Случайный трофей Ренцо (СИ) - Бакулина Екатерина. Страница 51
Меч вспыхивает у Ренцо в руках. Его собственный меч.
В первое мгновение Ренцо едва не бросает, но хватает ума и выдержки удержать. Не бросать! Иллюзия это или нет, но без оружия он беззащитен.
Сталь горит, прямо под дождем. До боли нагревается рукоять.
Не паниковать.
Пытаясь справиться, Ренцо едва не пропускает удар. А потом вдруг становится все равно — пусть горит. Он видит лишь врага перед собой, и врага нужно убить. И два меча звенят, полыхая.
Это даже завораживает.
На самом деле — трясутся руки. Но думать об этом некогда, Тарин не дает передышки.
— Сдавайся! — ревет Тарин. — Бросай оружие! Или умрешь!
Значит, умрет. Не бросит. Иначе зачем же он шел сюда.
— Нет, — он говорит, но сам почти не слышит своего голоса.
Фигура Тарина расплывается. Словно он здесь — и в нескольких шагах, и сразу — рядом.
— …умрешь! — отдается эхом в ушах.
И в лицо бьет огнем.
Огонь…
Даже не сразу приходит понимание, что горит он сам.
Все в огне.
И боль — на мгновение затаившаяся, вдруг оглушает. Темнеет в глазах. Хочется орать и кататься по земле… орать… сбить все это, избавиться… кожа чернеет и лопается… но Тарин идет на него, чуть по кругу, и меч холодной сталью сверкает в его руках. И Тарина нужно убить. Это безумие, потому что второй Тарин идет ему навстречу. И еще один стоит над Ренцо с занесенным мечем. Кажется, проходит целая вечность, но на самом деле — лишь несколько ударов сердца. И даже сердце замирает.
Враг.
И врага нужно убить. Во что бы то ни стало. Остальное — не важно. Собственный страх, боль, смерть — не важно. Он уже мертв. И это внезапно успокаивает. Пути назад нет.
Убить.
Ренцо перехватывает удобнее рукоять двумя руками — так надежнее. И закрывает глаза. Вдох-выдох. Вечность. Струи дождя текут по лицу, по шее и лезут за шиворот. И бушует пламя. Все разом.
Холодная сталь в его ладонях. Мокрая рукоять.
Он не видит — чувствует Тарина впереди, в нескольких шагах. И идет к нему. Просто идет.
Огонь бьет в лицо словно ветер, сбивая с ног. Идти невозможно. Дышать невозможно. Кажется, обугленная плоть опадает с костей… и сознание ускользает… еще немного…
Тарин стоит впереди. Не успеть?
Еще мгновение, и Ренцо рассыплется пеплом.
— Нет! — слышит он, словно издалека, словно из какой-то другой, невозможной, чужой жизни. — Нет, Ренцо! Нет! Скорей!
Мэй.
Там Мэй ждет и очень надеется на него.
Ей страшно. Она кричит.
И этот крик вдруг подбрасывает, дает силы рвануться вперед. Последний раз. Он не может подвести ее. Вперед! И раскрываются крылья.
44. Мать-Земля
Мэй казалось, она перестала дышать. Совсем.
На арене бушевал огонь. Сначала призрачный, иллюзорный… хотя Мэй знала, иллюзорный огонь причиняет совсем неиллюзорную боль, если ты не видишь разницы. И от него остаются настоящие раны.
Ей было страшно, не за себя, конечно, за Ренцо. Сложно даже представить, что он чувствует сейчас… Ради нее. Из-за нее. Это она его позвала, и он услышал, прискакал к ней.
Сейчас он сражается за нее. Обычный человек против нечеловеческой силы. На чистом упрямстве.
Тарин злится. Он-то думал — это будет легко.
Тарин пытался напугать, прекрасно понимая, что применение настоящей силы опасно. Это арена. И магия может обернуться против него.
Но испугать не вышло.
А тогда Тарин ударил по-настоящему. Устал. Упрямство илойца доконало его.
Реальный огонь ударил Ренцо в лицо.
Мэй закричала.
Она готова была сама рвануться вперед, прыгнуть на арену, защитить. Это против всяких правил, и будет только хуже — она понимала. И поздно…
Сейчас уже не помочь, не вмешаться.
Она кричала…
И тут над ареной развернулись огненные крылья.
В первое мгновение Мэй показалось — это Тарин.
