Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 43

— Тогда к ней надо подготовиться заранее…

— Вот теперь ты рассуждаешь здраво! И это в твоих силах. Ты умеешь добиваться от богов желаемого. Я слыхал, что в походе боги даже послали тебе стрекоз, которые охраняли тебя от проклятых слепней! Покойный мастер был в милости у богов, но ТАКОГО не мог и он. Получается, ты можешь больше! Что, если ты сумеешь убедить богов в том, что искренность приносимой им жертвы важнее её стоимости в деньгах? Разве лишний заработок повредил бы нам с тобой?

— Что не повредил бы — это точно. Но то, чего ты хочешь, очень нелегко.

— А кому в этой жизни легко? Но если ты очень постараешься…

— Хорошо, почтенный, я очень постараюсь… гм… за половину тех камешков, которые милостивые боги оставят нам, простым смертным.

— За половину?! — начальник рудника аж поперхнулся от моего аппетита, — Покойный мастер довольствовался четвертью!

— Так и будет снова, когда у тебя появится новый мастер. А сейчас, почтенный, у тебя его нет. А я не стану торговаться с богами за жалкие крохи!

— Какие же это крохи, Максим? Это очень хорошие деньги!

— Но ведь тебе мало и половины, которая вдвое больше! Ты хочешь иметь втрое больше меня!

— Половина — это много для тебя, но мало для меня. Ты представляешь, сколько долгов успела наделать моя жена?!

— Разве я виноват в этом, почтенный?

— Верно, ты тут ни при чём! Но у меня и обычные расходы побольше твоих. Семья в Кордубе, сам я по большей части здесь — легко ли содержать два дома?

— И две семьи! — хмыкнул я, намекая на прислуживающую нам за столом молодую рабыню, бабёнку смазливую и щедро увешанную серебряными побрякушками.

— Ну, должен же я иметь какие-то радости в жизни! Сколько служу я и сколько служишь ты? Чем тебе плоха четверть, когда тебе совершенно не на что её тратить? При твоих небольших расходах ты скопишь целое состояние!

— За какое время, почтенный? У тебя его достаточно, у меня же его может и не оказаться вовсе. Я ведь воин, и где мне служить — за меня решают другие. Сегодня я нужен досточтимым Тарквиниям здесь, а завтра могу понадобиться им где-то в совершенно другом месте.

— Верно, тебя могут и перебросить куда-то. Но тогда ведь и я снова потеряю дополнительный заработок!

— Ты потеряешь его на время, я — навсегда.

— На время? Где я найду нового мастера? Ты думаешь, они бродят толпами по всем дорогам? Если бы бродили — я бы не торговался сейчас с тобой!

— А зачем тебе его искать? Нирул — способный ученик, и я научу его быть в милости у богов. Когда наши дороги разойдутся, у тебя будет новый мастер.

— Ты продашь его мне? — глаза начальника рудника аж заблестели.

— Нет, я освобожу его. Ты наймёшь его мастером за три шекеля в день и будешь отдавать ему ту четверть камней, которую раньше отдавал старому мастеру.

— Ты слишком добр к мальчишке! Не жирно ли ему будет?

— Не жадничай, почтенный! Ведь ты снова будешь иметь свои три четверти! Старый мастер мог ведь и сам умереть в любой день, а у тебя теперь будет молодой и здоровый. Он будет приносить тебе доходы до конца твоих дней — разве это не стоит четверти? Зачем же ты будешь заставлять его смотреть по сторонам в поисках лучшей доли? Будь щедр к тем, кто приносит тебе благополучие, и оно не оставит тебя!

— Ну… гм… Может быть, ты и прав…

В общем, вопрос о справедливом дележе доходов от теневой экономики мы решили, да и будущую судьбу парня я, кажется, устроил неплохо. В этом насквозь патриархальном родовом социуме равенство со стариками — предел мечтаний для молодых, и едва ли ему сразу дали бы столько, сколько давали покойнику. Впрочем, я-то уж точно в накладе не останусь!

Помня о том, как вымотал меня «магический ритуал» при спасении производственного брака, для первой плавки с нуля — тем более, что их будет несколько из-за большого количества порошка и обилия шлака, о чём Нирул заблаговременно предупредил меня — я решил его упростить. Вместо чтения «Онегина» в течение всей плавки я теперь важно и торжественно обошёл несколько раз вокруг «производственной площадки», декламируя «Грузинский басня про варон» — похабную пародию на крыловскую «Ворону и лисицу»:

Призванный в помощь Володя, слушая мой торжественный речитатив и глядя на проникшиеся верой физиономии аборигенов, покатывался со смеху, что мне от него и требовалось — ведь, как уже знали туземцы, наше великое божество Авось любит веселье.

— закончил я басню и подал Нирулу знак начинать.

Когда парень высыпал в расплавленный металл первый ковшик порошка, я прихренел от количества всплывшего вскоре шлака. Это по весу самоцветный порошок составлял две трети от меди, а по объёму заметно превышал её, и при разложении минерала окиси кремния отшлаковывалось преизрядно. Большую часть шлака мой «подмастерье» удалял специальным бронзовым совком, но часть его всё-же оставалась. После трёх ковшиков порошка пацан залил металл в форму, дал застыть и вытряхнул слиток, на поверхности которого оказалось немало вплавленных в неё частиц шлака. Ухватив слиток железными щипцами, он охладил его в воде, из которой с шипением вырвался пар, а затем уложил его на наковальню и принялся усердно отбивать молотком от остатков шлака. То же самое делали всегда и обычные кузнецы с крицей полученного из болотной руды железа. Ковка — это прежде всего очистка заготовки от инородных включений, и лишь во втроую очередь — способ её дальнейшей обработки.

Очищенный слиток Нирул порубил зубилом на мелкие кусочки для облегчения второй плавки, и я снова обошёл место действия, зачитывая басню. И снова усердно кочегарили рабы-помощники, снова горкой выпирал шлак после каждого ковшика с порошком, а парень обливался потом над пышущей жаром печью, удаляя его совком. Лишь в ходе третьей плавки в расплав попали последние порции порошка, после чего весь бериллий и весь алюминий с примесью железа перешли из толчёных самоцветов в бронзу, а для её окончательной очистки от шлаков понадобилась четвёртая плавка, которую мы сделали уже после ужина. Этот процесс уже мало отличался от давешнего спасения брака, и я понял, что у пацана всё получится. Требовалось еще правильно «облагородить» металл, после чего он только и приобретёт твёрдость и пружинные свойства, но это Нирул уже делал, а уж веру в успех я ему организую в лучшем виде!

Это мы отложили назавтра, поскольку был уже поздний вечер, а парень и вымотался, и переволновался, так что свой отдых заслужил честно. Ему ведь, кстати говоря, как и всем, кто участвовал в работе и находился рядом с расплавом, приходилось работать в местном туземном подобии наших современных марлевых респираторов. Бериллий, если кто не в курсе, весьма ядовит. Тут, конечно, не с чистым бериллием работают, его по известным здесь технологиям и не получить, но и при разложении берилла в процессе плавки часть ядовитого металла испаряется, и надышаться им — весьма чревато. Но у аборигенов, кто задействован в процессе и посвящён в секрет, не первое уже поколение этим делом занято и не пятое, так что техника безопасности давно выработана и неукоснительно соблюдается. Но нелегко это, скажем прямо. Никто не пробовал целый день работать в респираторе?