Immortality (СИ) - Грушевицкая Ирма. Страница 27

Я заскрипела зубами. Никого ты не пожалела, Элис. Даже любимого.

- Вскоре после его возвращения Эммет и Розали уехали. Решили идти своей дорогой. Я думаю, это было правильно.

Ну ещё бы. Ещё бы вы не считали это правильным!

Ох, Элис!

- Джаспер нашёл её?

- Мы не знаем, - Эсми грустно пожала плечами.

- Он не даёт о себе знать?

- Нет, - тихо проговорил Карлайл. - И я его понимаю.

- А другие?

- У Эммета и Розали всё в порядке. Они сейчас на севере Канады. Звонят нам раз в несколько месяцев. У них всё в порядке, - снова повторила Эсми, будто боясь, что я не поверю ей. – А Эдвард…

Я заметила, как рука Карлайла, в которой он всё это время держал её руку, предупредительно сжалась.

- Всё в порядке, - позволила я себе улыбку. – Я знаю, что у Эдварда всё хорошо.

- Знаешь? – вскинулась Эсми. – Ты видела Эдварда?

- Однажды.

- О! – Её глаза удивлённо округлились, но она быстро взяла себя в руки. – Что ж, это… Это…

- Когда ты видела Эдварда, Белла? - тихо спросил Карлайл.

- Восемь лет назад.

- Восемь лет назад, - машинально повторил доктор Каллен. Идеальный лоб прорезала маленькая морщинка. Он силился понять, сопоставить факты, но пока ему это не удавалось.

А я не хотела ничего объяснять. Не сейчас.

Спустя неделю после кровавой бойни в Сиэтле полиция так и не смогла дать вразумительного объяснения произошедшему. Интерес общественности был огромен: ни один выпуск новостей на региональных каналах не обходился без информации о ходе расследования. Несколько общенациональных телекомпаний повторили сюжеты своих коллег, проводя собственные изыскания, сравнивая различные случаи нераскрытых преступлений. Можно было не надеяться, что об этой истории скоро забудут. Хотя… Интересно, уделялось бы ей столько внимания, если бы один из растерзанных мною подонков не оказался сыном сенатора.

Колин Феллон представлял собой сдержанного политика, которого даже такая страшная трагедия не заставила потерять самообладание. Он с непроницаемым выражением лица выслушивал заверения начальника департамента полиции Сиэтла и лично губернатора штата, что преступление, совершенное в отношении его единственного сына – Ричарда «Рика» Феллона - и его друзей, будет раскрыто в кратчайшие сроки. Когда этого и не произошло, сенатор заговорил о некомпетентности и коррупции, не преминув напомнить об общем несовершенстве пеницитарной системы страны. С каждым днём его выступления всё больше напоминали предвыборные заявления, но никто не смел пенять на это безутешному отцу.

Тех крох информации, которой делился полицейский департамент, было не достаточно ни журналистам, ни страждущей до сенсаций публике. Слухи ходили самые разные. Версия взбесившегося гризли была основной, хотя зоологи, сидящие на мягких диванах телевизионных студий всевозможных ток-шоу, с жаром её опровергали. Второй по популярности была версия ритуального убийства. Одна из радикальных сект даже взяла на себя ответственность за это преступление, но информация быстро была опровергнута.

Фотографии улыбающегося Рика Феллона и его друзей мелькали на телеэкранах. Лучший ученик, подающий надежды нападающий университетской бейсбольной команды, один из самых завидных женихов Сиэтла… И не слова о более полусотни дисках с записанными на них изнасилованиями. Сколько усилий приложил отец, чтобы покрыть преступления своего безвременно ушедшего сына, можно только догадываться. Может, диски были уничтожены сразу, до того, как полиция нашла их. Может, кто-то в высшем руководстве посчитал, что общественный резонанс при их обнародовании мог бы стать настолько велик, что смёл бы под собой не только сенатора, но и весь департамент полиции штата. Версия интеллигентного мученика была красивее, а с нападками разгневанного отца успешно справлялась пиар-служба.

