До неба трава (СИ) - Шишкин Артемий. Страница 39

  Шелом рогатого латника являл собой, пожалуй, вершину не только всего доспеха, но и вершину мастерства неизвестного кузнеца. Стилизованный под голову коршуна, он был стальной, с чернением и золотыми нитями в орнаменте отделки. Он полностью закрывал голову своего хозяина и надёжно крепился к чашеобразному вороту - гаржету. На сей чаше, словно на пьедестале, покоилась голова воина с короткой бородой и усами.

  - Не ведаю такого рода-племени. - Отрицательно покрутил головой следопыт. - Али ты щуд чародейский?

  - Не щуд я, а человек. - Уверенно молвил Даранхамара. - Но о сём рецать станем в более безопасном месте. Знай одно, мы тоже люди и не враги вам.

  Он обернулся к своим воинам и стал отдавать приказы на языке, который Искрену показался очень знакомым. Также он успел убедиться, что остальные воины Даранхамара были облачены в схожую броню и отличались рогами, цветом хитинового панциря и нагрудными знаками. Серебряный с черненьем знак на правой грудной пластине Даранхамары был размером с ладонь младенца, и нёс на себе сложное, чеканное изображение. В верхней части бляхи была изображена летящая полуптица-полуконь с рогом на голове, спереди и сзади неё находились солнце и месяц. Ниже крупно изображалась рукоять меча с гардой в виде косоугольного трёхконечного креста, концы которого были в виде языков пламени. Клинок уходил под землю и, превращаясь в остроконечные корни древа, пронзал или оплетал большого змея, что занимал весь нижний край. Над щитом, прямо в доспех, было вдето сквозь пару дыр толстое золотое кольцо.

  Было понятно, что и щит, и кольцо выполняли знаковую или отличительную функцию. Но вот какую функцию играли большие красивые рисунки на правой стороне груди, следопыт понять не смог. Тонкий и изящный рисунок искусного мастера изображал розу на длинной ножке и скрещённые четыре меча на ней. Смущало ещё и то, что изображения были не нарисованы, а вырезаны прямо по грудной пластине.

  Один из сарланов подошёл к своему командиру и протянул медную с позолотой бляху, подобранную с тела одного из двухвостых воинов. Это был щит с груди сарлана. Даранхамара принял её и кивнул головой:

  - Глян, - сказал, словно сплюнул, сарлан. - Я так и знал. Это воины одного из сынов юана Ильдея. А знак сей - знак давно погибшего от их рук, нашего воина.

  Он засунул бляху в небольшой карман на поясе и отдал команду на своём языке, затем вновь обратился к Искрену:

  - Поспешай, верховник, собирай воев своих. А то того и гляди черноспинные возвернутся.

  - Почему вы помогаете нам? - задал Искрен вопрос, который занимал его всё это время.

  Вместо ответа сарлан поднял с земли оброненный следопытом каплевидный щит. Могучая рука смахнула кровь врагов со стальной поверхности умбона и легла на большой чеканный рисунок в центре. Туда, где мастером были наведены два грифона. Два славянских дива стояли на трёх лапах и держали в четвёртой длинный меч, ствол коего превращался в древа жизни с богатой кроной над ними. Над всем этим сияло косыми лучами полуденное солнце.

  Искрен принял щит, и Даранхамара указал рукой на знак у себя на груди.

  - Брат, - улыбнувшись, сказал он. - Как только Аварна ответ даст, выступаем немедля.

  Все повернулись к молодой целительнице. Она стояла на коленях перед Ярым и, шепча слова, медленно водила рукой над его ранами. Все раны были залеплены каким-то глиноподобным снадобьем, но не перевязаны. Перед девушкой на траве лежал раскрытый небольшой кожаный мешок, в котором находились деревянные шкатулки, глиняные баночки и мешочки с травами. Из негромкого говора девушки Искрен расслышал лишь только повторяющееся имя раненого. Вскоре она закончила творить заговор и поднялась с колен. Аварна стояла перед следопытом с поднятым забралом и, сжав кулаки, смотрела ему в глаза. Искрен не мог понять то, о чём она говорит, но по некоторым словам ему стало ясно, что дела у Ярого плохи.

  - Раны не смертельны, смертелен чевер, оставшийся в ранах. Он не даёт им срастаться и закрывает пути крови. Плоть гниёт и ещё более чемерит тело. Здесь сделать уже ничего нельзя. В крепости, куда мы идём, можно вновь попробовать. Но от такого уязвления человек обычно не живёт, - перевёл слова целительницы Даранхамара и, взглянув в далёкие небеса, с особым сожалением, добавил. - Успариться тоже нельзя... Аварна молвит, что воин не переживёт воздушных путей. Да и мниться мне, что ты и сам, воеводец, не схочешь неизвестным рогатым "щудам", предавать своего дружа. Ну, по крайней мере, пока не выведаешь о нас больше.

