Упырёк (ЛП) - Лю Эдвина. Страница 15

Он же не маг.

— И не скажешь по лицу, что Тёмную магию использовал, — пробормотал Криззен, глядя на Труффо, но оба врача услышали.

— Вообще-то это он обвинял вашего ловца в том, что он Тёмный, — заметил врач-маг. — Я сам слышал. Он, как пришёл, с этого сразу и начал.

— Вы вашего парнишку от нас заберите, — добавил главный врач. — Для Тёмных есть лазарет при тюрьме. Там пусть и лечат. И второго тоже, выгоревшего.

— А ну-ка цыц! — вскричал Мэтт. — Это мы ещё разберёмся, кто тут Тёмный!

Вот уже второй раз за сутки парня называли Тёмным. Надо, стало быть, проверить — хотя бы причину выяснить, за что называют-то.

— Он в себя скоро придёт? — отрывисто, зло спросил. Как будто мальчишка и впрямь в чём-то виноват.

— Он в полном порядке, — ответил врач-маг равнодушно.

Криззен сел на стул возле кровати, похлопал Мармалена по щекам. Тот распахнул огромные, испуганные глаза, и Мэтт невольно приготовился к защите. Но Лассе не нападал. Он медленно положил руку на окровавленную на груди повязку и прошептал:

— Очень рана болит.

Стул под Криззеном вдруг затрещал. Мэтт едва успел вскочить, как одна из ножек подломилась сама собой. Стул завалился набок.

— Опять, — негромко сказал главный врач.

— Арчи Труффо ушёл? — слабо спросил Мармален. — Кажется, он был… не в себе. Немного.

— Да уж, — пробормотал Мэтт. Он решил чуть помедлить с пояснениями по поводу Арчи.

— Вы смогли допросить Раша?

— Кого?

— Подавальщика из таверны «Хо». Ему надо приказывать, чтобы он отвечал. Так сказал Хо.

— Ты знаешь, что хозяин таверны пропал? — осторожно спросил Мэтт.

— Откуда… я спал. Я всё время хочу спать, — пожаловался Лассе. — И спина болит. Но не удивлён. Кажется, эн Труффо последний, кто его видел. Спросите у него. Он знаете, где живёт? Прямо напротив квартиры эны Венделы.

Тут Мармален, видимо, о чём-то вспомнил и заволновался.

— А эна Вендела нашлась?

Мэтт мысленно проклял себя. Он за всем этим и думать забыл о Кэри!

— Нет, ещё ищем, — сказал он.

— Надо опросить как следует Раша! — занервничал Лассен. — Она жива. Она подаёт мне знаки.

И мальчишка начертил в воздухе знак Ордена Отражений — круг с извилистыми лучами. Мэтт опешил: знак светился серебром. Словно его начертил не простой паренек, а маг.

— Она что-нибудь передаёт тебе мыслесвязью? — быстро спросил Криззен.

— Нет, она не умеет, — сокрушённо ответил Лассе. — Эн Криззен, подавальщик называл одного из магов, с которыми видели Венделу, — припомнил Лассе. — Как-то его звали вычурно… Джиллем? Виллем? Вилли Молето?

— Не помнишь? — с надеждой спросил Мэтт.

— Не могу вспомнить, — печально сказал Мармален. — Вертится на языке…

— Эн Криззен, ваш свидетель может говорить, — сказал главный врач госпиталя. — Можете допрашивать.

В его тоне смешалось очень многое: и презрение, и почтение, и страх, и сочувствие. Как уж они там, внутри врача, сочетались или боролись — загадка.

— Раш, я велю тебе отвечать на мои вопросы. Понял? — начал Мэтт, не веря, что всё так просто. Молчал-молчал, а теперь заговорит?

Но подавальщик, понуро сидящий на койке, посмотрел Криззену в глаза и кивнул. После краткой паузы добавив:

— Понял.

У него был очень тихий, надтреснутый голос, как у старика. И говорил он невнятно.

Но — говорил же…

Мэтт оставил у палаты двоих патрульных, караулить Мармалена. Тело Арчи унесли. Лассе впал в состояние шока, едва до него дошло, кто убийца. Врач-маг предупредил Мэтта, что «сообщит куда следует» — и начальник участка, пожалуй, понимал, что Мармален если не напрямую виновен, то причастен к убийству. И разбирательства не избежать — то ли рядовой оказался подчинён чьей-то воле, то ли сам таил в себе некую опасность, сложно сказать. Впрочем, врач мог и не сообщать ничего: к ним и так собиралась проверка. Ждали в частности начальника Комитета Тирны, в должности дознавателя. По правилам, конечно, стоило Мармалена арестовать, но пока паренек был слишком слаб, чтобы даже встать с постели. Выдворять его из госпиталя, тем более — в холодную и неудобную камеру в участке казалось невозможным. «Он и до завтра там не доживёт!» — переживал Мэтт. Но за Кэри, честно сказать, его сердце болело куда сильнее. Что с нею? Что за дела у неё с Тёмными магами? Куда она делась? «Жива», — сказал Мармален. Но надолго ли жива?

