Морской фронт - Пантелеев Юрий Александрович. Страница 38

Другое дело, разумно ли было после того, как почти вся Эстония была занята врагом, оставаться в блокированном городе всем учреждениям столицы республики со всем их многочисленным аппаратом служащих? Надо ли было оставаться в базе почти всему флоту со вспомогательными плавсредствами, с флотскими отделами, управлениями тыла флота, органами комплектования и многими другими флотскими учреждениями в их полном составе? Ведь далеко не каждый сотрудник этих учреждений мог быть полезен фронту! И совсем не каждый корабль имел пушку, чтобы стрелять по врагу. Наше глубокое убеждение сводилось к тому, что в Таллине до последнего часа должны были находиться лишь силы и средства, непосредственно связанные с обороной базы и города, то есть силы армии и флота, возглавляемые Военным советом флота, с его походным штабом или оперативной группой штаба и политуправления.

Другими словами, в базе должны были оставаться лишь те, кто могли носить оружие и бить врага, кто управляли или непосредственно обеспечивали управление кораблями, частями и подразделениями. И корабли следовало оставить лишь те, которые могли своим артиллерийским огнем поддерживать наши сухопутные войска и наносить удары по фашистам. Таких кораблей в конце августа у нас в Таллине было более чем достаточно. И менее всего для этого нам нужны были старые эсминцы, сторожевые корабли, минные заградители и многие другие корабли со слабой артиллерией, а то и вовсе без нее. Пребывание на рейде всего флота, лишенного к тому же еще и свободы маневра, ибо бухта ограничена размерами, явилось большим и, главное, неоправданным риском. Это были лакомые мишени и для авиации, и для полевых орудий врага. Мы это прекрасно понимали и дважды обращались к командованию с соответствующими предложениями, но каждая попытка эвакуировать какое-либо, совсем ненужное для обороны базы соединение или учреждение флота болезненно расценивалась руководством Северо-Западного направления и другими инстанциями.

К чему это привело?

26 августа главнокомандующий Северо-Западного направления приказал Военному совету флота перебросить войска из Таллина для усиления сил обороны Ленинграда и эвакуировать все учреждения города, флота и военно-морской базы. На подготовку этой сложной операции оставалось всего лишь двое суток. А фашисты были уже на окраинах города. Для выполнения задания потребовалось несколько десятков больших транспортов.

Наивны, конечно, рассуждения о возможности скрытно от противника провести эвакуацию базы и войск в то время, когда на его глазах в блокированную базу срочно пришли десятки незагруженных (пустых) транспортов. О каком выборе рационального времени выхода транспортов из базы (днем или ночью) может идти речь, когда посадка войск на последние транспорты проходила под бомбами авиации и под огнем полевой артиллерии фашистов, занявших уже некоторые господствующие над рейдом высоты района Козе — Пирита?!

Обо всем этом надо было раньше думать. То, что в Таллине до самого последнего дня оставалось множество ненужных учреждений и людей, явилось ошибкой высшего командования, в ней заложены были наши беды и лишние жертвы.

Позднее мы обратились к доктору военно-морских наук, большому специалисту минно-торпедного дела, капитану 1 ранга Кирееву с вопросом, сколько, по его мнению, надо было бы иметь тральщиков, чтобы провести почти двести кораблей через минные поля Финского залива?

На основе имевшихся в штабе флота данных о фашистских минных полях Киреев пришел к выводу, что плотность их была не менее 155 мин и 104 минных защитников на каждую милю фронта минного поля. Это очень высокая плотность. Чтобы провести корабли через такое препятствие, нужно было несколько рядов тралов. Киреев убежденно нам докладывал, что требовалось минимум сто морских тральщиков. Другими словами, он подтвердил все наши предварительные расчеты, о которых я уже писал. Флот же имел всего десять базовых тральщиков… Это было заранее известно, как и то, что аэродромы под Таллином заняты фашистами и флот лишен всякого воздушного прикрытия. И все же окруженный город заблаговременно не разгрузили от всего, что непосредственно не было связано с его обороной. А ведь тогда мы смогли бы выйти в море не с двумя сотнями кораблей, а всего с двадцатью, и десять тральщиков вполне бы справились с защитой конвоя от мин.

