Каждому своё 4 - Тармашев Сергей. Страница 14

Спецназовец собрал штурмовую команду, они устроили в лифте баррикаду, чтобы не попасть под прямой удар, и поднялись наверх. Роботов в ангаре не было, только сгоревший дрон и следы здоровенных ног. Я сам видел, когда подключал реактор ЛСУ к внутренней энергосети, отпечаток в полметра длиной…

Пленный опять замолчал, косясь на всех подозревающим взглядом, особенно на Порфирьева. И Овечкин понял, что он ждет, когда кто-нибудь из нас подтвердит уверенность выходцев из бункера ФСБ в том, что роботы-убийцы принадлежат нам.

– Мы не имеем никакого отношения к роботам-убийцам! – заявил Антон, спеша внести ясность. – Мы сами подвергаемся угрозе их атак!

– Помолчи, потом изольешь душу! – снова оборвал его капитан-мизантроп и прорычал пленному: – Роботы не наши. Не знаю чьи. Есть мнение, что натовцы сбросили их во время обмена ударами. Когда вы планируете возвращаться?

– Куда? – не понял пленный.

– К себе в бункер.

– Никогда, – пленный скривился, похоже, пережидая приступ боли. – Нам не на чем сделать это. Транспорта не осталось, а пешком не дойти. Да и жить там невозможно, в бункере нет ни электричества, ни продовольствия.

– Что ж вы не стали вывозить отсюда продукты? – рык Порфирьева был почти не кровожадным. – Собрали бы пару прицепов, нагрузились и дотащили. Девяносто километров – это не пятьсот.

– Мы хотели, – подтвердил пленный. – Но роботы помешали. Мы, когда выбрались в ангар и их там не нашли, подключились к реактору ЛСУ и перетащили продукты в бункер. Но продуктов оказалось мало, основной запас был в вездеходе, внутри самоходки и бульдозера много не уместишь. Стало ясно, что через неделю снова останемся без продовольствия. А тут еще эти роботы… Непонятно, что они будут делать дальше. Может, ушли в «Подземстрой», чтобы позже вернуться с подкреплением, им ведь теперь известны наши координаты. Если нас заблокируют в каменном мешке без еды и энергии, то даже убивать не придется.

Короче, генералы решили, что нужно организовать еще один конвой в Росрезерв, за продуктами. Отправлять не всех, а половину, чтобы в спецпалатке нормально умещались. Пусть едут на бульдозере с волокушей, туда продукты и погрузят. Мы даже покрывало для нее сделали из остатков двух сгоревших баз, чтобы продовольствие меньше облучалось. Пока конвой будет заниматься продуктами, остальные будут охранять бункер и заодно подготовят все вооружение, которое у нас есть. Как только бульдозер вернется, выроем инженерные укрепления вокруг входа, наделаем ловушек и все заминируем. Если противник начнет штурм или попытается тайно проникнуть в бункер еще раз, то мы будем готовы.

Попасть в состав конвоя никто не хотел, с этим начались проблемы, чуть не вспыхнула драка, и генералы даже хотели расстрелять пару самых буйных. Но потом заявили, что сейчас каждый человек на счету, поэтому бывший спецназовец назначается командиром конвоя, ибо больше некому, а остальным разрешается бросить жребий. В итоге в конвой набрали двадцать человек, потому что больше на броне у бульдозера не поместится, ведь на обратном пути волокуша будет занята продовольствием. Без усилителей конечностей такой толпе на броне не удержаться, поэтому весь расчет на штурмовые комплекты.

Пленный криво улыбнулся:

– Мне повезло остаться в бункере, и я был на седьмом небе от счастья. Те, кому не повезло, через два дня отправились в Росрезерв. Вернулись они через четверо суток за пару часов до интоксикации, злые, замученные и без продуктов. Рассказали, что до Росрезерва добирались тяжело, на поверхности уже под минус пятьдесят, снега все больше, бульдозер идет медленно, за один цикл антирада добраться до Росрезерва невозможно. Но это еще не все.

