Зеница рока (СИ) - Брыков Павел. Страница 20

— Истинно, учитель.

— Слушай меня внимательно, Рашид. Если до полуночи будет рожден мальчик, повелеваю пресечь весь корень правителя… Лечить то, что можно лечить и отсекать то, что вылечить нельзя, этому учит нас мудрость древних книг.

— Мудрость древних книг… — тихо повторил сириец, поглаживая шелковый мешок, в котором хранились манускрипты.

Советник поднял голову и осторожно произнес:

— А может…

— Никаких сомнений! — отрезал шейх. — Всё обговорено, всё решено!

— Да будет так.

— Да будет так, иншаллах, — прошептал старик, смотря в окно, где ночное небо украсили рассыпанные могущественной рукой зерна риса, и сиял белый лик Луны, Луны плачущей кровавыми слезами.

***

По холодному стеклу пробежали молнии, и Махмуд — бег оторвал руки от шара.

Несколько мгновений он сидел с отрешенным видом, потом растерянно посмотрел на Фаруха. Звездочет побледнел, увидев на лице шехир — эмини промелькнувшую тень страха.

— Что случилось? Что вы видели?

Махмуд — бег закрыл ладонями глаза, а когда отвел руки, сказал сипло, словно после многочасового сна:

— Надо предупредить Мастера Клана Сов — я знаю, кто оплатил набег наёмников. Мартонс угрожает опасность — змею — изменницу пригрели под своим крылом, в своём роду. Ещё я знаю, что глава цеха охотников Истамбула Убайды прислуживает одному из визирей… но это, так, мелочь, неважно. Даже не понимаю, зачем мне рыбка его показала. Ради сына волхва — светодара? Может быть…

— Что вы имеете в виду? — спросил звездочет, не понимая ни слова из лихорадочного монолога своего Правителя.

Махмуд — бег же продолжал:

— …Мальчика везут в Истамбул лечить одного из визирей султана, это понятно. Родион тоже скоро будет отправлен к нам. Только я не могу понять… Если кровь светодара на вес золота — это всем известно, но что ценного в сыне мольфара? Зачем Совам тайно нападать на своих соседей, если они и так с русинами воюют? Что дальше… Два мальчишки… Нет, три, ещё сын грача из Дикого поля. Зачем их везти в Крым? Такой клубок намотался, попробуй, разберись…

Шехир — эмини стал сжимать и разжимать пальцы. Звездочет заметил, как они подрагивают.

— Но не это главное, нет, не это. Фарух… Шейх сиратинцев до сих пор жив! Это не слухи религиозных фанатиков. Я только что видел его своими собственными глазами!

— О, Аллах Всемогущий! — не удержался Фарух. — Но как такое может быть?

— Думаю, ответ очевиден, — нахмурился Махмуд — бег. — Он хотел чтобы все поверили в его смерть — так легче управлять орденом. Скрылся высоко в горах в своём проклятом логове и теперь замышляет против нас, волшебников…

Фаруху передалось волнение Махмуд — бега. Звездочёт знал, кого имеет в виду шехир — эмини.

— Нам что — то угрожает?

— Не нам, а я, думаю, моим детям. Из увиденного мною, ясно, о каком ребенке идет речь… Но Анвар под хорошей защитой… Всё же, лучше перестраховаться… Фарух, остаешься здесь. Если начнут поступать от гонцов тревожные, непонятные вести, спустишься к сыну. А мне надо кое — что проверить.