Искать двоих неустановленных Тёмных, незарегистрированных и потому почти неуловимых оказалось делом непростым. Даже имея приблизительный портрет, сделанный художником с памяти подавальщика. Возможно, трактирщик Хо мог бы посодействовать — но его так и не нашли. Назначили облаву на утро, а пока портреты раздали патрулям.

Уже настала ночь. Когда Мэтт, рыча от бессилия, выговаривал ни в чём не повинным ловцам, в участок вошёл мальчишка-курьер из срочной почтовой службы. При виде Криззена он съёжился и попятился, но секретарь уже спросил у мальчика, что ему надо. Паренёк молча протянул секретарю маленький конверт и убежал так быстро, словно пол участка обжигал его пятки.

На конверте печатными буквами значилось: Мэтту Криззену. И больше ни слова.

Криззен выхватил пакет из руки секретаря и в нетерпении надорвал краешек. Записка, написанная рукой Венделы, ошарашила его настолько, что Мэтт пошатнулся и схватился за стену.

«Мэтт! Меня похитили. В качестве выкупа требуют труп человека, которого убили в храме заброшенной деревни. Он должен храниться в морге участка в ячейке под номером 3. Если труп не будет доставлен в течение суток в ремонтный док на левом берегу Азельи, меня убьют. Труп должны принести к барже «Гром-122» и оставить там у рабочих. Если кто-то попытается остаться, чтобы подкараулить человека, который придёт за телом, меня убьют. Кэри В.»

Мэтт Криззен, старший офицер и начальник участка Комитета в Сольме, старался не выделять своих любимчиков среди остальных, хотя и не скрывал, что таковые у него имеются. И вот именно к Венделе прикипел, относился как к родной дочери. Тем более от родных отца и матери тепла ей недоставало. Все в участке старались не замечать, как Криззен изо всех сил не подаёт виду, что обожает Кэри. А Мэтт делал вид, что не замечает этих усилий. Он оправдывал себя. Когда зашла речь о том, кем заменить погибшего Сэнди Андерсона, Криззен до последнего не называл имя Венделы, всё ждал, пока кто-то из ловцов произнесёт: «А может быть, Кэри?»

Не удержался, назвал — одновременно с кем-то из младших офицеров, присутствовавших на совете. Шуму тогда было! Среди ловцов женщины встречались нечасто. В участке, кроме Венделы, служили ещё три девушки — одна на секретарской должности, две других — рядовые ловцы. Кэри единственная стала младшим офицером. Когда сделали её старшим — из Азельмы написал Эдвард Гисли, Глава Комитета Тирны, ругался, что на такую должность поставили женщину, но вскоре сам её наградил за блестящую операцию по поимке опасного мага из ложи Страха. Присланный им орден Кэри не носила: хранила в ящике стола. Уж очень тяжеловесно и претенциозно выглядела награда. «Не завела такого мундира, чтоб его носить, — говорила про орден Кэри. — Вот пошью — и приколю его прямо вот тут, под правой ключицей!»

Если б её не назначили сразу после смерти Андерсона! Тогда бы, глядишь, другие ловцы смотрели бы на неё более благосклонно. А так выглядело всё, Криззен понимал, не слишком красиво. Года три-четыре назад Сэнди перевели из первого левобережного участка — и сразу старшим офицером. Кэри с ним почти и не зналась, пока её не поставили под начало Сэнди в звании младшего офицера. И сработаться-то толком не успели, как Сэнди позвал Кэри замуж. И не то чтобы она к нему вся пылала, Мэтт прекрасно видел, что не пылала и не летела к офицеру по первому зову, и вообще на службе старалась даже бровью в его сторону не поводить… а всем было понятно, что она согласится. Замужество ставило на службе Венделы жирную точку. Но ведь двадцать восемь лет, последний шанс. Конечно, она согласилась, хоть и не сразу, и тут родители устроили Кэри скандал. Дескать, не пара они, нашла бы себе кого-нибудь получше, и уж точно не из ловцов. Кэри и так вилась, и сяк изворачивалась, но свадьбу они назначили на весну. А в начале зимы Сэнди Андерсон погиб. Занесло его с отрядом в столицу, да там все они и сгинули. И из столицы по сей день, вот уже третий месяц, никаких тебе толком вестей — что с отрядом произошло да при каких обстоятельствах. Ни тел, ни информации, одни слёзы.