Маяки - Коллектив авторов. Страница 51
Эйприл протянула руку, но никто не поспешил ей на помощь.
Это что еще за новости?
Она щелкнула пальцами, требуя внимания к себе. Шофер не шелохнулся. Он даже не посмотрел в зеркальце над панелью управления. Отрешенно уставился в лобовое стекло, разглядывая цветные росчерки – проносящиеся на большой скорости ховермобили. Их лазерные фары горели, будто злые звезды ночного неба, и яркими метеорами чертили в воздухе голубые линии. Эйприл никогда не видела звездного неба, но в Митридате рассказывали, что это ужасное зрелище – черная бездна, из которой на тебя смотрят яркие огни.
Эйприл щелкнула громче.
Боже, неужели ей придется поставить бокал на столик и самой выбираться из салона?
Машина слегка покачивалась в воздушных потоках летящих мимо лимузинов, и эта качка казалась приме Эйприл невыносимой. Она может упасть, она может порвать платье, в конце концов она может удариться или сломать себе… каблук!
– Слон! – крикнула она шоферу. – Помоги выйти! Меня укачивает!
Тот удостоил ее взгляда в зеркальце, потом оглянулся на законодателя Долинина, стоящего у перил Объездного моста. Эйприл готова была всплакнуть: ее Долинин не обращает на нее внимания! Даже шофер не слушает ее, а ведь еще совсем недавно он…
– Не вопи, Эйп! – услышала она знакомый баритон законодателя. – Машина на стабилизаторах. – Он говорил, не оборачиваясь, созерцая серую муть за перилами моста.
Да черт возьми! Что происходит?!
Стараясь держать себя в руках, Эйприл аккуратно поставила бокал на столик – пальцы дрожали, – взялась за позолоченный поручень (хотя предпочла бы руку Долинина) и осторожно выбралась из салона – сама, черт побери!
Мост! Она на Объездном мосту как последняя шмара! Эйприл оглянулась, ожидая увидеть у перил тех ярких особ, которые обычно здесь промышляют, предлагая кайф – секс, наркотики или еще какую-либо усладу-прогу по желанию клиента. Она невольно осмотрела себя с головы до ног. Для шмары нужно быть слепяще-яркой, чтобы тебя заметили из ховермобиля. Одежда Эйприл не была столь вызывающей, но сердце ее замерло: большая часть ее проги принадлежит законодателю, сейчас – Долинину. Она по доброй воле отдала свое тело и прогу под обновления супруга, чем признала его своим законодателем. Он взял ее под свою опеку на полное обеспечение и теперь, согласно брачному контракту, может сделать ее шмарой, если захочет.
Долинин наконец-то повернулся и… получил пощечину.
– Ты еще смеешь улыбаться! – Эйприл трясло от возмущения.
Так казалось со стороны. Однако прима трепетала от испуга и поток слов, слетевших с ее губ следом за пощечиной, был порождением страха за свое будущее. Чем больше она кричала, тем презрительнее становился взгляд Долинина.
Прима поняла: Он уже решил! Он уже все решил!
Дыхание дало сбой.
– …и теперь я стою на чертовом Объездном как последняя шмара, – произнесла она севшим голосом.
Он взял ладонь Эйприл, поцеловал пальцы.
– Милая, ты совершенно права, – тихо произнес Долинин.
«Совершенно права»? Что он имеет в виду? Что я… шмара?!
Долинин не дал приме сказать. Стремительно зашел за спину, заломив руку, которую только что целовал. Пальцы его левой руки слегка придавили горло Эйприл.
– Ты совершенно права, милая, – прошептал на ушко Долинин. – Ты самая настоящая шмара. Обыкновенная шмара.
Она дернулась – пальцы на горле сжались сильнее, надавили под скулами, заставляя приму подняться на цыпочки. Эйприл не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, окружающий мир в ее глазах вдруг стал желтеть – наверное, так приходит смерть.
– Ты вышла из-под моей проги, – шептал Долинин. – Ты завела себе любовника, пустила его в свою прогу. Я же обещал обеспечивать тебя любыми обновлениями. У тебя был неограниченный допуск к моему банку, ежедневный шопинг, концерты в лучших клубах. Чего тебе не хватало? Или я дал повод усомниться в своем слове?
«…у тебя БЫЛ допуск…» – Эйприл словно кипятком ошпарило. Это конец! Он узнал! Он понял!