Когда они добрались, оказалось, что въездные ворота взломаны, и запереться изнутри теперь невозможно. Внутри полно следов от роботов, и вряд ли их только двое, скорее, четверо, и это минимум. Наши мины, которые мы ставили у входа, перетащили на середину рва вместе с бетонными обломками, под которыми они были установлены. Сто процентов, это сделал спецназ «Подземстроя», чтобы мы на них же и подорвались. Но к моменту нашего прибытия мины уже сдетонировали, скорее всего из-за сильного холода и под давлением очередного бурана.

Мины внутри, на складских воротах продуктовых хранилищ, почти все оказались нетронуты. Сняты всего три мины: две с продовольственных хранилищ, откуда исчезло не меньше двадцати тонн продуктов и стеллажи, на которых они были размещены. Третью мину сняли с входа в полуразрушенное хранилище матценностей, откуда тоже исчезла часть стеллажей. Еще одна установленная на воротах мина сработала. Возле нее обнаружен труп гражданского в старом скафандре МЧС. Кругом следы роботов, отпечатки подошв штурмовых комплектов и фотохромных комбинезонов. Наиболее вероятно, что гражданский либо подорвался случайно, либо он, будучи пленником, был специально отправлен в качестве одноразового разминирователя, потому что конвойным не хотелось рисковать собственными жизнями и снимать мину самостоятельно.

А еще нам оставили записку. Нацарапали прямо на воротине вскрытого продовольственного хранилища. Там сказано, что они нам не враги, их всего одиннадцать человек, из них только у половины есть оружие, и вообще, они не опасны и не питают к нам агрессии, поэтому мы не должны минировать склады. В «Подземстрое» сильное перенаселение, всего пятьдесят плохо вооруженных военных, остальные – гражданские люди, большинство из них – это женщины с детьми. В продовольствии нуждаются все, поэтому нельзя подвергать хранилища опасности. Мы цивилизованные люди, поэтому можем договориться мирно, и от нас ждут ответа прямо под этим постом.

При этих словах Порфирьев молча обернулся к Овечкину и устремил на него внимательный взгляд, предвещающий очередные проблемы и попутно сообщающий, что асоциальный любитель убивать без суда и следствия подозревает Антона чуть ли не в измене Родине.

– Я должен был предпринять попытку цивилизованного общения! – с достоинством заявил Антон. – Как видишь, не зря! Потому что нас приняли за неадекватных головорезов!

– Ну и как? – издевательски прорычал Порфирьев, поворачиваясь к пленному: – Цивилизованное общение вам помогло?

– Ваша уловка сработала, – усмехнулся тот. – Наши не стали ничего минировать. Они загрузились, переждали интоксикацию и отправились в обратный путь. А на выезде из Росрезерва их поджидали роботы. Они напали на конвой в километре. Спасло то, что волокуша была набита продуктами, и люди сидели на броне, облепив ее как мухи кусок навоза. Роботов заметили первыми, спешились и открыли огонь. Те ударили в ответ, и волокушу разнесло в огненный пар. По счастливой случайности снова начался буран, и бой захлебнулся. Роботы были вынуждены отступить, наши дождались окончания бурана и оказалось, что потерь нет. Но продовольствие погибло, новое грузить некуда, да и роботы ушли в сторону Росрезерва, поэтому ничего не оставалось, как возвращаться в бункер.

– Это не наши роботы! – запротестовал Антон. – Мы же объяснили! Мы сами неоднократно чуть не погибли, сталкиваясь с ними!

– Может, и не ваши, – пожал плечами пленный, явно не доверяя словам Овечкина ни на грош. – Но нам об этом неизвестно. И в записке о роботах ничего сказано не было.

– Я просто не думал, что об этом нужно упоминать! – поспешил объясниться Антон. – У меня было мало времени…

– Брось, это твоя вечная беда, – зло прорычал Порфирьев. – Ты всегда не думаешь. Или думаешь не то, что стоило бы. А теперь заткнись и дай ему закончить.

Возражать взбешенному головорезу Антон не рискнул, тем более что все вокруг тоже смотрели на Овечкина как на предателя, даже грузчики. К столь дремучей безмозглости окружающих Порфирьева фанатов Антон уже привык, и сюрпризом их реакция для него не стала. Поэтому в целях собственной безопасности лучше стерпеть оскорбления дуболома в погонах. Позже Овечкин найдет нужные аргументы и докажет грузчикам правоту своей позиции. Доказывать что-либо воякам он даже не станет пытаться, потому что это заведомо бессмысленно.