Нарисованная красота (СИ) - Шилкова Анна. Страница 50

— Лемая, уведи лошадь. — Одними губами шепнула я, и заметила, как на загривок к лошади шмыгнула искорка.

Белка, будто сама, развернулась и пошла к нашей стоянке. Периодически она останавливалась и оборачивалась на стройный ряд огромных белок.

— Это — Этта, Метта, Гетта, Летта, Ветта, Сьетта, Ретта, Нетта, Кетта и Блестяшка. — Довольно сообщил мне этот слизняк.

— Блестяшка? — Подняла бровь я.

— Ну ты посмотри на него! — Еще более радостно предложил собеседник.

У названного Блестяшки действительно было отличие: его светлые участки шерсти были серебристо-серыми, будто его зимняя шерсть осталась с ним. И на теплом весеннем солнышке эта шерсть действительно светилась и блестела.

— Ладно, Блестяшка. — Согласилась я и повернулась уходить.

— О, нет, милая, нет. — Патока буквально растекалась от его голоса. — Вообще-то, мои красавицы питаются мясом. — Он двинулся ко мне. — Да и я тоже. — Улыбнулся широко слизняк.

Вот теперь я заметила, что у этого парня треугольные зубы — сточенные. Видимо, он думает, что так проще срывать сырое мясо с кости. Глаза его ненормально блестели, а я, мысленно, проклинала любовь моей лошади к белкам.

— Перекусим, красивые мои? — Пропел безымянный мужчина.

Белки оставались на месте, а вот мужчина двинулся ко мне. Для полноты картины не хватало только капающей слюны и клацанья зубов — в остальном каннибал очень даже соответствовал всем клише и стереотипам из детских страшилок.

Испугаться я не успела: руки сделали быстрее, чем голова что-то там решила и осознала — я просто заключила его в водяной шар (откуда я забрала для достаточно воды для шарика два с лихом метра в диаметре, не имею ни малейшего понятия). Каннибал внутри шара почти сразу начал биться. Да, тяжко дышать, когда вода не заботится о тебе и просто заполняет все доступные полости.

Шар я отпустила, когда он перестал биться. Мужик рухнул оземь, но дергаться не начал. Тогда я подошла к нему, перевернула ногой с бока на спину и от души саданула ему в живот. Через несколько мгновений он выплюнул воду и зашелся кашлем.

— Не рекомендую за мной ходить. — Усмехнулась я и ушла с поляны.

Я успела отойти метров на пятьдесят, когда послышался вопль боли каннибала. Обратно я не пошла, предпочла думать, что он сломал обе ноги, пытаясь меня догнать.

— Уходим. — Сообщила Лемае, стоило выйти к стоянке.

Сегодня мы рекордно быстро собрали стоянку, убрали кострище и впрягли Белку. И за день мы прошли небывало много. Весь день мне мерещился взгляд, да и самалада была дерганная.

День едва померк, как мы вышли к поселению. Довольно крупному, относительно других встречных, домов на пятьдесят, с постоялым двором, крошечным рынком и ратушей, совмещенной с управлением стражи.

Пять медяшек и нас с Белкой разместили с питанием на одну ночь. Спали мы с Лемаей беспокойно, зато всю ночь.

Такие постоялые дворы слились для меня в один: неудобная постель, еда — не очень, персонал сплошь странные дедки с бабками да их внучки. Вот и этот исключением не был: спина болела от постели, еда была не особо вкусная, но очень питательная, а дедок, который вчера у меня деньги брал был странным.

Правда, когда я вывела Белку и уже начала ее впрягать я заметила одно обстоятельство, которое позволяло думать, что это не дедок странный, а ситуация. За воротами постоялого двора, прямо посреди дороги, ровным рядом сидели десять белок, размером со среднего грейхаунда. Я честно поискала слизняка глазами, но судя по кровавым разводам на морде Блестяшки — его мне уже не найти.

[1] Грейхаунд — собаки, достигающие 62–72 см в холке. Дружелюбные, обучаемые, преданные песики. Выглядят как большие левретки.

