Морской фронт - Пантелеев Юрий Александрович. Страница 55

Комфлот вновь обратился к командующему Ленфронтом с просьбой усилить истребительной авиацией Кронштадтскую военно-морскую базу, но, к сожалению, нам вновь отказали, ибо не прекращались воздушные налеты на Ленинград.

К вечеру заглохли зенитки, но гул канонады по-прежнему стоял в воздухе. Линкор «Марат», крейсер «Киров» и форты вели методический огонь по фашистам. Под гул канонады наши «труженики моря» — быстроходные катера-охотники, приняв новый запас мин заграждения, с наступлением темноты уходили на запад. Уже в который раз они отважно и дерзко, под самым носом у противника ставили в его тылу, на фарватерах Выборгского залива, свои смертоносные «шарики»! Выборгский порт, таким образом, был закрыт для воинских перевозок фашистов. Этим мы надежно укрепляли наш северный фланг морской обороны подходов к Кронштадту.

Ночь выдалась прохладная, звездная. Мы сидели в штабном садике. Наш «рабочий день» не кончился. Помощник начальника штаба капитан 1 ранга В. Ф. Черный часто подходил и докладывал о различных просьбах, поступавших от учреждений и частей. Одни просили команду матросов для смены уже работающих по раскопке обвалившихся домов, другие просили прислать матросов для расчистки завалов, образовавшихся на улицах. За ночь надо было навести в городе хотя бы элементарный порядок. Люди выбивались из сил, опыта восстановительных работ у нас в ту пору не было.

Всегда собранный, бодрый, В. Ф. Черный получал от ком-флота указания и уходил, чтобы передать их в части.

В темноте послышался зычный бас:

— Где комфлот?

Помощник дежурного по штабу маленьким затемненным фонариком осветил фигуру генерала Москаленко. Он пришел доложить, как дружно, напористо работают люди на заводе артприборов — расчищают завалы, спасают оборудование.

— Они смертельно устали. Необходимо им срочно помочь.

Услышав, что ему будут выделены матросы, генерал поблагодарил, скрылся во мраке. Уже издалека доносился его возмущенный голос:

— Ни черта не видно! Это не дело, надо побелить камушки на обочине дорожки и синие фонарики установить…

Наш начальник тыла всюду и всегда оставался заботливым, а потому и придирчивым хозяином.

Поступали доклады. Отдавались распоряжения, проверялось их выполнение… В хлопотах пролетела ночь. Тускнели зарева пожаров над Петергофом и южной частью Ленинграда. Тяжелые орудия кораблей и фортов чуть реже, но методически вели огонь по вражеским позициям.

Смолкли голоса, офицеры и матросы дремали на своих местах, бодрствовала только дежурная служба штабных постов. А в 5 часов 15 минут гавань вновь наполнилась звуками воздушной тревоги, игравшейся на десятках горнов под аккомпанемент колоколов громкого боя. По радио неслись два грозных слова: «Воздушная тревога! Воздушная тревога!»

Все были на ногах. Крепость ощетинилась стволами зениток. Несколько редких, будто сконфуженных, выстрелов робко прозвучали в прохладном утреннем воздухе. Фашистский разведчик прошел высоко и быстро исчез.

День зачинался тихим и ясным. Следовало ожидать очередного налета. Комфлот приказал предупредить все зенитные батареи и корабли на рейдах, а также наших истребителей на аэродроме «Бычье поле», располагавшемся за городом в западной части острова Котлин, чтобы находились в постоянной готовности.

Отбой воздушной тревоги прозвучал довольно скоро, и возобновились наши обычные штабные дела… Сегодня заканчивалось формирование 7-й отдельной бригады морской пехоты в составе пяти тысяч человек. В командование бригадой вступил полковник Т. М. Парафило, который в Таллине возглавлял 1-ю бригаду морской пехоты. Военкомом был назначен опытный политработник полковой комиссар Грачев, который отличился еще в войне с белофиннами. Бригада была направлена под Ленинград на позиции у реки Ижоры и успешно действовала совместно с 55-й армией. Вместе с этой бригадой на сухопутье сражались уже более 80 тысяч посланцев флота. Их можно было встретить на всех участках Ленинградского фронта и даже под Москвой.