Товарищи часто спрашивают меня, как работал в то тяжелое время наш штаб флота. Что делалось нами правильно и какие у нас были просчеты?

Вопросы далеко не праздные, и я попытаюсь на них ответить.

Прежде всего о людях. Штаб Краснознаменного Балтийского флота был укомплектован опытными, образованными моряками. Партийная организация штаба сплотила коммунистов в дружный и работоспособный коллектив. Служить в таком коллективе и тем более руководить им я считал для себя большой честью. Работали мы много и со всем старанием. Не вина, а беда наша, что эта работа не всегда приносила нужные результаты. Мы действовали так, как нас учили еще в военно-морской академии, питомцами которой были почти все наши штабные командиры. Из года в год в нас воспитывалась уверенность, что воевать мы будем на чужой территории, малой кровью, быстро и успешно. И мы неутомимо разрабатывали «активные наступательные планы». Конечно, была некоторая польза от этих тренировок: мы приобретали навыки в планировании операций, учились быстро производить расчеты. Была и практическая польза. Расчеты, сделанные нами еще в мирное время, пригодились, в частности, при постановке оборонительных минных заграждений, в развертывании подводных лодок, в организации оперативной воздушной разведки.

Но многие объемистые папки с оперативными документами — результат длительной и кропотливой работы коллектива штаба — даже не вскрывались за всю войну: они оказались просто ненужными и годились только для архива.

Жизнь властно диктовала свое. Так, срочно понадобились если не планы, то хотя бы примерные расчеты на эвакуацию наших военно-морских баз. Подобных же документов мы никогда не составляли. В самом деле, ну кто мог об этом заикнуться до войны?! И потому мы сразу оказались в «цейтноте». К эвакуации военно-морских баз штаб флота и все штабы соединений и органы тыла были совершенно не подготовлены. Отсюда неизбежные «накладки», потери кораблей, личного состава и имущества. А раз есть потери — ищут виновников. И под ударом прежде всего оказывались штабы: они, дескать, не предусмотрели того и другого… Забывается при этом, что, пока из Ставки не поступала телеграмма — оставить такую-то базу, никто пикнуть не смел об отходе…

Но вот отход совершился, и возникают новые проблемы: куда направить отступающие соединения кораблей, где их базировать в дальнейшем? Ведь никто не ждал в Таллине из Риги целую бригаду подводных лодок. Она как снег на голову свалилась… И мы снова озадачены: где ее базировать, как обеспечить всем необходимым? Это должен был срочно рассчитать и вместе с тылом планировать оперативный отдел штаба. Действовать при этом надо было быстро, расторопно.

Многие соединения на отходе несли потери. Существование их в прежних организационных формах теряло смысл. Так было, например, с органами управления оставленной нами Рижской базы, охраны ее водного района и других соединений. Командиры, матросы и сами корабли оказались без штатных мест. Тут перед начальником организационного отдела штаба флота полковником Ильиным и его подчиненными возникали неотложные задачи — срочно расформировать или переформировать различные соединения. Так были вовсе расформированы органы управления и соединения сперва Либавской, а через несколько дней и Рижской военно-морских баз.

Самое опасное во время войны — это без дела шатающиеся люди. А тут нужно было переназначить и отправить к месту новой службы сотни бойцов и командиров. Сделать это было нелегко, ибо в большинстве случаев речь шла о людях, много переживших и травмированных. Требовалось с каждым чутко поговорить и найти ему достойное место.

Время летело быстро. Едва мы разобрались с Ригой, как под угрозой оказался и сам Таллин. Весь этот новый комплекс дел свалился на нас, как говорится, нежданно-негаданно…