Тварь у порога (Сборник рассказов ужасов) - Лавкрафт Говард Филлипс. Страница 37

А может, именно попытками бессознательного разума восполнить обескураживающую пустоту реальной памяти различными псевдовоспоминаниями удастся объяснить все эти странные всплески причудливого воображения?

Несмотря на то, что альтернативная фольклорная теория казалась мне предпочтительной и белее правдоподобной, именно к подобному выводу склонялось большинство психиатров, оказывавших мне помощь в изучении аналогичных случаев и разделявших мое изумление при каждом новом открытии загадочных совпадений.

При этом они не были склонны относить данное состояние к классическому помешательству, а рассматривали его как некую разновидность невротического расстройства. Мои попытки выявить и проанализировать данные совпадения, а не просто найти их и забыть, вызывали со стороны специалистов искреннюю поддержку как отвечающие высшим принципам психиатрической науки. Особенно высоко я ценил советы тех экспертов, которые изучали мое состояние во время заболевания.

Его первые симптомы были практически незаметны и больше имели отношение к абстрактным категориям, о которых я уже писал выше. Помимо этого там присутствовало ощущение глубокого, непередаваемого ужаса. Я пытался изучить странную разновидность страха, как бы рассматривая свой организм со стороны и пытаясь отыскать в нем признаки чего-то неимоверно чуждого и невообразимо отвратительного.

Когда я окидывал себя взглядом и рассматривал знакомые очертания человеческой фигуры в сером или синем костюме, то всегда испытывал любопытное облегчение, хотя, чтобы достичь его, мне приходилось поначалу противостоять ощущению бездонного отвращения. Я даже старался как можно реже смотреться в зеркало, а брился исключительно в парикмахерских, предварительно попросив мастера посадить меня лицом к стене.

Прошло немало времени, прежде чем я совладал с подобными безрадостными чувствами благодаря беглым, скользящим осмотрам своего тела, которые я стал регулярно совершать по утрам. Надо сказать, что первые мои попытки сопровождались странным ощущением, будто некая внешняя искусственная сила пытается сдерживать мою память.

Я чувствовал, что те мгновения, когда я разглядывал самого себя, имели огромный смысл и были каким-то пугающим, даже ужасным образом связаны со мной, однако эта самая неведомая сила удерживала меня от осознания данного смысла. Позднее же начались новые странности с полетами во времени и с отчаянными попытками расположить фрагментарные проблески видений в хронологическом и пространственном порядке.

Поначалу эти проблески казались мне скорее странными, нежели пугающими. Я словно оказывался в громадной сводчатой палате или комнате, высоченные крестовые потолки которой почти терялись в царившей в вышине густой тени. Когда бы и где бы ни были сооружены подобные хоромы, сам по себе принцип построения их арочных перекрытий имел большое сходство с культурой древних римлян.

В стенах были прорублены огромные круглые окна и высокие арочные двери, а сами помещения были заставлены своеобразными пьедесталами или столами, каждый из которых по высоте был сопоставим с размерами нормальной человеческой комнаты. Вдоль стен тянулись сделанные из темного дерева полки, на которых стояло то, что походило на громадные фолианты с причудливыми иероглифами на обложках.

Обнаженные камни были испещрены причудливой резьбой, в которой преобладали математические кривые и присутствовали надписи, очень напоминавшие те, что я видел на обложках книг. Поражала своими чудовищными, поистине циклопическими размерами темная гранитная кладка, вертикальные, выпуклые на торцах блоки которой удерживали лежавшие на них столь же массивные плиты, но уже с вогнутым основанием.

Стульев в помещении не было, хотя поверхность громадных пьедесталов была завалена книгами, бумагами и еще чем-то, похожим на принадлежности для письма — причудливыми сосудами, сделанными из красноватого металла, и стержнями с запачканными концами. Достигая по высоте некоторых из наиболее миниатюрных пьедесталов, я мог разглядеть их поверхность как бы с некоторого возвышения. На некоторых из них лежали массивные шары, сделанные из какого-то светящегося минерала или кристалла и служившие, очевидно, осветительными лампами; на других стояли всевозможные устройства непонятного мне назначения, составленные из стеклоподобных трубок и металлических стержней.

