Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара. Страница 62

— Когда тебе надоест, скажи, я их заткну. Или вообще можем уйти, — прошептал Алексей и вернулся к еде. Судя по тону, ему эта беседа удовольствия не доставляла.

— Всё нормально, они пристают к тебе, а не ко мне, — коварно ответила я, и Алексей фыркнул и поджал губы.

Как только я это сказала, «всё» перестало быть «нормальным».

Снова заговорил самый нетрезвый из мужчин.

— Слушай, Лёш, а когда ты позируешь, у тебя не возникает… эээ… — неловкий взгляд в мою сторону, потом кивок под стол. Спасибо, что хоть помнит, что в компании присутствует женщина.

— Стояк? — спрашивает уже порядком разозлившийся Алексей и бросает на меня очередной испепеляющий взгляд.

Парни смеются, почему-то чокаются, а потом дружно смотрят на меня.

— Ага, он самый, — говорит кто-то.

Может, объяснить им про профессионализм и про жуткое неудобство модельных поз? Или просто залезть под стол в надежде, что все, включая Алексея, обо мне забудут.

— Представляю, как это сложно… — хихикает кто-то. — Стоишь голый перед дамой, а у тебя…

— Прекрати, а то Лёша нас прибьёт! — смеётся его сосед.

Алексей крутит в руке пиво, и я физически ощущаю его дискомфорт. Не понимаю, с чего он так мучается. Сказал бы «нет». Приятели не поверят, но посмеются и отстанут. Но Алексею реально надоели глупые вопросы, сейчас он их осадит, и они поссорятся. Из-за меня, из-за моей глупости. Смех затихает, мужики смотрят на хмурого Алексея с удивлением, и тогда я решаюсь. Сама заварила кашу, самой и расхлёбывать.

— Стояк возникает у меня, — говорю тихо.

Над столом повисает секундная тишина, а потом мужики взрываются безудержным хохотом. У кого-то носом идёт пиво, кто-то вытирает слёзы. Кто-то кричит: — Алексей, ты поганец, помог бы девушке! Тебя не убудет.

Даже директор клуба присоединяется к веселью.

— Классический юмор! — улыбается он.

Алексей тоже смеётся, потом, наклонившись, оставляет на моих губах поцелуй. Быстрый, но глубокий. Неуместный, волнующий, порождающий больше вопросов, чем ответов.

Алексей отодвигается, а я остаюсь сидеть с открытым ртом.

Мужчины снова смеются, зачем-то хлопают друг друга по плечу и, наконец, меняют тему.

Мы с Алексеем им больше не интересны. Им всё понятно.

Знать бы, что именно им понятно, потому что я уверена: они ошибаются.

Он — Резник.

Я выпиваю три коктейля, жуть, каких сладких, чтобы притупить смущение. Когда заказываю четвёртый, Алексей тихо интересуется: — Не слипнется?

— И не надейся. Кстати, я соврала.

— Насчёт чего?

— Насчёт стояка.

— Очень на это надеюсь, — чуть улыбнулся он.

По-моему, мы имели в виду совершенно разные вещи.

По пути в гостиницу я сражалась с противоречивыми мыслями, в то время как Алексей казался совершенно спокойным.

— Прости, что устроила балаган.

— Сама же и пострадала, — усмехнулся он.

Несмотря на моросящий дождь, вечер казался слишком тёплым. Зря я выпила четыре коктейля, теперь плохо соображаю. Или я плохо соображала до того, как выпила, иначе с какой стати всё больше привязываюсь к Алексею и приехала в незнакомый город на детские соревнования. И почему так рада, что я здесь. Почему рядом с Алексеем я вижу красоту, вдохновляюсь ею и жутко хочу рисовать, а когда он отходит в сторону, мне становится холодно. Он — неохотный натурщик с красивым телом, не более того. Мой строптивый и совершенно неподходящий муз.

А ещё он — Резник. Табу, ворох плохих воспоминаний и очень неоднозначное будущее. Когда вернётся Данила…

Мои метания не укрылись от Алексея. Он резко остановился и почти прикрикнул:

— Ника, перестань кряхтеть, ничего страшного не случилось. Ребята пошутили, ты тоже, я знаю, что не нравлюсь тебе. В чём проблема?

— Я тебе тоже не нравлюсь.

