Две томские тайны (Исторические повести) - Барчук Дмитрий Викторович. Страница 38

— Вообще-то, сто из ста. Но для вас, уважаемые, я сброшу одно очко. Девяносто девять!

— Крутовато. Все пули надо положить точно в яблочко. А я-то думал, почему косолапый так долго глаза мозолит.

— Да, — согласился инструктор, — Уже третий год никто не может его забрать. Перевелись настоящие снайперы.

Наиль хотел сам расплатиться за пульки, но отец его опередил.

— Ещё успеешь потратиться!

Зульфия встала рядом с мужем, а младшие сыновья не сразу определись с выбором. Каждый хотел оказаться на стороне старшего брата, но шестиклассник опередил дошкольника, и Анвару пришлось болеть за отца.

Сабанаевы стреляли одновременно, одним залпом. Прицелился, задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Но с последним выстрелом Вилен Рахматуллович затянул, и сын отстрелялся первым.

Инструктор коршуном метнулся к мишеням и цокнул языком.

— Давно не видел такой стрельбы! Надо считать.

Он даже натянул на глаза очки с выпуклыми линзами на резинке, чтобы лучше разглядеть пробоины на мишенях.

— У вас, молодой человек, прекрасная кучность, но только в девятку, десятка — всего одна. А у вас, дядя, все — десятки, но один выстрел — вообще мимо.

— Не может быть!

Глава семейства вырвал из рук продавца мишень и повернул её на солнце.

— У вас, наверно, очки запотели от волнения, товарищ. Не разглядели, что два выстрела легли один на другой, и всё же второй сместился чуточку в сторону.

Поражённый Наиль глазам своим не поверил.

— Сто из ста! А я-то думал, что ты только пташкой махать умеешь. А ну, хозяин, тащи сюда медведя!

Как ни жалко было смотрителю тира расставаться с ценным призом за целых пять рублей, но ничего поделать он не мог. Зоркий татарин разглядел все попадания, да и толпа начала собираться у стойки с винтовками. Невыдача приза победителю могла сказаться на репутации заведения. И, скрепя сердце, под аплодисменты публики инструктор вручил странному татарину во френче и тюбетейке дорогую игрушку.

Вилен Рахматуллович равнодушно принял плюшевого медведя, как будто каждый день такого выигрывал, и передал его жене, а Наилю лукаво подмигнул.

— Недельку ещё отдохни. А через понедельник — на работу, — и громко во всеуслышание добавил. — А теперь — мороженое и газировка. Сержант угощает.

— Чур, мне — крем-брюле! — прокричал Анварчик.

— А мне — пломбир! — заказал Надир.

На летней эстраде, подражая Клавдии Шульженко [50], но очень экспрессивно, вытягивала ноты местная певица, заглушаемая музыкой инструментального ансамбля. Девчонки и на самом деле жались к ограждению танцплощадки из высоких металлических прутьев. Лишь самые смелые отважились кружиться попарно, девушка с девушкой, в центре танцевального круга. Парни же кучковались за оградой и курили сигарету за сигаретой. Некоторые уходили в кусты и там для храбрости распивали на двоих или троих бутылку портвейна из горлышка, а потом направлялись к освещённому входу, протягивая контролерше измятые билеты.

Наиль с одногодками Ринатом и Маратом, тоже жившими в Татарской слободе, уже зашли на танцплощадку и высматривали подходящие объекты противоположного пола.

— Смотри-смотри, вон те три девчонки, вроде, ничего. Может, подкатим? — предложил нетерпеливый Марат, сосед Наиля по кварталу, учившийся в политехническом институте на инженера-электромеханика.

— Они русские, нас точно отошьют, — с сомнением произнёс переодевшийся в гражданское сержант.

Помощник машиниста из локомотивного депо Ринат попытался развеять сомнения товарища:

— Мы все — советские люди и имеем законное право на отдых. Татарок приличных здесь всё равно нет.

