Шерлок Холмс в России (Антология русской шерлокианы первой половины XX века. Том 1) - Шерман Александр. Страница 5

Ярчайшим выступлением против «пинкертоновщины» стала книга К. Чуковского Нат Пинкертон и современная литература (1908, дополненное изд. 1910). В сыщике с пудовыми кулаками, сменившем романтического, утонченного и рыцарственного, пусть и «мещанского» Шерлока Холмса, Чуковский пророчески усмотрел пришествие «миллионного готтентота», разлагающего и поглощающего все на своем пути — включая утратившую последние идейные ориентиры русскую интеллигенцию. Это резкое, страстное и пристрастное описание «восстания масс» опередило свое время: на Чуковского обрушились и «слева», и «справа» [48].

Наиболее долговечной шерлокианской мистификацией в России стал анонимный пастиш, опубликованный под именем Конан Дойля отдельным изданием в Петербурге в 1908 г.: Нож танцовщицы: Последние приключения Шерлока Холмса. Пер. с рукописи. Для пущей убедительности дан был и безграмотный английский подзаголовок: The knive (sic!) of a dancing girl.

Холмс и Уотсон путешествовали в этом пастише в Швецию, Петербург и Москву, расследуя дело об исчезновении молодого и состоятельного баронета; текст изобиловал абсурдными деталями и был не лишен расистских ноток. И все-таки вскоре он был «канонизирован» и вошел в ПСС Конан Дойля в издании П. П. Сойкина (1909–1911) как перевод некоего «Г. С.».

Удивительно, что не только Сойкин, но и такой проницательный читатель, как В. Б. Шкловский, не распознал подделку: в книге Развертывание сюжета (1921) он цитировал Нож танцовщицы как произведение Конан Дойля [49].

Мистификация была разоблачена еще в 1966 г. в статье Р. Олюнина О двойниках, роковых танцовщицах, или Шерлок Холмс в России: К истории первых изданий Конан Дойля [50]. Но это никак не остановило новорусских дельцов от книгоиздания: с 1993 г. они умудрились опубликовать Нож танцовщицы в десяти с лишним собраниях произведений Конан Дойля, выпущенных в семи различных издательствах; новелла также обрела новых «переводчиков», например Б. С. Акимова или А. В Горского.

Куда более дерзкой по замыслу и размаху была другая мистификация — так называемое «дело „Огонька“», один из самых замечательных и оригинальных эпизодов русской шерлокианы, за которым стоял видный издатель С. М. Проппер (1853/5-1931).

В 1880 г. Проппер, австрийский подданный, плохо владевший русским языком, купил за бесценок жалкий листок — и превратил Биржевые ведомости, в просторечии «Биржевку», в ведущую ежедневную общероссийскую газету. Газету популярную, умеренно-либеральную, коммерчески успешную, со сравнительно большими тиражами и относительно щедрыми гонорарами. Осенью 1907 года, на волне сыщицкого бума, Проппер твердо нацелился на кусок детективного пирога. Игру он повел осторожно и осмотрительно, выпустив в ноябре восемь номеров иллюстрированного журнала Всем с переводными историями о Шерлоке Холмсе, Нике Картере и сыщице «Гарриэт Больтон-Рейдт». Но многоопытный издатель и редактор отдавал себе отчет в том, что еще один рассказ и еще одно сыщицкое приключение не могли переломить ситуацию в его пользу — требовался какой-то неслыханный, небывалый ход.

Решение было подсказано, видимо, опереттой Шерлок Хольмс в Петербурге и позабытым рассказом К. Н. В. из Нового времени. Холмс должен был действовать в России!

Девятый номер Всем от 29 ноября одарил читателей анонимной новеллой Шерлок Холмс в Петербурге: (Из записок всемирного полицейского сыщика). Проппер умело распределял материал между своими изданиями — 19 января 1908 г. Шерлок Холмс в Петербурге был опубликован в Биржевых ведомостях. В то же время, страницы Всем пестрели рекламой, отсылавшей к журналу Огонек, где обещаны были «рассказы из деятельности прославленных следователей-сыщиков: Шерлока Холмса (Конан Дойля), Ник Картера, Нат Пинкертона, Этель Кинг и др.».

