Дивный цветок дикого Севера (СИ) - Пожидаева Ольга. Страница 19

— Я ее поправлял, но без толку. Словно заклинило Стейну с этим Лазаревичем, — продолжал Эрик. — А потом… Потом все закрутилось. Мы тайно встречались, и она сократила меня до Эрлаза. Нашла компромисс сама с собой.

— Сократила, — снова фыркнула Нори. — Почти кастрировала.

Эрик снова улыбнулся, находя в ее ревности что-то до безумия милое и непосредственное. Ему нравилось, что Нори ничего не скрывала, ничего не таила в себе. Она была как открытая книга. Никогда не врала. Этим и подкупала его, а иногда шокировала.

— И дальше? — вернула его девушка из минутной задумчивости.

— Дальше… — выдохнул Эрик. — Дальше все было плохо, Нори.

Он свернул на лесную тропинку, не желая говорить об этом близ лагеря. Многие знали, но не все. Он вообще предпочел бы не говорить об этом Нори, но считал, что нужно быть честным с ней до конца.

— Плохо? Она тебя бросила? — предположила Нори самое страшное.

Эрик мрачно засмеялся.

— Лучше бы бросила. Про нас узнал Предводитель Волков. Тот самый Старший, который привел ее. Они были очень близки. Названные брат и сестра. Он потребовал, чтобы я отказался от нее. Я послал его в задницу. И на битве через два дня он меня вызвал.

— Что? Как это вызвал? Прямо на битве?

— Если Командиры встречаются в бою, то один может вызвать другого, и отказаться нельзя. Их пятерки встают кругом, одновременно становясь свидетелями. И тогда не было закона о первой крови, не было наблюдателей. Я… я убил его, Нори.

Девушка споткнулась, но Эрик удержал ее. Однако он тут же убрал руки, увидев ее огромные глаза. Старший зажмурился на миг и, опустив голову, уставился в землю, не желая видеть страх на ее лице. Он вздрогнул, почувствовав, как ее пальчики коснулись его ладони, сначала робко, а потом крепко сжали. Нори сделала шаг вперед, и голова Эрика оказалась на ее плече. Она чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Он не увидел на ее лице ни страха, ни неприязни, ни отвращения. Теплая волна тепла прошла по его телу, как в тот вечер, когда она обнимала его в пустом офисе, пьяного и потерянного.

— Как это получилось? — тихо спросила Нори. — Ты хотел?

— Не знаю… Я не знаю, Нори. Словно пелена сознание накрыла, я сам себя не помнил, пока не очнулся с окровавленным мечом над телом. А Стей… Она же была в его пятерке, она все видела.

— Эрик, — выдохнула девушка, вставая на цыпочки, целуя его.

Он вдруг почувствовал жгучую потребность, неконтролируемое желание поцеловать ее. И губы Нори были так близко, прижимались к его губам, прося ответа. Эрик дал ей то, чего она хотела, взял то, что хотел сам. Их поцелуи были отчаянными, почти болезненными, даже горькими.

— Пойдем к дозору, Цветочек, — позвал он тихо, понимая, что чувства, которые они сейчас оба испытывают, неправильные и нелогичные, хоть и очень сильные.

Эрик снова обнял ее, и Нори даже не думала противиться этому. Эта юная девушка была для него загадкой. Она не любила его, но отчего-то нуждалась в нем, его ласках, его поцелуях. Старший понимал, что этой ночью раскрылся перед ней полностью. Ни одна женщина после Наташи не вызывала в нем подобных чувств. Это было странно и непривычно, но чертовски приятно.

Они шли до костра молча. Дозорный все понял без слов и удалился после краткого кивка Эрика, пожелав им спокойной ночи. Нори присела на бревно, тесно прижавшись к Старшему, долго молчала, но все же спросила:

— Она не простила тебя? Стейна.

— Простила. Но, видимо, не до конца. Мы встречались какое-то время, но потом разъехались. Москва, Питер, ну ты понимаешь…

— Не очень, — честно призналась Нори.

— Давай сменим тему, Цветочек. Мы с ней разные, ничего не вышло.

— Ты любил ее?

— Да. Очень.

— А сейчас?

— А ты любила Кеннета?

— Да. Очень.

— А сейчас?

Нори только сглотнула, решив тоже не отвечать. Эрик лишь понимающе склонил голову.

— А после… после того, что случилось, тебя судили? — снова заговорила девушка, не в силах унять свое любопытство.