После паузы музыканты заиграли громкую ритмичную музыку, и толпа, как по команде, вывалила на пятачок. Парни и девушки стали изгибаться и кривляться, кто во что горазд. Один Наиль оставался в стороне.

— Старик, это же — твист! Пойдём, растрясёмся!

— Извините, парни, но я так не умею.

Упрямец так и не двинулся с места, продолжая наблюдать за беснующейся толпой.

Кто первым затеял драку, из-за чего, Наиль так и не понял, но вдруг из круга с разбитым носом вывалился Марат, а за ним и Ринат, отпинываясь ногами от русских парней. Толпа вокруг драчунов расступилась, и музыканты перестали играть. Противников изрядно прибавилось, они стали наседать на друзей, и Наилю тоже пришлось вмешаться. Удар направо, удар налево, и, подхватив побитого Марата под руки, он потащил его с танцплощадки в темноту горсада. Ринат ретировался первым. Встретились они в зарослях черёмухи напротив Дома учёных и затаились. Их уже искал чуть ли не взвод противника.

Незаметно перебежать освещённую улицу не получалось. И тогда Наиль предложил разделиться:

— Марат, ты беги к пруду, а ты, Ринат, — к тиру. А я — через забор, отвлеку их.

Но стоило ему перепрыгнуть на тротуар, как вся стая преследователей бросилась за ним.

— Вот он! Лови его! Не уйдет, сволочь!

Хотя Наиль и сдал бег на золотой значок ГТО, но оторваться от вошедших в азарт охоты преследователей не смог. В отчаянии он сиганул в заросший бурьяном пустырь между Домом учёных и физико-техническим институтом. Один прыжок, второй, третий, и вдруг земля под ним провалилась.

Сержант чуть не вскрикнул от острой боли. Левая ступня угодила в какую-то ямку с твёрдыми краями.

Но крик он успел подавить вовремя: над его головой уже шуровали преследователи.

— Куда он делся? Только что был здесь! Как сквозь землю провалился!

Наилю повезло, что никто из парней не угодил в провал следом за ним, и что лампочка на фонарном столбе перегорела. Порыскав вдоль высокого забора, они пришли к выводу, что татарин каким-то чудом перемахнул через ограду Дома учёных, и побежали перекрывать все выходы из усадьбы. Только голоса дозорных слышались с тротуара.

Наиль вытащил ногу из канавки, пошевелил стопой и радостно выдохнул: перелома нет. В кармане брюк он нащупал спичечный коробок.

Спичка сгорела быстро, но парень успел разглядеть сводчатый потолок и затянутые паутиной стены из старого отсыревшего кирпича. Справа и слева от него была темнота. В спёртом воздухе подземелья пахло плесенью. Над самой головой метрах в двух от пола в овальном проёме колыхалась высокая трава, а в чёрном небе светились звёзды.

Дембель попробовал подпрыгнуть на одной ноге. Ему удалось зацепиться за кирпичные края провала. Он уже стал подтягиваться, но снова услышал злые голоса и спрыгнул вниз. Зажёг ещё одну спичку и решил, пока выход перекрыт, обследовать подземелье.

Волоча подбитую ногу, он поковылял налево, где, по его расчётам, должен был находиться подвал Дома учёных. Скоро он упёрся в проржавленную железную дверь. Она оказалась не заперта и с противным скрипом отворилась.

Спички сгорали одна за другой. Наиль понял, что это — какой-то тамбур, за ним была ещё одна дверь из массивного дерева, наглухо закрытая. За ней где-то вдали слышались голоса и какой-то шум.

Пальцы нащупали металлический язычок, прикрывавший замочную скважину. Наиль повернул его, и кромешную тьму подземелья пронзил яркий лучик электрического света. Он нагнулся и прильнул глазом к замочной скважине. Внутри стоял бильярд.

«Так это же бильярдная Дома учёных!» — догадался Сабанаев.

Он хотел постучаться в дверь и попросить, чтобы его выпустили из подземелья, но в помещении никого не было. Поздно.

«Если есть вход, то значит должен быть и выход», — решил Наиль и похромал в другую сторону.