Нет. Дракон уже рванулся вперед, на Тарина, подмяв его под себя, схватив. За горло. Это было прекрасно и страшно одновременно. Непостижимо. Ренцо? Ренцо — дракон?
Огонь, горевший в сердце, приведший его сюда — выплеснулся наружу, развернувшись крыльями за спиной.
И Тарина смело. Кажется, дракон сломал ему хребет и перегрыз горло, но Мэй не могла сказать наверняка — бушевал огонь.
Огонь под стеною дождя.
Невозможно.
Проснувшаяся сила.
Верила ли она?
Она так пыталась Убедить Ренцо, что он может, так надеялась. Но верила ли сама? Сейчас смотрела и не могла поверить.
А потом огонь стих. Ушел. Дракон сложил крылья. Исчез. Остался лишь человек, стоящий над телом повершенного врага. Победитель. Мэй показалось даже, человек повернулся к ней, посмотрел… ей показалось — улыбнулся даже, словно говоря: «Смотри! Я сделал это!»
Тишина над ареной. Только шелест дождя.
А потом человек упал.
И только тогда Мэй осознала окончательно — что же случилось.
— Нет! Ренцо!
Она рванулась туда. Прыгнула вниз, в каменную яму, не думая о высоте. Больше ничего не было так важно, как только скорее оказаться рядом.
Было страшно. Она не успеет сейчас. Огонь ушел, и вместе с ним… лишь шипение остывающих углей.
Ренцо лежал неподвижно, лицом вниз на обугленных камнях, еще горячих. Одежды на нем не осталось совсем — все сгорело. Волосы сгорели. Кожа черная и тонкая, словно пергамент… запекшаяся… от прикосновения даже не лопалась — ломалась. Было страшно дотронуться.
Хотелось кричать.
Поздно?
Как он выдержал это?
Мэй не могла понять. И поверить уж точно не могла. Смириться.
Упала на колени рядом.
Осторожно, едва касаясь, перевернула Ренцо на спину. Его лицо… То, что осталось… Не в силах смотреть. Как же он смог?! Все это…
Сердце… жизни она не чувствовала, ни дыхания, ни биения сердца. Но там в груди еще осталась частичка огня. Сила еще держала его здесь. Немного силы. Еще можно…
— Ренцо…
По щекам катились слезы. Хотелось даже не плакать, не орать, а выть, словно зверь, взахлеб. От ужаса. Так не может быть! Он победил! Он не может умереть сейчас! Это несправедливо.
Она не может…
Но на горе нет времени. Пока огонь еще не погас — она может успеть. Она ведь тоже что-то может. Она — это жизнь и любовь. Да, это выше ее сил. Да, никогда еще не удавалось такого. Но сейчас — она должна. Ренцо смог ради нее. И она сможет. Иначе дальше жить?
Ладонь на его лоб, другую — на грудь, там, где сердце.
Руки трясутся.
Удержать его, вернуть.
Ухватить изо всех сил.
Нужно поверить. Если он смог, без всякой надежды, то и она должна.
Ухватить. Удержать.
Зажмуриться, сосредоточиться на главном.
Позвать его. Саму Землю-Мать позвать на помощь, и стать ею. Стать Землей, Жизнь — всем сразу. Иначе не выдержать и не успеть. В полную силу.
Отдать все и даже больше, до капли, до последнего вздоха. Пойти за ним, спуститься на самое дно, и вернуть.
Не дотронуться — обнять его. Сердцем к сердцу, губами к губам. И ее слезы текут по его лицу вперемешку с дождем.
Растворяясь.
Весь мир вокруг… Мэй больше нет. И она — это весь мир, от края до края. Под ногами гудит земля, вода журчит меж камней, и трава пробивается ввысь, прокладывая путь к солнцу. Распускаются цветы… Скорее! Успеть! Ее сердце бьется в такт…
Она всю жизнь призовет.
— Мэй!
Он осторожно поцеловал ее в нос, сел рядом.
Она открыла глаза.
Это сон?
Она лежит в высокой траве, среди цветов, пряный запах трав и свежей молодой листвы. Небо голубое-голубое, и солнце…
Сон? Они оба умерли?
Ренцо…
Золотые искорки поблескивают в его серых глазах.
— Ренцо… — она сонно улыбается в ответ, пытаясь понять, что происходит. Слабость. И удивительная легкость в теле.
— Это ведь ты сделала?
Он довольно улыбается, протягивает руку, касается ее волос. Такой счастливый. У него нежные пальцы, мягкие, совсем не такие, как она помнит… Спокойный.