Воздуха не хватало, организм начинал сбоить. Мир в глазах Эйприл заволокло желтой пеленой. Прима хотела взглянуть на ховермобиль, но не могла повернуть голову.
О, боже! Я умираю?!
Неожиданно Долинин ослабил хватку, толкнул ее к перилам моста.
– От тебя требовалось лишь одно: быть со мной рядом. – Он сжал кулаки, зло прищурился. – Разве я так много просил?
– Придурок, – просипела прима.
Это ее голос?! Она теперь всегда так будет сипеть?!
От испуга Эйприл бросило в жар, но дыхание восстановилось, желтая пелена спала с глаз.
– Не бойся. Голос останется прежним, – Долинин усмехнулся. – Только тебе он уже не понадобится…
Эйприл почувствовала толчок в грудь, взлетела над перилами и понеслась вниз, расставив руки и судорожно хватая пальцами воздух.
Радужный свет Объездного моста удалялся, мелькнули красные огни нижних ферм. Эйприл уже едва различала опоры, погружаясь в серую мглу, которая постепенно превращалась в кромешную тьму.
Долинин не сделал ее шмарой, не изменил ее прогу, а просто сбросил с моста. Идиот! Платье, конечно, порвется. Тем лучше! Идиоту придется покупать новое и в этот раз…
Она не успела решить, каким будет новое платье…
Врач-программатор открыл пробирку с сиреневым туманом и сунул ее Долинину под нос.
– Вдохните.
Долинин послушно сделал вдох, шмыгнул, почувствовав щекотку.
– Это уже пятая, док.
Врач убрал опустевшую склянку, заглянул в глаза пациенту, проверяя реакцию. Принялся монотонно задавать вопросы теста. Долинин отвечал, злился, но терпел. Расправа над Эйприл не давала ему покоя и раздражала больше, чем манипуляции врача над прогой.
Что он сделал не так? Сбросил с моста дорогую шмару. И что? Скольких человек он сбросил с Объездного, и треть из них были женщины! С некоторыми из них он был в договоре. Адвокаты быстро улаживали все вопросы, память о пропавшем человеке стиралась из Хроник Митридат-града…
С Эйприл, будь она проклята, все не так! Он чувствовал беспокойство, он пытался разобраться в своем отношении к приме, однако так ничего и не понял. Стандартный договор, стандартная любовь, а вот, поди ж ты. Программатор говорит о вредоносной проге. Такие часто тайком от супруга-законодателя вводят ревнивые женщины, желающие не упустить богатого и влиятельного партнера.
Долинин полулежал в кресле, отвечал на вопросы, глядя на озадаченную физию программатора. Процедура начинала надоедать.
– Ну, хватит! – рявкнул законодатель, схватил врача за ворот халата, притянул к себе. – Послушай, док, мне нужен ответ. Быстрый ответ, иначе… Слон! – крикнул он в сторону двери.
В комнате тут же появился водитель-телохранитель – крепкий широкоплечий детина с перебитым носом на круглом лице, готовый выполнить любой приказ. У этого стопроцентная прога подчинения – выкрутиться врачу не удастся.
Программатор покосился на вошедшего и прошептал:
– Боюсь, ответ вам не понравится.
Долинин оттолкнул его от себя:
– Это мне решать. Говорите. – Он сел, одернул рукава рубашки. – Я жду!
– Здесь не в проге дело, – затараторил врач. – Это называется рудиментарной психикой, которая не зависит от проги. Некие психические установки, которые достались нам от диких предков. Чувства зверя, если говорить проще. Вы очень эмоциональный человек, живете на грани стресса, потому рудименты психики дали о себе знать.
Долинин усмехнулся: стоит нажать – и из любого правда прет фонтаном.
– И как мы от этого избавимся? – спросил он, подчеркивая «мы».
Программатор пожал плечами:
– Здесь только одно лекарство – замена. Мы приглушим одно рудиментарное чувство и усилим другое.
– Валяйте, – тихо произнес Долинин, возвращаясь на подушки кресла.
Но Слона не отпустил, и верный телохранитель замер у двери каменным изваянием.
Новые пробирки, новые манипуляции. Законодатель погрузился в дрему, следя за работой программатора словно сквозь туман. На какое-то мгновение он вновь увидел Объездной мост…