Глава 6 Подвиг Гулбахар

Длинна, длинна каменная круговая лестница, ведущая на последний, шестой подземный уровень библиотеки Сааифа. Круты оббитые тысячами ног щербатые ступени. Узки шершавые стены. Бесшумно по ним скользят тени. Говорят, когда — то в этом месте, где сейчас разросся великий Истамбул жил немногочисленный народ скромных звездочетов, магов и лекарей. Называли они себя сааифидами. Прибывшие с запада финикийцы не стали их беспокоить, поселились на другом берегу Босфора. Талантливые торговцы и мореплаватели не осмелились поднять меч на странное племя, в котором жили одни старцы. Но за первой волной нахлынула вторая. Это были греки. Они, если верить Геродоту, обозвали финикийцев слепцами и заняли более выгодное положение в проливе. Поставили на возвышенности город Византию, гавань, небольшую крепость. Правда, для этого пришлось снести деревню, населенную стариками, но это такая мелочь. Как и мелочью показалась просьба сааифидов оставить одну хижину, где похоронен пророк их племени. Забирая многое грех не оставить малое — хижину не тронули, пусть себе берегут святые мощи, что тут такого? Ну, ходят, носят воду, еду. Только вот любопытно, зачем так много? Словно их Пророк до сих пор ест мясо, хлеб, фрукты и пьет не только родниковую воду, но и вино. Через триста лет наместе хижины стоял уже большой каменный дом. Греки, прирожденные торгаши, за золото уступили несколько участков земли вокруг могилы древнего пророка, которую так почитают мирные скромные сааифиды, успевшие прославиться своим искусством врачевания. Когда же на берега Босфора накатила третья волна — высадились, подпираемые когтями грозного орла, римляне — старцы вздохнули спокойно — гости сразу оценили стариков по достоинству. Немало воинов было спасено их лекарским талантом. Дабы отблагодарить убеленных сединой сааифидов, римляне легко согласились отдать им под лечебные лавки целый квартал. Так, со временем, вокруг склепа образовалось поселение, повторяющее границы былой деревни и здесь теперь стояли не деревянные хижины, но каменные надежные дома. Только единицы знали, что эти крепости родились не для удобства знахарей, не для преклонения перед Прошлым, а для зарождения Будущего. В легендарном доме вот уже много столетий существовал вход в подземную библиотеку древнего мага — чародея, автора Круга законов, волшебника указавшего мирный путь сосуществования многих магических народов, созданий и животных. Под Истамбулом находилась древняя библиотека и гробница пророка Сааифа. Именно здесь хранились труды прошлых поколений, именно сюда, по длинной — длинной, освещенной потрескивающими свечами лестнице, на самый нижний уровень спускалась Аида, служанка старшей дочери шехир — эмини — Гулбахар.

Спускалась Аида всё ниже и ниже, подобрав тяжелый подол платья, поверх которого был наброшен изар, и ни пугала её, ни крутизна лестницы, ни близость узких стен, ни шепот и шорохи, раздававшиеся во мраке впереди и сзади. Женщина, ловко перескакивая со ступени на ступень, высоко держа факел, освещая себе путь. Добежав до места, служанка поправила одежду, подняла выше огонь и осмотрела пещеру, вдали которой бронзой блеснула дверь. Пройдя до входа, Аида постаралась восстановить дыхание, промокнула платком выступивший на лбу и висках пот и, чтобы пламя не слепило глаза, отодвинула факел подальше от лица. Служанка взялась за торчащее из пасти бронзового дракона кольцо, прошептала Тайное Слово и дернула на себя дверь.

Когда женщина вошла в зал, огонь факела поменял свой цвет. Только что сиял бело — оранжевым, и вдруг превратился в бледно — синий. Аида не первый раз была в библиотеке и знала, что обычный огонь здесь не выделяет тепла и не может нанести вреда хранящимся свиткам и книгам. Женщина, набросив на лицо платок, чтобы пыль не мешала дышать, прислушиваясь к тишине, шла через лабиринт высоких стеллажей. Скоро она вышла в центр залы, где стояло несколько больших длинных столов с лавками по бокам. Аида огляделась. Вдруг, то там, то там загорелись пары золотых глаз, но неведомые создания не вошли в круг света, а сопровождали гостью издали. Они передвигались без малейшего звука, и казалось, что глаза — монеты летели в воздухе.

В этот поздний час в библиотеке никого не должно было быть, только её госпожа работала в углу, где хранятся свитки из Индии. Если пойти до неё самым коротким путем, то пятиминутная клепсидра как раз завершит свой отчет времени. Служанка, задержав дыхание и приоткрыв рот, прислушалась.

Тихо.

Вот и хорошо, что тихо. Дойдя до места, Аида увидела свою хозяйку.

Гулбахар, подложив руки под голову, прилегла на сплетенный из тонких стволов лиственницы стол, да так и заснула. Ей что — то снилось — глаза метались под веками, лицо сводила судорога, а пальцы пытались ухватить что — то невидимое.

Дочери Правителя снился кошмар, где недавнее прошлое слилось с вымыслом. Во сне её вызвал отец, но Гулбахар отказалась идти к нему. Волшебница достойная по крови и по богатству высокого сана, вынужденная пребывать в необъятной тени своего благородного отца, уже много лет служила книгочеей. Во сне её захлестнула обида. Неужели одна из лучших выпускниц Мелиитафана до конца жизни будет перебирать чужие записи заклинаний, выдуманные кем — то формулы, написанные иноземцами иероглифы? Почему ей нельзя заниматься поиском новых заклятий, сторожить границы империи или отправиться в Египет, где волшебники вот уже три десятилетия воюют с некромантами? Разве её фамилия не Камар? Или она вышла не из рода боевых магов? Неужели она рождена только для чтения заскорузлых глиняных дощечек или ветхих папирусов? В этом её подвиг? В этом её помощь отцу?