  Искрен растерянно смотрел на красивое лицо девушки, на её гибкую фигуру, тонкую талию и явно дорогой, излишне богато украшенный доспех, который ничуть не скрывал молодую цветущую женственность воительницы. Серые миндалевидные глаза, чуть широкие скулы, алые, тугим луком губы, небольшой и правильный нос. Волос следопыт не видел, но был уверен, что они по красоте достойны своей хозяйки. Целительница подняла руку, сжатую в кулак, и коснулась им своего нагрудного знака. На щите было изображено большое древо с двумя трефовыми ветвями и сердцевидной макушкой. Следопыта с самого первого мгновения пребывания в этом чародейском мире потрясло величие сего мироздания... оглушило произошедшее. Но, взяв себя в руки, он "отрезал" всё это, мешавшее ему вести отряд. Но вот теперь, осознав весь этот диковинный мир, оказавшись в окружении диких врагов и спасённый дивными союзниками, Искрен расслабил тот внутренний, волевой кулак, коим сжимал в себе хладнокровие и расчётливость. И теперь он был растерян. Что делать дальше и куда идти, как выполнить наказ воеводы и спасти жизнь Ярого, куда делся сумасбродный Деян, и что же имелось ввиду, под "успариться воздушными путями"... И, конечно же, несмотря на спасение их маленького отряда от лап и хвостов лесных злоядров, Искрен не позволил бы увести Ярого этим первым встречным.

  - Namu Masta, odu Masta! - горячо проговорила она, скрипнув кольчужной перчаткой.

  - Именем Ярый остаётся и душой ярый, - перевёл интуитивно понятные, не требующие перевода, слова девушки Даранхамара и добавил от себя:

  - Теперь только душа его может спасти тело его.

  Да. И самому Искрену было пора спасать тело своего отряда. Блуждать в этих лесотравьях и напарываться на местных сикарей, да сверепогубителей для его сильно уменьшившегося отряда было смерти подобно.

  "Лучше рогатые, чем хвостатые..." - порешил следопыт.

  Искрен посмотрел на Аварну, на её решительное лицо, на её нагрудную треугольную пластину, выполненную из серебра, с древом о трёх ветвях на ней и, не оглядываясь, позвал:

  - Диментис! И когда тот подошёл, отдал приказ:

  - Ты и Светополк - вяжите нóсы и готовьте пару лошадей. Градислав...

  Он обернулся, не дождавшись ответа, и обнаружил воина, стоявшего на коленях подле лежавшего на земле брата. Искрен подошёл к нему и положил ладонь на плечо скорбящему.

  - Пойдём, друже, не честь здесь прощаться.

  Но Градислав словно бы не слышал начальника. Следопыт крепко сжал ему плечо.

  - Вставай, Градислав, подымайся. - Искрен развернул парня к себе и заглянул ему в глаза.

  Печаль посмотрела на него из влажных и скорбных глаз воина, потерявшего родного и близкого человека.

  - Брат... - прохрипел он.

  Искрен поднял парня и, взяв его за плечи, притянул к себе.

  - Давай, друже, я помогу погрузить павших на коней, - мягко, с сочувствием сказал он.

  Вскоре весь отряд - четыре человека и пять сарланов-рогатых латников - двинулись, как сказал военачальник рогачей Даранхамара, в их крепость. Вождь предложил Искрену помощь и убежище, и тот с радостью принял предложение. Сарланы помогли собрать носы и закрепить их между двумя более-менее уцелевшими конями. Для этого следопыту пришлось отдать своего верного боевого друга. На носы, две жердины с натянутым на них плащом, положили раненого Ярого, а на самих животных сели раненый в ногу Светополк и Диментис, который умудрился в этом пылу смерти найти утерянную кнемиду. Он по-прежнему передвигался на своём красавце-коне. Скакун грека привлёк большое внимание сарланов. Каждый из них подходил к нему, цокал языком, кивал в знак восхищения головой и пытался погладить коня. Конь фыркал и косил глазом на неведомых ему существ. Вся его паполома, закрывающая спину и грудь, была сделана из толстой кожи и расшита стальными бляхами. И попона, и открытые части тела животного были сплошь в крови, но силы и ретивости возможные раны не убавили ему ни на малость. За Светополком и Диментисом ехал Градислав. Его конь слегка прихрамывал и также был уязвлён в нескольких местах. Все раны животных более-менее залечила Аварна, и теперь густая белёсая мазь затягивала бока, ноги и шеи коней. За поводья, молчаливый и угрюмый Градислав, вёл лошадь брата, на которую были положены завёрнутые в собственные плащи павшие дружинники - Хрул и Бронислав. Последним из дружины людей плёлся, хромая и держась за укушенное плечо, Искрен. Он шёл пешком, а за поводья тянул лошадь Светополка, у которой нога, подвёрнутая ещё до боя, не давала возможности ехать верхом. Своё плечо следопыт не стал показывать девушке-воину, хотя рану жгло пламенем. Среди сарланов по-славянски могли говорить лишь Даранхамара да ещё молодой мужчина, лет тридцати, высокий и стройный - Ардагдас. Он намного меньше, по сравнению со своим вожаком, владел речью дружинников, но с лихвой дополнял пробелы в знаниях искренним любопытством к новым друзьям. Ардагдас и девушка-воин шли рядом со следопытом и выполняли обязанности арьергарда. Ещё двое рогатых латников двигались по бокам отряда. Их командующий, Даранхамара, шёл в авангарде. Сарланы не стали прибегать к своему удивительному четвероногому способу передвижения и шли пешком.