Любовь, как приговор или гаечный ключ для девушки не помеха (СИ) - Лисовская Ирина. Страница 51

  Я затаила дыхание и, прикрыв глаза, мысленно успокаивала себя. Все хорошо, я ничего плохого не сделала. И тут же обругала себя, вспоминая вонь в машине. Господи… как я выдержала, до сих пор не понимаю… А еще то, что Матвей, даже не догадываясь, перевел все стрелки на меня. И пускай я сделала это не тем способом, которым он меня посрамил, но все же…

  Услышав, как громко ударилась дверь о стену, поняла, что он ищет меня… Сердце забилось быстрее, а душа радовалась. Он переживает… Но тут же одернула себя, заставляя выбросить все глупые мысли из головы.

  Через минуту, Матвей, как ураган, влетел на кухню. Стоя к нему спиной, все не поворачивалась, боясь заглянуть ему в глаза. Вернее, мне было страшно увидеть в них безразличие… Но еще страшнее было увидеть там облегчение, радость… страсть… В последнее мне верилось с огромным трудом. Но ведь я девушка, мне так хотелось романтики, особенно в свете минувших событий.       Пока размышляла, Горыныч приблизился и, обняв за талию, крепко прижался ко мне и облегченно выдохнул. Не успела я поразмыслить над его поведением, как меня огорошили его слова:

— Ты, смотрю, все не перестаешь испытывать мои нервы на прочность… — пробормотал он мне в шею и поцеловал.

  Мысли от прикосновения горячих губ вылетели, а вместо них появилась каша, мешающая мне достойно ответить ему. Дыхание сбилось, когда Матвей стал подниматься выше, теперь целуя за ушком. Невероятными усилиями, непонятно откуда взявшимися, сконцентрировалась.

— Я никого… — прочистив горло, так как мой голос звучал жалко, продолжила: — не испытываю. И… отпусти меня! — потребовала, на что он лишь хмыкнул и продолжил целовать.

  Мне бы махнуть на все рукой, и поддаться ему, но воспоминания о той девице, с которой он шел в больницу, неожиданно отрезвили. Сколько же у него таких дур, как я? Нет… очередной становиться не хочется.

— Хватит! — истерично закричала я, пытаясь разомкнуть его руки.

  Матвей отстранился от меня. Почувствовав свободу, немного расслабилась, но уже через секунду он подхватил меня под локоть и резко развернул. Отвернув голову, не собиралась смотреть в его глаза.

— Запомни, — он грубо схватил меня за подбородок, поворачивая лицо, заставляя смотреть в глаза, полыхавшие от гнева. — Я не один из твоих малолеток-парней, которыми можно помыкать! — прорычал он сквозь зубы, а затем завладел моими губами, целуя жестко, словно наказывая.

  Такое поведение взволновало меня не на шутку. Было страшно и не комфортно, но в тоже время тело реагировало на прикосновения Матвея. Пускай иногда он сжимал меня слишком сильно, но что-то властное было в этом. Разрешив себе одну маленькую вольность, приподнялась на цыпочках и, обвив его шею руками, ответила на поцелуй. Матвей немного расслабил захват и, углубив поцелуй, принялся ласково гладить меня по спине, опускаясь все ниже. И теперь сминал мою попку, притягивая еще ближе к себе мое тело. Я боялась, что в какой-то момент просто сольюсь с ним в одно целое.

  Я стала задыхаться от нехватки воздуха, он отстранился и прижался к моему лбу своим.

— Ты своих крыс покормила? — на полном серьезе, но с улыбкой на лице спросил он, чем поставил меня в тупик…

  Я ожидала от него услышать все, что угодно, но это… Кошмар… А где же: «Целуя тебя, я возносился к небесам» или «Прошлой ночью ты была прекрасна» или…

  Хотя… а чего я ожидала? Это же Горыныч… Понятно, что от него таких слов не дождешься.

— Покормила… — буркнула, высвобождаясь из его объятий.

Их я действительно покормила… Вчера вечером. Сегодня, правда, еще не успела. Но об этом мне хотелось думать в самую последнюю очередь.

Я вспомнила, что хотела выпить кофе. Залив уже не совсем кипяток в кружку, засыпала сахар и стала энергично размешивать его. Ложка громко звенела от моих действий. Так я пыталась избавить себя от лишних мыслей, посещающих мою дурную голову. Пора было прекращать этот спектакль. И я решила уточнить:

— Когда мы едем домой? — развернувшись, увидела, что Матвей поджал губы и сложил руки на груди.

  Взглядом он словно бросал в меня молнии… Дышать… только дышать… Мне не нравились перепады его настроения. И, как назло, я почему-то снова представила себе ночь… лес… лопату… и себя… в качестве жертвы. Мотнув головой, прогоняя бред, образовавшийся в голове, присела за стол. Матвей так и не сдвинулся с места, прожигая меня недобрым взглядом.

— Так не терпится вернуться? — рыкнул он.

— Вроде того, — безразлично пожав плечами, сделала глоток и скривилась.

  Да уж… кофе на вкус был отвратительным.

— Мне не комфортно здесь… — нехотя призналась и вздохнула.

  Подняв голову, взглянула на растерянного Матвея, который уже через несколько секунд взял себя в руки.

— Уж не на мое ли общество ты намекаешь? — швырнул он мне слова в лицо.

— Ну я… — мне стало немного стыдно за свои слова.

  Ведь не то, чтобы мне было противно общество Матвея… Скорее, я боялась того, что внезапно стала ощущать к нему. И внезапно ли…

— Просто дома у меня… — я не успела договорить, как Матвей в несколько шагов оказался рядом и склонился ко мне.

— Кто? — смотря мне в глаза, с нескрываемой ненавистью спросил он.

— Муж! — выпалила, сама того от себя не ожидая, и чуть подалась назад.

  Матвей отшатнулся, будто от пощечины. Не веря в мои слова, все пытался отыскать ответ в глазах. Сделав как можно безразличный взгляд, кивнула, подтверждая свои слова.

— Шлюха! — взревел он и мигом выскочил из кухни, оставляя меня одну со своими эмоциями.

  На глазах образовались слезы, а сердце словно вырвали когтями из груди. Зачем я это сказала, сама не понимала. Но так даже лучше. Пусть он ненавидит меня, чем потом я буду страдать от неминуемого расставания. Даже не задумываясь так это или нет, я уже сама себя запрограммировала на то, что долго наши отношения не продлятся.

  Руки била мелкая дрожь, когда я допила кофе. Нужно было возвращаться… Мне стало страшно даже подумать, что может сделать Матвей, находясь в неадекватном состоянии. Но делать нечего. Встав, на ватных ногах, поплелась в сторону своей комнаты. Войдя, взяла рюкзак и вновь вышла. Некоторое время я потопталась около двери в спальню Матвея, после чего взялась за ручку и открыла дверь.

  Горыныч лежал на кровати, устремив взгляд в потолок. Сейчас он казался мне таким уязвимым, растерянным, что мне стало стыдно за свои слова. Хотелось подойти и обнять его, рассказать, что мои слова не совсем правдивы… Я уже даже сделала несколько шагов к кровати, как он резко приподнялся и, сев, пригвоздил меня взглядом.

  Сглотнув, старалась не закричать от несправедливости. Взгляд казался пустым и холодным, словно и не было ничего между нами. Одновременно это и радовало, ведь я добилась того, чего хотела, но в тоже время сердце ныло от несправедливости. Неужели я банально не заслужила счастья?