Глава 19

К середине четвертого месяца пути нам встретился первый город по размеру и населению похожий на тот, откуда мы вышли.

Все эти недели с нами шли белки. Все десять. Каждый вечер, когда я вставала стоянку на ночь или останавливалась в гостинице, они ровным рядом вставали неподалеку. Когда мы шли вперед, они бежали рядом, причем всегда в одном и том же порядке. Лемая определить их видовую принадлежность кроме как «белки» не смогла. То есть она не могла сказать, это просто животные, модифицированные каким-то образом, пожиратели или помощницы — «Белки это», — отбуркивалась она на все вопросы.

Они были теплыми, шерсть их была мягкой и пару раз видела, как они питаются. К сожалению встреченного каннибала, все белки, а не только его «красавицы», всеядны, как и любой грызун. Это значит, что они могут питаться мясом, если более предпочтительной пищи не случилось в доступе. Просто, если белки обычного размера ограничиваются насекомыми, то белки нашего размера могут питаться всеми соразмерными существами: насекомыми, змеями и ящерицами, птицами, белками обычного размера и так далее.

В принципе, за почти два месяца совместного путешествия, я к ним привыкла. Они вообще никак не вмешивались в мои дела, просто неотступно следовали за мной. Наблюдения показали, что Блестяшка — самый неаккуратный из всех: на его шерсти всегда были разводы от поедаемой пищи.

Я предпочитала думать, что они не питаются людьми, только животными. Но на практике я никогда не интересовалась «их делами».

Когда еще в неделю встречи с белками я заметила, что во весь рост стоит весна, стала намного внимательнее смотреть по сторонам: тут и там пробивалась молодая сочная трава, которую с радостью трескала Белка; часто попадались на глаза почки и побеги. Те растения, которые мне удалось распознать, я собирала и сразу же делала настойки, гидралаты и прочие полезные вытяжки. Несомненно, это повысило мой навык владения стихиями, вкупе с разнообразными методами их применения. Например, я смогла воссоздать гидралатную установку из воздуха и воды, без кастрюль и прочего — просто несколько пассов руками (для уверенности) и через пару часов готова воздушная «пробирка» с концентратом. Или настой: взяла воду, нагрела ее до тридцати девяти по Цельсию и засунула в водный шарик растение. И все — никакого «перестоя» или еще чего-то подобного. И будет этот шарик висеть сколько мне надо пока не понадобиться.

К моменту, когда мы подошли к городу, внутри места было на меня лежа и на Лемаю стоя, но определенного (небольшого) размера.

А все почему? Потому что чем больше разгоралась весна, тем больше цветов и новых растений встречались мне на пути, такие манящие своей полезностью. Продать все это я и не надеялась, но с таким арсеналом даже самый тяжелый случай могла поправить за один раз без инструмента.

Кстати все свои «крючки и петли», как называл это кузнец, я забрала с собой. Нечего недоучке в руки давать инструменты, неправильное применение которых может и убить (нет, я не утрирую). Так что и привычным способом могла помочь, если случится нужда.

В деревнях я предлагала свои услуги, но они никого не заинтересовали, разве что одна старостина жена купила крем. Я прекрасно знала, что он испортится раньше, чем она его использует, что она не исполнит рекомендации и ей будет только хуже — от одного применения крема раз в неделю, но она очень хотела купить, а я была готова продать. Плохо, знаю, но во всех мирах правят только деньги.

Город, куда мы пришли где-то к обеду был для меня необычным: пройдя городские ворота я попала прямо на рынок. Белки в город не вошли, но из прошлого опыта я уже знала, что они следуют вдоль городской стены в точном соответствии с моими передвижениями в городе. Довольно быстро словоохотливая торговка рассказала мне, что почти весь город — это рынок и есть, а все, что не рынок — городские дома знати. Та же самая женщина подсказала мне ближайший постоялый двор, где нас с Белкой комфортно разместят на ближайшую неделю.

— Так мне не надо на неделю, — улыбнулась я, — на пару дней — и то много, а потом снова в путь.

— Э, нет. — Расплылась в улыбке женщина. — В ближайшую неделю визы будут обновлять стену.