Огонек в то время отчаянно нуждался в притоке читателей. С 1908 г. Проппер превратил это иллюстрированное приложение к Биржевым ведомостям в самостоятельный и полноценный «художественно-литературный журнал». В издании резко возросло количество иллюстраций, переводной и российской беллетристики. Новый «формат» журнала был счастливой находкой: достаточно сказать, что легендарный советский Огонек 1920-х гг., возрожденное из пепла детище М. Е. Кольцова (дореволюционный журнал большевики закрыли в 1918 г.) — являлся не более чем клоном пропперовского журнала.

Обновленный Огонек с первых же номеров взял курс на детективные, авантюрные и «мистические» повести и рассказы; в одном из этих номеров нашлось место и для небольшой переводной новеллы о Шерлоке Холмсе. И наконец, в № 12 от 23 марта 1908 г., в журнале был напечатан рассказ Шерлок Холмс в Москве. Он-то и ознаменовал начало «дела журнала „Огонек“».

Публикация была обставлена со всей возможной таинственностью. Как сообщала редакция, 14-го марта получена нами отправленная из Москвы (13-го марта, в 2 ч. дня) телеграмма следующего содержания:

«Шерлок Холмс в Москве. Посылаю заказным повествование об его московских приключениях. Ставлю условием напечатать в ближайшем нумере „Огонька“».

Телеграмма без подписи.

Через день редакцией, действительно, получена в закрытом пакете рукопись, отпечатанная на пишущей машине, — и опять без обозначения фамилии автора.

Редакция приглашает анонимного автора снять маску (с. 2).

Прием был далеко не нов, но действенен. Чем-то напоминал он цирковые чемпионаты французской борьбы, на которых в те годы нередко появлялись окутанные покровом тайны борцы в черных или красных масках, бросавшие вызов прочим силачам. Двадцатого апреля в № 16 появилась новая история о Холмсе — Шерлок Холмс в Одессе. Как и прежде, редакция вместе с читателями терялась в догадках по поводу личности загадочного автора…

Одесса выбрана была с умыслом: автор или авторы, по всему судя, были неплохо знакомы с бытом южных окраин империи, включая Закавказье. К тому же, если верить Конан Дойлю, Шерлок Холмс уже побывал однажды в черноморском порту: в Скандале в Богемии, как мы помним, упоминается о его поездке в Одессу в связи с «убийством Трепова». Фамилию эту, вероятно, Конан Дойль одолжил у петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, раненого в 1878 г. революционеркой В. И. Засулич (прожил он еще долго и умер в 1889 г., за два года до первой публикации Скандала в журнале Стрэнд). Однако анонимный автор Шерлока Холмса в Одессе словно бы намекал на другого и также недавно умершего Трепова, сына градоначальника — генерал-губернатора Санкт-Петербурга, шефа полиции и командующего жандармским корпусом Д. Ф. Трепова (1855–1906), который прославился жестким подавлением революционных выступлений 1905 г. и приказом «патронов не жалеть». Этим роковым годом и были датированы события Шерлока Холмса в Одессе.

Одесское расследование Холмса разворачивалось на фоне кровавых зорь «первой русской революции», в том числе восстания на броненосце «Потемкин». Разгул революционной стихии изображен в рассказе с известным мастерством. При чтении этих описаний невольно закрадывается подозрение, что анонимный автор умеет в прозе гораздо больше, чем желает показать:

В это время на море, сверху донизу, как гигантские факелы, горели уже подожженные пароходы, и далеко-далеко, между этими стройными столбами огня, виднелся пустынный берег Пересыпи, залитый светом [51].

Если три размашистых рассказа о Холмсе и скрывали литературное умение, то уж никак не революционные симпатии: в событиях 1905 г. автор видел «бессмысленный и беспощадный» бунт под предводительством вездесущих и не знающих жалости «анархистов». В рассказе Шерлок Холмс в Баку (№ 20) именно они скрываются за кулисами ужасающих межэтнических столкновений, вошедших в историю под названием «армяно-татарской резни» 1905-6 гг. (закавказскими татарами именовали тогда азербайджанцев).