Алексей взял меня под локоть и повёл к пешеходному переходу. Мою фразу он комментировать не собирался.

— Ты сказал, что я — ничего особенного.

— Раз мы друг другу не нравимся, никаких проблем возникнуть не должно, — сухо суммировал он.

Алексей обошёл лужу, а я решила прыгнуть, как в детстве. Не рассчитала силы, и от неудачного приземления меня спасли только ловкие мужские руки. Когда я подняла голову, Алексей стоял очень близко.

Я замерла в его руках, как пойманная птица. Старалась, но не могла отвести взгляда от его губ.

— Хочешь убедить меня в противном? — поинтересовался Алексей с шаткой иронией в голосе.

— Нннет.

— Тогда не говори глупости и не смотри на меня так. — Он убрал руки, но его лицо всё ещё было слишком близко.

— А я и не…

Он поцеловал меня, взял мои губы своими так требовательно, что я схватилась за его куртку для равновесия. Он не обнимал меня, не касался, только целовал. А вот мои руки вышли из-под контроля. Я провела холодной ладонью по его шее, по груди под рубашкой, дёрнула за пуговицу, словно собиралась раздеть Алексея прямо на вечерней улице.

Он не сопротивлялся, но и не обнимал. Просто целовал. Настолько сосредоточенно, словно его не хватало ни на что другое. Настойчиво и с такой силой, что я изогнулась, складывая наши тела вместе, как головоломку. Бывает, держишь кусок головоломки в руках и недоумеваешь — ведь никак не подходит. И рисунок не тот, и края. А повернешь, и встаёт на место, как влитой.

Не хотелось прерываться на дыхание. Кому нужен кислород, если есть страсть. Если моё тело ноет в надежде почувствовать руки Алексея, как в прошлый раз или по-новому, мне всё равно.

Только пусть не останавливается, не даёт мне шанса одуматься.

Когда перед глазами замелькали чёрные точки, пришлось отстраниться.

Алексей придержал меня под руку, пока я восстанавливала дыхание.

— Считай, что ты меня убедила. Ты особенная, — сказал спокойно и пошёл дальше.

Я бы топнула ногой, но стою в луже.

Накрыла ладонью губы, удерживая его тепло. Такой поцелуй хочется повторить. С последствиями. Но в том-то и дело, что последствий может оказаться слишком много, и сейчас, когда я прячу вкус его губ под холодной ладонью, это очевидно, как никогда.

Мы поднялись по лестнице, касаясь локтями. Мне на второй этаж, Алексею на третий. Тело настроилось на его присутствие, сигналило о каждом приближении, о каждом касании.

Он открыл дверь моего этажа, наши локти соприкоснулись, и я отдёрнула руку.

Категоричное «нет» сражалось с умоляющим «да».

Он — Резник. Я покончила с этой семьёй, отрезала их. Забавно, что я вспоминаю об этом именно сейчас, после того, как сама навязалась Алексею. Делаю шаг к нему — и дикий глубинный страх тут же выскакивает наружу и покусывает меня за лодыжки. Я не из тех, кого влечёт адреналин, поэтому ощущение близкого края опасности вызывает ужас.

— Не дёргайся, Ника, я просто открыл для тебя дверь.

— Для меня, — повторила взволнованно.

— Мне постоять на лестнице и подождать других постояльцев? — спросил сухо.

— Я не могу… мы не можем…

— Тебе нравится притворяться, что ничего не происходит, и я не стану тебе мешать.

Подтолкнув меня в коридор, Алексей остался на лестнице.

Я обернулась и через стекло смотрела, как он поднимается на третий этаж.

Его шаги пружинили, кулаки побелели. Какие бы эмоции он ни сдерживал, делал он это из последних сил.

Нет таких отношений, которые могут связывать меня с мужчиной по фамилии Резник.

Я пыталась убедить себя в этом, пока сидела, закутавшись в гостиничный халат, и рисовала плечи Алексея. Тщательно вырисовывала каждую мышцу, гладила кончиком пальца, смягчая и размазывая тонкие грифельные штрихи.

Кто я такая, чтобы осуждать Данилу? Я и сама одержима, только его братом и по совершенно непонятной причине. Поддалась ощущению правильности происходящего и толкнула нас обоих на огромный риск.