— Да. И оправдали.

— И потом ты написал свод Законов?

— Написал, — кивнул Эрик. — И с тех пор я не участвую в боях. Поначалу даже меч не мог держать, но руки вспомнили, и душа просила. Теперь я просто наблюдатель, теоретик, организатор.

Остаток времени они просидели молча, лишь изредка перебрасываясь краткими фразами. Эрик не винил Нори за ее молчание, он знал — раз она здесь, рядом, то не откажется от него и потом. Его больше волновало, что он совершенно не мог понять, о чем она думает. Тихая Нори его слегка пугала. Она словно решалась на что-то. И он был уверен, что эти решения касались их обоих.

Когда дозорный пришел на смену, девушка вздрогнула. Эрик повел ее к палатке, но она встала, как вкопанная, на середине пути и обернулась к нему.

— Давай сегодня я тебя провожу, — предложила Нори.

— Проводишь? Зачем? — удивился он, но она уже вела его за руку к шатру.

— Вот за этим, — проговорила девушка, когда они дошли до его обиталища.

Нори притянула его к себе за шею, целуя, шепча:

— Пригласи меня в гости. Я хочу сегодня спать с тобой.

— Нори, у меня здесь только одна кровать, — бормотал Эрик между поцелуями, совершенно сбитый с толку. — Перестань, Цветочек, неужели ты не понимаешь?

— Что я не понимаю? — разозлилась она.

— Если ты останешься со мной, то ты — моя. У тебя не будет шанса…

— Шанса на что, Эрик? На одиночество? Я не хочу никого, только тебя. Почему я должна себе отказывать? Ждать принца? Или Кеннета? Ты же видел, я пыталась, а в итоге бежала через поле, чтобы заблевать твой унитаз. Надоело. Я буду спать с тобой сегодня. И буду приставать к тебе, так что советую расслабиться и получать удовольствие.

Нори присела, чтобы развязать и снять ботинки. Она нырнула в шатер, пока он пытался переварить все сказанное ею. Он любил ее, черт подери. Давно и сильно. Этой ночью что-то перемкнуло в его голове, стали неважны все прежние запреты и препятствия. Он хотел ее. Давно и сильно. Она хотела, она настаивала. Эрик был бы дураком, если бы продолжал сопротивляться своим и ее желаниям. Кем-кем, а дураком Предводитель Ястребов никогда не был.

Он разулся и последовал за Нори.

Глава 7. В плену страстей

Нори скинула куртку и джинсы, оставшись лишь в рубашке. Она закуталась в одеяло и сидела тихо, как мышка. Волнение колотилось где-то под горлом, отдаваясь нервной дрожью в кончиках пальцев. Она, конечно, очень его хотела. До боли, до тряски. Разговоры во время обхода территории и у костра растревожили ее сердце, разбередили душу. В печальной истории Эрика она видела отражение собственных чувств. Она знала, что нечто подобное будет испытывать через много лет, говоря кому-нибудь об Артуре, своей любви к нему. Эрик любил Стейну и будет любить всегда, она любила Кеннета, и вряд ли когда-то это чувство оставит ее. Он не был гостем в ее сердце, он поселился там навсегда.

Наверное, впервые Нори осознала, что никогда не будет с Артуром Савицким. Как бы она ни стремилась к нему, как бы ни желала, но он всегда будет относиться к ней, как к девочке для забав. Не более. И не было в этом ничьей вины. Раньше Нори полагала, что на пути к ее счастью стояла Хелл, но теперь она явно видела, что дело в самом Кеннете. Они разные. Кеннет никогда не полюбит такую, как она.

А Эрик… Она восхищалась им, хотела его. Нори предпочла бы испытывать эти чувства к кому-нибудь другому. Было бы проще, увлекись она тем же Женькой-Гуном. Но по иронии судьбы ее тянуло к дяде Артура, к Старшему Севера, к Предводителю Ястребов. И она прекрасно понимала, что им не стоит начинать эти игры, затевать грязную интрижку, которая, безусловно, подпортит репутацию обоим. Но Нори так истосковалась по теплу и ласкам, по сладкому томлению возбуждения. Артур никогда не баловал ее нежностями, а Эрик был совершенно другим. Девушка была уверена, если он сейчас не выгонит ее из палатки, впереди их ждет много страстных ночей, и оба они будут счастливы иметь что-то, кроме звенящего одиночества и неутоленных желаний.