвы. Жеребцы отгоняли лезущих на них уродцев, оберегая дрожащих кобыл… пока те не начинали изменяться и не нападали на своих защитников.
Красный аликорн, призвав из «инвентаря» ножы с рукоятями в виде кастетов, планомерно пробивался вперед, доверившись своей интуиции. У одного из домов, выглядящих как давно покинутые развалины, он услышал тихие всхлипы… Еще через какое-то время, взгляду предстала белая пегаска в разорванном платье, забившаяся в угол между сараем и домом. Кутаясь в крылья, она сжалась компактным комочком, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом, чтобы не видеть происходящего вокруг.
- Лайт. – позвал жеребец.
Кобыла вздрогнула, подняла мордочку и открыла глаза кроваво-красного цвета, в которых не было разделения на радужку, белок и зрачок. Глядя прямо на Макинтоша, она задрожала всем телом будто от холода, а затем произнесла:
- Не подходи…
- Почему? – без особого удивления спросил вестник Бога Пороков.
- Я… Я не знаю… - снова уткнувшись мордочкой в колени, искаженная Сноу Лайт, единственным отличием которой от оригинала были только глаза, жалобно всхлипнула и выдавила из себя. – Я не знаю, что со мной… Я хочу есть, но… не хочу становиться как они все. Маки… Маки… Мне страшно, Маки…
Рог «рыцаря порока» засветился и уголок, в котором пряталась летунья, оказался отгорожен от остального пространства изнанки. После этого он убрал ножи и, раскрыв руки, сказал:
- Подойди, Лайт, не бойся: ты мне не навредишь. Ведь не навредишь?
Сноу замолчала, сильнее сжалась, но под взглядом мужа все же сдалась. Неуверенно поднявшись на ноги, она стала приближаться к жеребцу шаг за шагом, руками опираясь о стену. Чем ближе летунья была к цели, тем сильнее ее трясло и тем больше сил приходилось прилагать дабы себя сдерживать.
Несколько раз пегаска останавливалась, порывалась было броситься назад, но встречаясь со спокойным и уверенным взглядом Макинтоша, словно бы набиралась сил и продолжала идти. Наконец, бесконечно долгие три метра оказались позади и крылатая пони упала на грудь аликорна, тут же оказавшись стиснутой в крепких объятьях, не позволяющих даже рукой пошевелить.
Так они стояли несколько минут: Сноу Лайт молчала и вздрагивала от каждого звука, доносящегося из-за пределов барьера, а вестник Бога Пороков гладил ее по шелковистой растрепанной гриве.
- Прости. – прошептал «рыцарь порока». – Я был слишком небрежен и беспечен.
- Маки… я ведь… умерла? – подняв мордочку, крылатая пони встретилась взглядом алых глаз с изумрудными глазами. – Там, у поезда…
- Да. – не стал врать жеребец.
- А ты…? – голос летуньи стал напряженным.
- Нет. – Макинтош отрицательно качнул головой. – Я тварь живучая и еще всем успею крови попортить.
- Дурак. – облегченно выдохнула Лайт, лбом уткнувшись в широкую грудь. – Какой же ты дурак… Слава Селестии… Живой…
Еще некоторое время они молчали, но вскоре крылатая пони заговорила:
- Прости, я оказалась плохой женой. Столько проблем доставила, все время… не важно уже. Маки, ты ведь позаботишься о моих малышках? Ты ведь не бросишь их?
- Не брошу. – грустно улыбнувшись, правой рукой вестник Бога пороков провел по щеке искаженного отражения своей жены, даже сейчас умудряющейся сохранять здравость рассудка… насколько это было вообще возможно в ее положении. – Ведь они мои, а я не отдаю то, что считаю своим.
- Спасибо. – одними губами ответила летунья. – Мне холодно, Маки… Изнутри что-то буквально грызет. Ты… ты ведь можешь это прекратить? Я не хочу, чтобы ты запомнил меня… другой.
- Хорошо. – наклонившись, темно-красный аликорн прижался своими губами к губам крылатой пони, тут же ощутив крепко сжатые заострившиеся зубы.
В глазах, не имеющих разделения на белок, радужку и зрачок, отчетливо читались страх, голод и внутренняя борьба. Тем временем в заведенной за спину кобылы руке появился тонкий стилет…
===
Эссенция развития: +0,8 (16,1)