Окна были застеклены и забраны прочными на вид решетками. В первый раз я так и не решился подойти к ним и выглянуть наружу, однако даже с того места, где я находился, мне были видны верхушки каких-то диковинных, похожих на папоротник растений. Пол был сложен из массивных восьмиугольных плит; ни ковров на полу, ни штор на окнах не было.

Позднее у меня стали возникать видения того, как я стремительно несусь вверх и вниз по гигантским покатым плоскостям, сложенным из той же чудовищной гигантской кладки. Ступеней в помещениях не существовало, а коридоры достигали в ширину не менее десяти метров. Некоторые из конструкций, мимо которых я перемещался, на многие сотни метров возносились ввысь.

Нижние черные своды располагались в несколько ярусов, причем на самых нижних я заметил странные люки, которые, похоже, никогда не открывались и были наглухо заперты полосами из толстого металла, что наводило на мысль о чем-то особо грозном и зловещем.

Сам себе я представлялся кем-то вроде пленника, и все, на чем останавливался мой взгляд, казалось наполненным безотчетным ужасом. Я чувствовал, что, не окажись я столь милосердно невежественным, загадочные извилистые иероглифы на стенах попросту сокрушили бы мой разум, а заодно и душу.

Чуть позже мои сновидения стали включать в себя панорамы, открывавшиеся из больших круглых окон и с обширной плоской крыши, на которой располагались причудливые сады, имелись обширные участки невозделанной почвы, и края которой были окаймлены зубчатыми каменными парапетами.

Я видел раскинувшиеся передо мной бесчисленные вереницы гигантских строений — каждое со своим садом, — которые выстроились вдоль мощеных улиц, достигавших в ширину не менее шестидесяти метров. В отдельных деталях они отличались друг от друга, но лишь редкое здание имело в высоту менее трехсот метров. Некоторые из них казались настолько безмерными, что их фасады возвышались на полтора, а то и два километра, тогда как вершины отдельных супергигантов вообще терялись в подернутых дымкой высотах.

Сложены они были из какого-то камня или бетона, а некоторые имели на себе извилистые узоры, чем-то похожие на те, которые украшали внутреннюю кладку находившегося у меня под ногами строения. На некоторых плоских крышах располагались террасы, возносившие их на еще более высокие уровни, а внутри некоторых садов были сохранены обширные пространства голой земли. На просторных дорогах ощущался некий намек на какое-то движение, однако поначалу я не смог разобрать детали движущихся механизмов.

В некоторых местах я видел громадные, темные, цилиндрические башни, вздымавшиеся на гораздо большую высоту, чем многие из окружавших меня строений. Мне они казались совершенно уникальными сооружениями и несли на себе признаки солидного возраста и обветшалости. Сложены они были из неведомых мне квадратных, похожих на базальт каменных блоков и чуть сужались ближе к закругленной вершине. Ни на одном из них я не заметил ни малейших признаков окон или иных проемов, за исключением лишь, пожалуй, громадных дверей. Видел я и более приземистые здания — все также сильно потертые под воздействием многовековых ветров, — по своей структуре чем-то походившие на цилиндрические башни. Вокруг этих необычных конструкций из квадратных каменных блоков висела необъяснимая зловещая аура угрозы и концентрированного страха, подобного тому, который окружал запечатанные люки.

Внушительного вида сады оказывали почти гипнотическое воздействие своей необычностью и причудливыми, незнакомыми видами растений, склонивших верхушки над широкими дорожками, по краям которых возвышались каменные бордюры также с причудливо выполненной резьбой. Кругом преобладали неестественно высокие папоротниковидные растения — некоторые зеленые, а изредка довольно омерзительного зеленоватого оттенка.