Я была бы очень наивна, если бы надеялась, что не оставила никаких следов. Минимум, что было у полиции – это мои отпечатки пальцев, и этот факт никоим образом не мог быть проигнорирован. Думаю, Чарли позаботился, чтобы мои данные хранились во всех полицейских базах. Они могли быть уничтожены в связи со сроком давности, но с таким же успехом могли и остаться, затерявшись в терабайтах информации. Однако до сих пор моё имя не всплыло, что, в принципе, было не удивительно: вряд ли кому-нибудь пришло в голову обвинить в страшном преступлении исчезнувшую около века назад девушку. Никто и никогда не сделал бы подобное заявление, не боясь быть осмеянным. Клоунский колпак никогда не сочетался с полицейским мундиром.

Эсми и Карлайл всегда напрягались, когда я включала телевизор. С маниакальным упорством я следила за выпусками новостей, прекрасно осознавая, что если это вижу я, то могут видеть и другие. Глупо было рассчитывать, что кто-нибудь из мира, которому принадлежали я и Каллены, не заинтересуется произошедшим.

Был третий день моего пребывания в их доме, когда позвонил Эммет. Карлайл передал мне разговор с сыном, первым дело предупредив, что ни обмолвился обо мне ни словом. Эммет искренне волновался за отца и мать. Уж кому-кому, а вампиру было понятно, кто мог растерзать четверых здоровых молодых людей, превратив их в кровавый фарш. Северо-Западное побережье США было негласной территорией Калленов, и всё, что происходило здесь, автоматически связывалось с ними. Подобный вызов никак не мог быть проигнорирован, и если даже Эммет обратил на это внимание, то глупо было рассчитывать, что и другие не заинтересуются.

Я предполагала, кто мог быть следующим заинтересованным, но не думала, что свой интерес он проявит так скоро.

Часть 13

Soundtrack - Safe & Sound by Taylor Swift

Я сразу почувствовала, что произошло что-то непредвиденное, когда Карлайл и Эсми в тот день вернулись с охоты. Они долго не хотели оставлять меня одну. Виноватый взгляд Эсми был полон тоски, и тёмные синяки под её почти чёрными глазами заставили меня дать клятвенное обещание, что в их отсутствии я не исчезну.

Я ждала их возвращения в гостиной, гадая, сколько ещё времени мне не нужно будет питаться. Почему-то вспомнился давний разговор с Эдвардом, где он назвал образ жизни вампира-вегетарианца «неспособным удовлетворить жажду, но достаточным для поддержания жизни». О, я бы многое отдала, чтобы никогда не иметь возможность удостовериться в правильности этого утверждения: поддержание существования - ничего другого кровь животных дать не могла. Но сейчас по моим окаменелым венам текла живая, человеческая кровь, и впервые за много лет я по-настоящему ощущала себя живой. Ох, как я теперь понимаю тех из нас, кто не особо щепетилен в выборе жертвы. Все мы в глубине души завидуем людям, мечтаем наслаждаться теми чувствами, что могут испытать только живые, и забираем жизни в иллюзорном желании в ним приблизиться. Ничего слаще этого желания для вампира не существует, и я понимала, что до сих пор подвергнута искушению вновь вкусить эту сладость.

До сих пор мне не удалось поговорить на эту тему с Карлайлом, но что может вампир-вегетарианец знать о моём состоянии? Карлайл, который не убил ни одного человека – впрочем, как и Эсми, - не помогут справиться с этой жаждой. Никакой страшной практики, одни предположения. Мне нужен был тот, кто убивал, но смог остановиться. Мне нужен был кто-то другой, но никому другому я не смогла бы открыться. Каллены - единственные, кто знали обо мне, и я собиралась приложить все усилия, чтобы так было и впредь.