С восьми утра вновь открыли огонь линкор «Марат» и крейсер «Киров» — по южному побережью и кронштадтские форты — по северному берегу. И вдруг в спокойный гул канонады ворвались совсем непривычные звуки резких разрывов, совсем непохожих на взрывы авиационных бомб. В окно я увидел высоченную водяную «свечку», поднявшуюся над поредевшей листвой Петровского парка. Враг бил из тяжелых орудий с южного берега. Огонь велся по кораблям на рейде и по Морскому заводу. Часть снарядов упала в городе.

Обстрел явился для Кронштадта неожиданным, а поэтому были жертвы, особенно на Морском заводе. Корабли получили лишь незначительные повреждения, никак не повлиявшие на их боеспособность. Разумеется, ответный огонь флота и береговых батарей по фашистам не прекращался ни на минуту.

Комфлот приказал начальнику артиллерии флота контр-адмиралу И. И. Грену немедленно принять меры к подавлению батарей, обстреливавших Кронштадт. Штаб флота, используя таллинский опыт, приступил к организации системы задымления важнейших районов крепости и кораблей. Эта мера и здесь оказалась полезной, она сбивала с толку противника, его огонь становился малоэффективным.

В 15 часов вновь разнеслись сигналы воздушной тревоги. В ясном белесом небе среди белых хлопьев разрывов зенитных снарядов появилось около сорока фашистских самолетов. Одни пикировали на корабли, другие — на Морской завод… Бомбы посыпались, как горох из мешка… И тут же мы увидели черный шлейф за немецким самолетом, отвернувшим в море и вскоре развалившимся на части. Кругом шум и крики одобрения. Между тем земля вздрагивала. Бомбы взрывались совсем близко. Начинали поступать донесения. На Мор-заводе разрушена стенка дока. Осколками задело плавучую базу подводных лодок «Смольный», эсминцы «Грозящий» и «Сильный», а также одну из подводных лодок и тральщик.

Сегодня особенно напористо действовала шестерка наших истребителей. Летчики расстраивали боевые порядки вражеских самолетов, решительно бросались на них, сбили восемь «юнкерсов», многих фашистов заставили побросать бомбы в воду. И все же шесть истребителей не могли преградить дорогу четырем десяткам пикировщиков.

Сразу после отбоя тревоги начались опасные и тяжелые восстановительные работы в крепости. Некоторые бомбы были замедленного действия. Работал весь город, весь флот, особенно трудоемким оказался ремонт электросети на Морзаводе и в доках.

А тяжелые орудия линкоров, крейсера и фортов продолжали поочередно вести методический огонь по врагу на южном и северном берегах. «Никакими налетами не заглушить фашистам наших пушек», — говорили матросы.

Еще ни одна бомба или снаряд не попали в штаб флота. Это явное везение! Ведь большой красивый белый дом всем своим фасадом выходил на южную сторону и был отлично виден не только из Петергофа, но и со всех высот, расположенных за ним. Учитывая начавшиеся артиллерийские обстрелы и бомбежки крепости, решено было перевести Военный совет и штаб флота, а также все центральные управления на окраины города. Для штаба флота отвели казармы частей береговой обороны на западной окраине города. Во дворе этого военного городка в отдельном домике расположился и Военный совет. В нескольких десятках метров находился подземный командный пункт ПВО крепости. Часть его заняли оперативные дежурные штаба флота. Однако даже во время воздушных налетов или сильных артобстрелов Кронштадта мы очень мало использовали это надежное укрытие. Лишь утром и вечером мы с начальником оперативного отдела Пилиповским приходили сюда для изучения общей обстановки на театре, сложившейся за ночь или за день. Вся же текущая оперативная работа велась в штабных наземных казарменных помещениях.

Дело прошлого, но стоило упасть на середину дворика одной бомбе или двум тяжелым снарядам, и от командования флота и его штаба остались бы одни воспоминания…

К сожалению, ненужная лихость была свойственна на первых порах даже крупным военным начальникам.

Итак, наш старинный дом штаба у Итальянского пруда наконец-то опустел, и на другой день его стены были впервые изранены осколками бомб и снарядов, большинство окон выбило взрывной волной. Стало быть, вовремя ушли хозяева…